СЦЕНА ПЕРВАЯ
Шторы закрыты, комнату освещают три свечи. Уоргрейв, Вера, Блор, Ломбард и Армстронг, грязный и небритый, молча сидят и наблюдают друг за другом. Уоргрейв то и дело останавливает на Вере долгий, внимательный взгляд. Молчание. Вдруг Ломбард заговаривает так громко и таким глумливым тоном, что все вскакивают с мест.
ЛОМБАРД. «Пять маленьких индейцев судейство учинили, засудили одного, осталось их четыре». Новый вариант приближается! (Неестественно хохочет.)
АРМСТРОНГ. Не думаю, что сейчас подходящий момент для шуточек.
ЛОМБАРД. Приходится разряжать унылую обстановку. (Встает.) Чем хоронить себя заживо, лучше сыграем в какую-нибудь игру. Скажем, в «Подозрения»? А подозревает Б, Б подозревает С и так далее. Начнем с Блора. Нетрудно догадаться, кого подозревает Блор. За версту видно. Ваш любимчик — это я, да, Блор?
БЛОР. Не отрицаю.
ЛОМБАРД. Вы жестоко ошибаетесь. Правосудие в чистом виде — не моя стихия. Если бы я совершил убийство, то должен был что-то с этого поиметь.
БЛОР. Все, что я скажу, — это что вы с самого начала вели себя подозрительно. Рассказали о себе две разные истории. Принесли с собой револьвер. Теперь говорите, что потеряли его.
ЛОМБАРД. Потерял.
БЛОР. Еще одна история!
ЛОМБАРД. А как вы думаете, куда я его подевал? Я сам предложил, чтобы меня обыскали.
БЛОР. О, на вас его нет. Вы для этого слишком умны. Но вы знаете, где он.
ЛОМБАРД. Думаете, припрятал для следующего шага?
БЛОР. Не удивлюсь.
ЛОМБАРД. Пошевелите мозгами, Блор! Если б я хотел, я бы сразу перестрелял вас, паф-паф-паф-паф.
БЛОР. Да, но дело не в этом. (Указывает на стишок над камином.)
ЛОМБАРД. Этот бред сумасшедшего? Да ты что, парень, я в своем уме!
БЛОР. Доктор говорит, что некоторые сумасшедшие совсем не похожи на безумцев. Это верно, я знаю.
АРМСТРОНГ (неистово). Нельзя… нельзя так сидеть и ждать и ничего не делать! Что-то ведь мы можем сделать? Если зажечь костер…
БЛОР. В такую погоду?
УОРГРЕЙВ. Боюсь, это вопрос времени и терпения. Погода прояснится, тогда можно будет что-то сделать. Костер, гелиограф, сигналы.
АРМСТРОНГ. Вопрос времени? Времени? (Нервно смеется.) У нас нет времени. Мы все умрем.
УОРГРЕЙВ. Я думаю, мы приняли достаточные меры предосторожности.
АРМСТРОНГ. Говорю вам, мы все умрем. Все, кроме одного. Этот что-нибудь придумает. Сейчас придумывает…
ЛОМБАРД. Бедная Луиза — как там ее — Клиз? Вы ее прирезали из-за нервов, доктор?
АРМСТРОНГ. Нет, из-за пьянства. Я сильно пил. Прости Господи, я был пьян, когда оперировал. Простейшая операция. У меня дрожали руки. (Закрывает лицо руками.) Я вспомнил ее — крупная, крепко сбитая крестьянка. И я ее убил!
ЛОМБАРД. Значит, я угадал. Как это было?
АРМСТРОНГ. Сестра знала, конечно, но сохраняла лояльность ко мне… или к нашему госпиталю. А я бросил пить, совсем бросил. Стал исследовать нервные болезни.
УОРГРЕЙВ. И не без успеха!
АРМСТРОНГ. Мне пару раз повезло. Удалось добиться хороших результатов у пары влиятельных клиенток. Те рассказали друзьям. Последние год-два я был так загружен, что не знал, за что хвататься. Я был бы уже, так сказать, на вершине карьеры.
ЛОМБАРД. Если бы не мистер Аноним — бац! — и ни тебе вершины, ни карьеры!
АРМСТРОНГ. Вы когда-нибудь прекратите свои идиотские ужимки и смешки?
УОРГРЕЙВ. Господа, господа, пожалуйста! Мы не можем позволить себе ссориться.
ЛОМБАРД. Ладно, что до меня, то приношу извинения.
АРМСТРОНГ. У меня нервы не выдерживают вынужденного бездействия.
УОРГРЕЙВ. Я убежден, что мы приняли все возможные меры. Пока мы вместе, на виду друг у друга, повторение подобных трагедий будет невозможно. Мы все подверглись обыску, так что знаем: ни у кого нет ни холодного, ни огнестрельного оружия. Равно как снотворного или цианида. Повторяю, покуда мы в поле зрения друг друга, ничего не случится.
