КАНОНИК. Что случилось?
Входит мисс Фоллиот-Фоулкс, за ней Кристина.
СМИТ. В нее стреляли вон из того окна. (Выбегает, оттолкнув при этом мисс Фоллиот-Фоулкс. Та смотрит ему вслед злобным тяжелым взглядом.)
ДОКТОР БЕССНЕР. Она еще жива, но она умирает.
КАНОНИК (обходит стол и склоняется над Луизой). Она сможет говорить?
ДОКТОР БЕССНЕР. Невозможно. Если вы мне поможете, мы перенесем ее в каюту и попытаемся что-нибудь сделать, хотя я думаю, это бесполезно.
Каноник и доктор Бесснер выносят Луизу. Саймон и Джеки смотрят на мисс Фоллиот-Фоулкс, хранящую полную невозмутимость.
МИСС ФОЛЛИОТ-ФОУЛКС. Сплошное беспокойство. (Подходит к столу справа и усаживается.) Кристина, подай мое вязанье.
Кристина подает ей вязанье.
ДЖЕКИ. Беспокойство! (Заливается истерическим смехом.) Два трупа — беспокойство!
САЙМОН. Остынь, Джеки. Не заводись.
ДЖЕКИ. Да это же ужас что такое!
САЙМОН. Знаю, знаю. Но все уже кончено.
Джеки оборачивается и смотрит на него.
ДЖЕКИ. Саймон, на тебе лица нет! (Подходит к нему и берет его руки в свои.)
САЙМОН. Эти передряги не очень-то полезны для здоровья. Да ты не волнуйся, Джеки. Меня чуток лихорадит, только и всего.
ДЖЕКИ. У тебя руки прямо горят. Тебе очень больно?
САЙМОН. Голова кружится. Все кружится. Нельзя терять голову. Особенно теперь, когда все позади. Я должен… Я должен… Что я должен, Джеки?
ДЖЕКИ. Ты должен найти того, кто убил Кей.
САЙМОН. Точно. Надо запомнить. Кей, Кей… А кто это такая? А, вспомнил. Это твоя лучшая подруга, да?
Джеки отворачивается, начинает рыдать. Каноник Пеннифазер возвращается. Он мрачен.
ДЖЕКИ. Ну как, как она?
КАНОНИК. Скончалась.
МИСС ФОЛЛИОТ-ФОУЛКС. Нет, никогда себе не прощу, что поехала в это путешествие. Надеялась, представьте, отдохнуть на свежем воздухе. (Встает.) Идем, Кристина. (Отдает вязанье Кристине.)
Входит доктор Бесснер. Мисс Фоллиот-Фоулкс и Кристина выходят.
ДЖЕКИ. Доктор! Саймон, он весь горит, ему совсем плохо.
ДОКТОР БЕССНЕР (подходит к Саймону). Естественно, плохо. Он себя подвергает большой опасности. Он должен был оставаться в моей каюте. Конечно. (Проверяет пульс.) Конечно, температура. Упрямство вот до чего доводит. Натуральное самоубийство…
ДЖЕКИ. Самоубийство? Неужели он умрет?
ДОКТОР БЕССНЕР (оскорбленно). Ничего подобного, барышня! Ничего подобного. Я просто расстроен, и все. (Зовет.) Бой! (Саймону.) Теперь я беру вас в свои руки, молодой человек, и больше никаких безумных выходок.
ДЖЕКИ. А мне можно с ним?
Входит стюард.
ДОКТОР БЕССНЕР. Нет. Ему нужен покой.
ДЖЕКИ. Я вас очень прошу…
ДОКТОР БЕССНЕР. Он мой пациент, и я не позволю ему волноваться.
Джеки жестом выражает отчаяние. Доктор Бесснер и стюард выводят Саймона. Джеки идет следом. Входит Смит.
(За сценой.) Я сделаю ему инъекцию.
СМИТ. Похоже, он помешался на своих инъекциях. Надо ему намекнуть, чтобы сделал одну моей будущей тетушке. С летальным исходом.
КАНОНИК. Не торопитесь, мистер Смит. Насколько мне известно, мисс Фоллиот-Фоулкс успела уже сменить гнев на милость.
СМИТ. С чего бы это?
КАНОНИК. Узнала вторую — точнее, первую — половину вашей фамилии.