АРМСТРОНГ. Но мы не можем сидеть непрерывно — нам нужно есть, спать…
БЛОР. Вот и я говорю.
УОРГРЕЙВ. Убийца сможет добраться лишь до того, кто отделится от остальных. Покуда мы в состоянии этого избежать, мы в безопасности.
АРМСТРОНГ. В безопасности?
ЛОМБАРД. Вы что-то очень молчаливы, Вера?
ВЕРА. Мне нечего сказать. Интересно, который час? Так ужасно ждать, ждать часами, зная, что, быть может, это твои последние часы. Сколько сейчас времени?
ЛОМБАРД. Полдевятого.
ВЕРА. Всего-то?
ЛОМБАРД. Здесь ужасно темно. Хватит ли свечей?
БЛОР. Их тут целая пачка. Кажется, шторм стихает, как по-вашему, сэр? (Идет к окну.)
УОРГРЕЙВ. Возможно. Но не следует впадать в излишний оптимизм.
АРМСТРОНГ. Убийце даже погода помогает. Все на его стороне.
Пауза.
БЛОР. Не пора ли перекусить?
ВЕРА. Если хотите, я пойду открою консервы и сварю кофе. А вы вчетвером оставайтесь здесь. (Уоргрейву.) Так будет правильно?
УОРГРЕЙВ. Не совсем. Видите ли, мисс Клейторн, я бы не советовал присутствующим есть и пить то, что вы приготовите не у нас на глазах.
ВЕРА. О! (Вполголоса.) Вы меня невзлюбили, да?
УОРГРЕЙВ. Любовь здесь ни при чем.
ЛОМБАРД. От вас, сэр Лоуренс, никакая мелочь не скроется. Боюсь, вы обидитесь, но признаюсь, мой избранник — это вы.
УОРГРЕЙВ (по-судейски холодно смотрит на него сквозь очки). Капитан Ломбард, в такой момент никто из нас не может позволить себе такую роскошь, как обида.
ЛОМБАРД. Я не думаю, что это Блор. (Блору.) Я могу ошибаться, но, по-моему, у вас не хватило бы воображения для такой затеи. Одно могу сказать — если вы преступник, то я снимаю перед вами шляпу как перед великим актером.
БЛОР. Спасибо, не за что.
ЛОМБАРД. Я не думаю, что это доктор. У него духа не хватит. (Вере.) А у вас-то, Вера, духа хватит. С другой стороны, вы мыслите поразительно здраво. Следовательно, вы не пойдете на убийство без веского мотива.
ВЕРА. Благодарю.
АРМСТРОНГ (встает). Мне тут кое-что пришло в голову.
ЛОМБАРД. Блестяще. Животное, растение или минерал?
АРМСТРОНГ. Человек (указывает на Блора) утверждает, что он полицейский офицер. Но где доказательства? Он сказал это после того, как грампластинка раскрыла его имя. До того он изображал из себя южноафриканского миллионера. Может, полицейский офицер — очередная личина. Что мы о нем знаем? Ничего.
ЛОМБАРД. Да полицейский он, это ясно. Посмотрите на его ноги.
БЛОР. Это уж чересчур, мистер Ломбард.
ЛОМБАРД. Итак, мы разобрались. (Армстронгу.) Кстати, доктор, мисс Клейторн подозревает вас. О да, вас. Разве вы не заметили, какие мерзкие взгляды она на вас бросает? Я подозреваю сэра Лоуренса. Блор меня. Армстронг подозревает Блора. (Уоргрейву.) А вы, сэр?
УОРГРЕЙВ. Сегодня утром я пришел к определенному заключению. Похоже, что все произошедшие события безошибочно указывают на одно-единственное лицо. Я по-прежнему придерживаюсь этого мнения.
ВЕРА. И что же это за лицо?
УОРГРЕЙВ. Что ж… нет, полагаю, в настоящее время назвать это лицо будет нецелесообразно.
ЛОМБАРД. Нецелесообразно с точки зрения общественных интересов?
УОРГРЕЙВ. Именно так.
Все переглядываются.
БЛОР. Как же насчет еды?
АРМСТРОНГ. Нет-нет, всем надо оставаться здесь. Здесь мы в безопасности.
ВЕРА. Мне не очень хочется есть.
ЛОМБАРД. А я вообще не жаден до еды. Ступайте и жрите сами, Блор.
БЛОР. Вот что я скажу. Что, если я принесу сюда банку с крекерами?
ЛОМБАРД. Отличная идея.
Блор идет к двери.
Эй, Блор!
БЛОР. А?
ЛОМБАРД. Пожалуйста, невскрытую банку.
Блор выходит, взяв свечу. Все смотрят на дверь, в которую он вышел. От порыва ветра трещит штора Вера встает.
ЛОМБАРД. Это просто ветер.
ВЕРА. Интересно, что случилось с занавеской из ванной? Которую Роджерс потерял?
ЛОМБАРД. Я из последних сил напрягаю воображение и все равно не могу представить, зачем убийце-маньяку понадобилась красная клеенка.
ВЕРА. Вещи у нас, кажется, уже пропадали. Мисс Брент потеряла моток шерсти.
ЛОМБАРД. Значит, наш убийца к тому же клептоман.
ВЕРА. Как там дальше? «Пять маленьких индейцев…»
ЛОМБАРД. «Судейство учинили, засудили одного…»
ВЕРА. Засудили? А как это можно применить в нашей ситуации? Разве что… (Смотрит на Уоргрейва.)
УОРГРЕЙВ. Точно, моя дорогая юная леди, для того я здесь и сижу.
ЛОМБАРД. А! Я-то выдвигал вас на роль убийцы, а не жертвы.
УОРГРЕЙВ. Этот термин может быть также применим к боксеру на рынке.
ЛОМБАРД (Вере). Может, начнем вольную борьбу? А то вы, кажется, совсем приуныли, дорогая.
ВЕРА. Ужасная считалка. Так и крутится в голове. Я, верно, буду помнить ее до самой смерти. (Испугавшись собственных слов, оглядывается на остальных.) Что-то мистера Блора долго нет.
ЛОМБАРД. Его унес страшный серый волк.
УОРГРЕЙВ. Я уже как-то просил вас, капитан Ломбард, сдерживать ваш специфический юмор.
ЛОМБАРД. Извините, сэр. Это нервное.
Входит Блор с банкой сухого печенья. Уоргрейв берет у него банку и открывает.
УОРГРЕЙВ. Поднимите руки вверх. Обыщите его.
Армстронг и Ломбард обыскивают Блора. Армстронг предлагает печенье Вере.
ВЕРА. Нет, спасибо.
ЛОМБАРД. Вы же не обедали, поешьте.
ВЕРА. Не могу есть.
ЛОМБАРД. Предупреждаю: Блор все слопает.
БЛОР. Не понимаю, почему вы смеетесь. Голодание не принесет нам пользы. А сигарет у нас что, совсем нет?
ЛОМБАРД (открывает портсигар и вздыхает). У меня так нет.
АРМСТРОНГ. У меня тоже кончились.
УОРГРЕЙВ. Я, к счастью, курю трубку.
ВЕРА (встает). У меня наверху в чемодане целая пачка. Сейчас принесу. Я обойдусь без сигарет. (В дверях оглядывается.) Только вы все оставайтесь на месте.
БЛОР (жует). Неплохое печенье.
ЛОМБАРД. С чем — с сыром?
БЛОР. Сыр и сельдерей.
ЛОМБАРД. Надо немножко оставить девочке.
АРМСТРОНГ. У нее с нервами совсем плохо.
УОРГРЕЙВ. Не могу с вами согласиться, доктор. Мисс Клейторн поражает меня как раз своим хладнокровием и изобретательностью.
ЛОМБАРД (с любопытством). Так вот какая у вас версия, что мисс Клейторн и есть подколодная змея?
АРМСТРОНГ. Вряд ли это женщина!
УОРГРЕЙВ. Мы с вами, доктор, смотрим на женщин под разным углом.
БЛОР. А как вы смотрите на то, чтобы глотнуть виски?
ЛОМБАРД. Неплохая мысль, если только найдем непочатую бутылку.
Из-за сцены доносится душераздирающий крик и звук падающего тела. Все четверо мужчин вскакивают. Ломбард и Блор хватают свечи. Все бросаются к двери: Ломбард, за ним Блор и Армстронг, последним тяжело бредет Уоргрейв. Едва Ломбард и Блор выходят, сцена погружается в темноту. Смутный шум, голос Уоргрейва спрашивает: «Кто здесь?» Слышен выстрел, потом какое-то движение; голоса за сценой удаляются, потом приближаются. Открывается одна дверь, затем другая. Блор чертыхается, Армстронг что-то отвечает.
ВЕРА (входит спотыкаясь). Филип, Филип, где ты? Я тебя потеряла.
ЛОМБАРД (входит в другую дверь). Я здесь.
ВЕРА. Почему нет света? В темноте так жутко. Не знаешь, где находишься. И где остальные?
ЛОМБАРД. Чертов сквозняк на лестнице, задул все свечи. У меня есть зажигалка. (Зажигает свою и Верину свечу.)
ВЕРА. Где доктор Армстронг?
АРМСТРОНГ (из холла). Ищу спички.
ЛОМБАРД. Спички не нужны, тащите побольше свечей.
ВЕРА. Я испугалась до смерти, они захлестнули мне горло…
ЛОМБАРД. Кто? Что?
ВЕРА. У меня в комнате окно было открыто. Свечу задуло сразу же, как только я вошла. И тут длинная мокрая лента — какие-то водоросли — хлестнула меня по шее. В темноте я подумала, что мокрая рука схватила меня за горло…
Из-за сцены доносится бормотанье.
ЛОМБАРД. Ничего удивительного, что ты заорала.
ВЕРА. Кто повесил эти водоросли?
ЛОМБАРД. Не знаю. Но, когда найду, он пожалеет, что родился на свет.
Тихо входит Армстронг.
ВЕРА. Кто это?!
АРМСТРОНГ. Все в порядке, мисс Клейторн, это всего лишь я.
БЛОР. Это мы. (Входит со свечой.) Кто стрелял?
Вера встает, оглядывается и издает пронзительный крик. При свете видно, что на диване у балкона очень прямо сидит Уоргрейв, на плечах у него красная мантия из клеенчатой занавески, из серой шерсти сделано подобие парика на голове, во лбу круглое темное пятно с красным подтеком. Мужчины стоят, окаменев, Вера визжит. Наконец Армстронг, жестом останавливая других, подходит к Уоргрейву, наклоняется; потом выпрямляется.
АРМСТРОНГ. Он мертв. Выстрел в голову.
ВЕРА (бессильно прислонившись к балконной двери). «Засудили одного, осталось их четыре».
АРМСТРОНГ. Мисс Клейторн!
ЛОМБАРД. Вера!
ВЕРА. Вы заставили меня уйти, отправили за сигаретами. Вы повесили там эти водоросли. Вы все это сделали, чтобы убить беззащитного старика в темноте — вы сумасшедшие — все — сумасшедшие… (Голос ее стал тихим и полным ужаса.) Вот зачем вам понадобилась красная занавеска и шерстяные нитки. Все было спланировано… давным-давно для этого… О Господи, выпусти меня отсюда… (Выбегает.)
Занавес.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Утро следующего дня. Яркий солнечный свет. Блор, Ломбард и Вера сидят за столом и едят консервы.
ЛОМБАРД.
Трое маленьких индейцев
Сидели у ворот,
Рядили и гадали,
Чей теперь черед.
ВЕРА. О Филип!
БЛОР. Ничего, мисс Клейторн, на сытый желудок и я не прочь пошутить.
ВЕРА. Сознаюсь, я проголодалась. И все равно я не могла даже вообразить, что когда-нибудь в жизни мне захочется есть консервированный язык.
БЛОР. Мне было просто необходимо поесть! Теперь я другой человек.
ЛОМБАРД. Мы почти сутки оставались без пищи. Моральный уровень от этого падает.
ВЕРА. Все же при свете дня все выглядит несколько иначе.
ЛОМБАРД. Не забывай, что где-то на острове бродит опасный маньяк-убийца.
ВЕРА. Зачем все время талдычить об одном и том же?
ЛОМБАРД. Затем, что теперь мы, без всяких сомнений, знаем, кто это, а, Блор?
БЛОР. Да.
ЛОМБАРД. Раньше была неизвестность, мы глядели друг на друга, гадая, кто это.
ВЕРА. Я говорила, что это доктор Армстронг.
ЛОМБАРД. Говорила, милочка, говорила. А под конец совсем спятила и давай подозревать нас всех.
ВЕРА. При свете дня все кажется так глупо!
ЛОМБАРД. Еще как глупо!
БЛОР. Вернемся к Армстронгу. Что с ним случилось?
ЛОМБАРД. Мы знаем только то, что он сам хотел бы внушить нам насчет того, что с ним случилось.
ВЕРА. Что же вы обнаружили?
ЛОМБАРД. Один его башмак — один! — стоит себе на самом краешке скалы. Подразумевается, что доктор Армстронг окончательно спятил и покончил с собой.
БЛОР. Все обставил как надо, даже одного индейца разбил.
ВЕРА. Думаю, это уж чересчур. Если человек пошел топиться, он не станет думать о таких мелочах.
ЛОМБАРД. Да, только мы уверены, что он не утопился. Но все обставил так, как будто он стал седьмой жертвой.
ВЕРА. А что, если он все-таки мертв?
ЛОМБАРД. Как-то не верится в смерть, когда не видишь трупа.
ВЕРА. Вообще невероятно — за стеной пять трупов, а мы сидим и едим консервы.
ЛОМБАРД. Прелестное, чисто женское пренебрежение фактами — трупов шесть, и не все они за стеной.
БЛОР. О нет, нет, она права. Пять.
ЛОМБАРД. А как же миссис Роджерс?
БЛОР. Я ее сосчитал.
ЛОМБАРД. Смотри: Марстон — раз. Миссис Роджерс — два. Генерал Маккензи — три. Роджерс — четыре. Эмили Брент — пять и Уоргрейв — шесть.
БЛОР (пересчитывает оставшихся). Семь, восемь, девять. Армстронг десятый. Правильно, старик. Извини.
ЛОМБАРД. Может, принести сверху миссис Роджерс и уложить в морг вместе со всеми?
БЛОР. Я детектив, а не гробовщик.
ВЕРА. Ради Бога, перестаньте говорить о трупах. Главное, что всех убил Армстронг.
ЛОМБАРД. Мы должны были догадаться, что это именно Армстронг.
БЛОР. Как Армстронг заполучил твой револьвер?
ЛОМБАРД. Понятия не имею.
ВЕРА. Расскажи подробно, что случилось ночью?
ЛОМБАРД. Ну, после того как ты закатила истерику и заперлась в своей комнате, мы решили лечь спать.
БЛОР. Разошлись по комнатам и заперлись.
ЛОМБАРД. Примерно через час я услышал, как мимо моей двери кто-то прошел. Я вышел и постучался к Блору, он был на месте, а потом к Армстронгу — его комната пуста. Вот почему я постучал к тебе и велел сидеть взаперти, что бы ни случилось. Пришел сюда, а дверь на балкон открыта, и возле нее лежит мой револьвер.
БЛОР. Но почему этот дьявол Армстронг бросил револьвер?
ЛОМБАРД. Не спрашивай меня — может, случайно уронил, а может, потому что сумасшедший.
ВЕРА. Как по-твоему, где он?
ЛОМБАРД. Где-то рыщет, поджидает момент кокнуть одного из нас.
ВЕРА. Мы должны обыскать дом.
БЛОР. Что? И угодить в засаду?
ВЕРА. О, я об этом не подумала.
ЛОМБАРД. Ты уверена, что ничего не слышала после того, как мы ушли?
ВЕРА. О, я воображала себе все на свете — но даже пожар не заставил бы меня отпереть дверь.
ЛОМБАРД. Вижу, ты была начеку!
БЛОР (встает). Что толку болтать? Надо что-то делать — вот только что?
ЛОМБАРД. Если ты спрашиваешь меня — ничего. Сидеть взаперти и не рисковать.
БЛОР. Слушай, я хочу добраться до этого малого.
ЛОМБАРД. Блор, ты сущий бульдог. Кстати, между нами девочками, тогда ведь ты малость покривил душой.
БЛОР (помедлив). Что ж, думаю, теперь это все равно. Лэндор и правда был невиновен, это верно. Но шайка предложила мне, и мы его упекли за решетку. Заметь, я бы этого не признал, если бы…
ЛОМБАРД. Если бы мы не оказались теперь в одной лодке, так?
БЛОР. Не мог же я это признать перед судьей Уоргрейвом, верно?
ЛОМБАРД. Да уж, вряд ли.
БЛОР. Как ты думаешь, тот парень, Сетон, — он был невиновен?
ЛОМБАРД. Уверен. У Уоргрейва были причины убрать его с пути. Слушай, Блор, я в восторге наконец-то ты перестал чваниться своей добродетелью. Я надеюсь, ты на этом дельце хорошо поживился?
БЛОР (оскорбленным тоном). И малой части обещанного не получил. Этот Бенни, главарь шайки, оказался сквалыгой. Правда, повышение я получил.
ЛОМБАРД. А Лэндор получил каторжные работы и умер в тюрьме.
БЛОР. Я же не мог знать, что он умрет?
ЛОМБАРД. Нет, тебе просто не повезло.
БЛОР. Ему, ты хочешь сказать.
ЛОМБАРД. Тебе тоже. Потому что вследствие этого факта и твоя жизнь вскоре может оборваться самым неприятным образом.
БЛОР. Моя? Армстронг? Посмотрим.
ЛОМБАРД. Придется смотреть в оба. Помни, на полке только трое маленьких индейцев.
БЛОР. А как насчет тебя?
— ЛОМБАРД. Не беспокойся, со мной будет полный порядок. Я выбирался из худших переделок. Выберусь и на этот раз. К тому же у меня револьвер.
БЛОР. Да… револьвер. А теперь послушай. Ты сказал, что нашел его здесь на полу. Чем ты докажешь, что у тебя его не было все это время?
ЛОМБАРД. Опять завел пластинку! Неужели у тебя в голове больше одной мысли не умещается?
БЛОР. А если эта мысль хорошая?
ЛОМБАРД. И ты на ней зациклился.
БЛОР. На твоем месте я бы придумал историю получше.
ЛОМБАРД. Я вобрал самый простой вариант, доступный даже полицейскому.
БЛОР. Чем тебе не нравится полиция?
ЛОМБАРД. Теперь уже нравится, поскольку ты уволился.
БЛОР. Послушайте, капитан Ломбард, если вы честный человек, какого из себя корчите…
ЛОМБАРД. О, не надо, Блор, честных тут нет!
БЛОР. Если ты на этот раз сказал правду, ты должен был поступить честно и выбросить этот револьвер.
ЛОМБАРД. Не будь ослом, Блор.
БЛОР. Я говорил, что пойду обыскивать дом, говорил? Если бы я сейчас захотел это сделать, ты одолжил бы мне револьвер?
ЛОМБАРД. Нет. Это мой револьвер, я к нему прирос.
БЛОР. Тогда знаешь, что я начинаю думать?
ЛОМБАРД. Ты не можешь начать думать, тебе нечем! Ты так думал уже вчера и теперь возвращаешься к этой оригинальной идее. Я — единственный и неповторимый А. Н. О'Ним — Аноним, Неизвестный. Так?
БЛОР. Я тебя не обвиняю.
ЛОМБАРД. Ладно, думай что хочешь, черт с тобой, но я тебя предупреждаю…
ВЕРА. Вы ведете себя как Дети.
Оба тупо уставились на нее.
ЛОМБАРД. Извините, учитель.
ВЕРА (презрительно, Блору). Конечно, это не капитан Ломбард. Неизвестный О'Ним — Армстронг, и я вам докажу.
БЛОР. О, даже так?
ВЕРА. Вспомните считалочку. Четверо индейцев пошли купаться в море, один схватил приманку, и их осталось трое. Видите, в чем тут тонкость? Приманка! Армстронг притворился, что покончил с собой, но это только приманка — значит, он не умер!
БЛОР. Оригинально!
ВЕРА. По-моему, это веское доказательство. Понимаете, все это безумие происходит оттого, что сам он безумен. Он находит странное, детское, сумасшедшее удовольствие в том, чтобы все подогнать под стишок. Обряжает судью, убивает Роджерса, когда тот берет дрова, колет шприцем мисс Брент, хотя мог бы просто отравить ее. Нет, он норовит подладиться под эту считалочку.
БЛОР. Но она дает нам подсказку. Что там дальше? «Трое индейцев в зверинце оказались, одного схватил медведь, и вот вдвоем остались». (Хохочет.) Ему придется потрудиться! На острове нет зверинца! (Внезапно умолкает, увидев, что стоит на медвежьей шкуре, и, пятясь, сходит с нее. Ломбарду.) Слушайте, капитан Ломбард, а может, по бутылочке пива?
ЛОМБАРД. Хватит думать только о своем брюхе, Блор. Твое чревоугодие тебе боком выйдет.
БЛОР. Но на кухне полно пива.
ЛОМБАРД. Да, pf если кому-то хочется до тебя добраться, он первым делом подсыплет смертельную дозу тебе в бутылку.
С моря доносится гудок моторной лодки.
БЛОР. Что это? Лодка! Лодка! (Кидается на балкон.)
Раздается крик, хруст костей и звук падения тела.
ВЕРА. О Боже! (Закрывает лицо руками.)
Ломбард с револьвером в руке подбегает к окну, выглядывает и медленно возвращается.
ЛОМБАРД. Блор получил свое.
ВЕРА. Как?
ЛОМБАРД. Дурацкая ловушка — провод поперек двери, соединенный с чем-то наверху.
ВЕРА. Так он?..
ЛОМБАРД. Мертв. Проломлена голова. Тот большой бронзовый медведь с часами, с причала.
ВЕРА. Медведь? Как страшно! Какое ужасное ребячество!
ЛОМБАРД. Да. Господи, что за дурак этот Блор!
ВЕРА. И вот осталось двое.
ЛОМБАРД. Да, и мы должны очень беречь себя.
ВЕРА. Незачем. Он все равно до нас доберется. Нам не выбраться с этого острова.
ЛОМБАРД. Ничего, выберемся. Я еще ни разу не был бит.
ВЕРА. Ты не чувствуешь, что здесь кто-то есть — сейчас — в этой комнате — он наблюдает за нами — наблюдает и ждет?
ЛОМБАРД. Это просто нервы.
ВЕРА. А так ты этого не чувствуешь?
ЛОМБАРД (свирепо). Нет.
ВЕРА. Пожалуйста, Филип, давай уйдем из этого дома куда угодно. Если это была лодка, может быть, нас увидят.
ЛОМБАРД. Ладно. Поднимемся на верх скалы и будем ждать освобождения. С той стороны крутой обрыв, а если кто-то пойдет к нам от дома, мы увидим.
ВЕРА. Все что угодно, лишь бы не оставаться здесь.
ЛОМБАРД. Ты не замерзнешь в одном платье?
ВЕРА. Если я умру, мне будет холоднее.
ЛОМБАРД. Пожалуй, ты права. (Подходит к окну.) Небольшая рекогносцировочка.
ВЕРА. Осторожнее, Филип, пожалуйста!
ЛОМБАРД. Я не Блор. Прямо надо мной нет окна. (Выходит на балкон и смотрит вниз.) Эй, там внизу что-то полоскается на камнях.
ВЕРА. Что? (Тоже подходит к окну.) Похоже на труп.
ЛОМБАРД (изменившимся голосом). Ты лучше подожди здесь. Я спущусь и посмотрю.
Уходит с балкона вниз. Вера возвращается в комнату.
ВЕРА. Армстронг… труп Армстронга…
Медленно входит Ломбард.
ЛОМБАРД. Это Армстронг утонул. Болтается на урезе воды.
ВЕРА. Значит, на острове никого нет — никого, кроме нас двоих.
ЛОМБАРД. Да, Вера. Теперь мы знаем все.
ВЕРА. Теперь мы знаем все?
ЛОМБАРД. Отличный ты придумала фокус с проволокой. Очень аккуратно. Старый Уоргрейв сразу понял, что ты опасна.
ВЕРА. Ты…
ЛОМБАРД. Так, значит, ты утопила того ребенка.
ВЕРА. Нет! Ты ошибаешься! Пожалуйста, верь мне. Выслушай меня, пожалуйста!
ЛОМБАРД. Я слушаю. Постарайся сочинить сказку поубедительнее.
ВЕРА. Это не сказка, это правда. Я не убивала того ребенка. Это сделал кто-то другой.
ЛОМБАРД. Кто?
ВЕРА. Мужчина. Дядя Питера. У нас с ним была любовь.
ЛОМБАРД. Это уже интересно.
ВЕРА. Не паясничай. Это был ад. Настоящий ад. Питер появился на свет уже после смерти своего отца. Родись он девочкой, все бы досталось Хью.
ЛОМБАРД. Знакомая история про злого дядюшку.
ВЕРА. Да. Он был злой, а я не знала. Он сказал, что любит меня, но слишком беден, чтобы жениться. Далеко в море была скала, и Питер все просился туда плавать. Конечно, я ему не разрешала. Это было опасно. Однажды мы были на пляже, и мне пришлось вернуться в дом, я что-то забыла. Когда я возвращалась, то увидела, что Питер плывет к скале. Я знала, что ему не доплыть, течение уже уносило его. Я бросилась на пляж, а Хью пытался остановить меня. «Не будь дурой, — кричал он. — Я сказал гаденышу, что можно».
ЛОМБАРД. Продолжай. Очень интересно!
ВЕРА. Я промчалась мимо него, он пытался задержать меня, но я вырвалась. Я кинулась в море и поплыла за Питером. Он утонул раньше, чем я догнала его.
ЛОМБАРД. И на дознании все прошло гладко. Тебя назвали отважной девушкой, а про участие Хью в этом деле ты помалкивала.
ВЕРА. Думаешь, мне кто-нибудь поверил бы? К тому же я не могла его выдать! Я правда любила его.
ЛОМБАРД. Что ж, неплохая история. А потом, полагаю, Хью дал тебе отставку?
ВЕРА. Неужели ты думаешь, что я захотела бы его видеть хоть когда-нибудь?
ЛОМБАРД. Да, Вера, ты законченная врушка.
ВЕРА. Не можешь поверить, когда тебе говорят правду?
ЛОМБАРД. Кто установил наверху бронзового медведя, который убил Блора? Я этого не делал, а Армстронг мертв. Я нарушал все заповеди, и я не святой. Одного я не выношу — убийства.
ВЕРА. Не выносишь убийства — а как же те туземцы в Африке, которых ты бросил умирать?
ЛОМБАРД. Самое смешное — что я их не бросал.
ВЕРА. Что?
ЛОМБАРД. Один раз — всего один раз, заметь, — я разыграл из себя героя. Рискнул жизнью, чтобы спасти своих людей. Оставил им ружье, патроны, всю еду, какая была, — и наудачу ушел напрямик через буш. По невероятному стечению обстоятельств я остался жить, но спасти их не успел. Пошел слух, что я умышленно бросил своих людей. Такова жизнь!
ВЕРА. Думаешь, я поверю? И вообще, в сущности, все произошло по твоей вине.
ЛОМБАРД. Я знаю. Мне стыдно было поднять на них глаза.
ВЕРА. Меня тебе таким наглым враньем не одурачить.
ЛОМБАРД (в ярости). Пропади ты пропадом!
ВЕРА. Как же я раньше не видела? У тебя же на лице написано: убийца.
ЛОМБАРД. Больше ты меня не проведешь.
ВЕРА. О-о… (Падает вперед, словно теряя сознание, Ломбард кидается поддержать ее, и она выхватывает его револьвер.) Попался!
ЛОМБАРД (отпрянув). Хитрый чертенок!
ВЕРА. Еще шаг, и я стреляю.
ЛОМБАРД. Ты… молодая, прелестная, но совершенно, совершенно сумасшедшая!
Ломбард делает шаг к Вере, она стреляет. Он падает. Она в ужасе бросается к нему, роняя револьвер. Внезапно из кабинета доносится смех Дверь медленно открывается, и входит Уоргрейв. В руках у него веревка.
УОРГРЕЙВ. Все получилось. Операция «Десять маленьких индейцев»… моя считалочка..
ВЕРА. Ах!
УОРГРЕЙВ (гневно). Тишина в суде! Если будет шум, прикажу очистить помещение! Все в порядке, голубушка. Все в порядке. Не бойтесь. Это Суд Справедливости. Здесь вы во власти правосудия. (Запирает все двери.) Вы подумали, что я привидение? Думали, я умер. Армстронг сказал, что я умер. Это был хитрый ход. Я сказал ему: устроим ловушку убийце. Засвидетельствуем мою смерть, чтобы я мог преспокойно отыскать убийцу. Он решил, что мой план великолепен, и, ничтоже сумняшеся, вышел встретиться со мной ночью у обрыва. Я столкнул его вниз — чего проще! Он заглотнул наживку. Да будет известно вам, Вера Клейторн, я всю жизнь любил отбирать жизнь — да, отбирать жизнь. Должен признаться, я испытывал наслаждение, приговаривая виновных к смерти. (Вера делает шаг к револьверу.) Я наслаждался — но этого мне было мало. Я хотел большего — хотел делать это сам, своими руками. (Оттесняет Веру назад.) Но я — судья Высокого Суда. У меня есть чувство справедливости. Между Всевышним и узником на скамье подсудимых — мой вердикт: виновен, Господи. Да. Виновен. Вы Бее виновны, но ускользнули от ответственности, и пришлось взять дело правосудия в свои руки. В свои руки! Тишина в суде! (Вера колотит кулаком в дверь, Уоргрейв оттаскивает ее за руку.) Энтони Марстон — первый. Потом миссис Роджерс. Несколько таблеток барбитона в бренди. Маккензи — заколот. Роджерса я огрел топором, когда он подбирал дрова. Эмили Брент подсыпал дозу в кофе, так что она не почувствовала укол. Детская ловушка для Блора. Блор был дурак, я знал, что его нетрудно будет выманить. Вернуть револьвер Ломбарду — это тоже был умный ход. Оттого конец стал интереснее. Я знал, что в конце вы будете подозревать друг друга. Вопрос — кто кого? Я поставил на вас, голубушка. Вы женщина с перчиком. К тому же куда приятнее получить на закуску девушку. (Вера падает на пол.)
Подсудимая, что вы имеете сказать в свое оправдание? Вера Элизабет Клейторн, я приговариваю вас к смерти…
ВЕРА. Стойте! Стойте! Я невиновна! Я невиновна!
УОРГРЕЙВ. А, все осужденные так говорят. Им и положено уверять суд, что они невиновны, либо прикидываться невменяемыми. Но вы не безумная. Я — да, а вы — нет.
ВЕРА. Но я невиновна! Клянусь! Я не убивала того ребенка. Я не хотела его смерти. Вы же понимаете, когда человек виновен, а когда нет. Клянусь, я говорю правду.
УОРГРЕЙВ. Значит, не вы утопили того мальчика? Очень интересно. Но теперь это уже не имеет значения, верно?
ВЕРА. Что…
Издает нечленораздельные звуки, видя, что перед ней качается веревка.
УОРГРЕЙВ. Я не могу испортить любимую считалочку. Про моих десять маленьких индейцев. Последний индеец остался одинок. Пошел он и повесился. Сейчас повешу… сейчас… (Накидывает петлю ей на шею.)
Ломбард медленно поднимается, подбирает револьвер и стреляет.
Уоргрейв падает на диван.
ВЕРА. Филип… Филип…
Оба сидят на полу перед диваном.
ЛОМБАРД. Все в порядке, милочка моя. Все в порядке.
ВЕРА. Я думала, ты умер. Я думала, я тебя убила.
ЛОМБАРД. Слава Богу, женщины стрелять не умеют. По крайней мере, попадать.
ВЕРА. Этого я никогда не забуду.
ЛОМБАРД. О, забудешь, ведь у стишка про индейцев есть и другой конец.
Последний индеец
Один сидит устало.
И другой конец:
А мы вот поженились,
И ничего не стало!
Берет веревку и тоже просовывает голову в петлю. Целуются.
Слышен гудок моторной лодки.
Занавес.