СМИТ (оборачивается). Кто проговорился?
КАНОНИК. Я.
СМИТ. Какого черта…
Кристина заглядывает в дверь, видит Смита и исчезает.
Эй! Кристина! (Выбегает.)
Каноник Пеннифазер садится в кресло, где накануне вечером сидел Саймон. Он держит в руках шарф и внимательно его рассматривает. Задумывается, качает головой и смотрит на окно. Медленно вынимает пистолет и взвешивает его на ладони. Откидывается назад, закрывает глаза и кивает головой. Вытаскивает маленький пузырек, смотрит на него, отвинчивает пробку и нюхает. Выливает немного содержимого на платок, на ткани расплывается алое пятно. Каноник снова качает головой и ставит пузырек на стол. Встает, идет направо и внимательно осматривает палубную обшивку. Потом становится на то место, где накануне вечером стояла Джеки, и пристально смотрит на кресло, где сидел Саймон. Принимается что-то искать. Неожиданно вскрикивает, обнаружив пулю в досках пола. Выковыривает ее перочинным ножом и держит в руке. Входит Джеки, она очень расстроена.
ДЖЕКИ. Саймон совсем разболелся Что это у вас в руке?
КАНОНИК. Пуля. (Показывает пулю.)
Джеки испугана. Она переводит взгляд с пули на лицо собеседника.
ДЖЕКИ. Где вы ее нашли?
КАНОНИК. Вон там, она застряла в доске.
ДЖЕКИ. Это… это какая-то улика, да?
КАНОНИК. Да. Теперь я знаю, как убили Кей.
ДЖЕКИ. Ничего не понимаю.
КАНОНИК. В этот шарф заворачивали пистолет, прежде чем выстрелить. Это очевидно — смотрите, он опален, и вот отверстие от пули. (Показывает.)
Джеки кивает.
До сих пор считалось, что это сделал убийца Кей, желая заглушить выстрел. Но доктор Бесснер еще вчера определенно заявил, что висок Кей был опален выстрелом, а это значит, что ствол пистолета был приставлен к ее голове вплотную. Иными словами, выстрел, убивший Кей, был сделан не через этот бархатный шарф. Понимаете?
ДЖЕКИ. Понимаю.
КАНОНИК. Далее, нам известно, что было сделано два выстрела: одним из них убили Кей. Второй — это когда вы стреляли в Саймона. Шарфа у вас в руках тогда не было.
ДЖЕКИ. Конечно, не было.
КАНОНИК. Следовательно, как вы понимаете, должен был быть и третий выстрел…
Продолжительная пауза.
ДЖЕКИ (медленно идет через комнату) Я понимаю, что вы хотите сказать, но ведь…
КАНОНИК (идет за ней следом). Когда мы осматривали пистолет, в нем не хватало двух патронов, из чего мы сделали вывод, что стреляли дважды. Однако, вполне вероятно, что стреляли три раза, а один патрон вставили обратно потом. А если так, возникает вопрос: когда был сделан третий выстрел и куда он был направлен?
ДЖЕКИ (оборачиваясь). Не имею ни малейшего представления.
КАНОНИК. Вы не помните, вчера вечером это окно было открыто или закрыто? (Указывает на окно слева.)
ДЖЕКИ. Не помню.
КАНОНИК. А я помню. Когда я уходил спать, оно было закрыто. Когда я пришел сюда позднее, оно было открыто. Так кто же его открыл?
ДЖЕКИ. Да какая, в конце концов, разница?
КАНОНИК. Огромная. Видите ли, когда я логическим путем вычислил третий выстрел, я стал искать третью пулю — и я ее нашел.
ДЖЕКИ (садится за стол). Никак не пойму, куда вы клоните.
КАНОНИК. А теперь вспомните о француженке, о Луизе. Вчера, когда мы были здесь вчетвером — Саймон, Бесснер, Смит и ваш покорный слуга, — Луиза прямо и недвусмысленно дала нам понять, что ей что-то известно. Она весьма прозрачно намекнула, что видела убийцу. Зачем она это сделала?
ДЖЕКИ. Шантаж?
КАНОНИК. Безусловно. Но почему она выбрала именно это место и время? Зачем ей было заявлять об этом во всеуслышание перед четырьмя свидетелями? Не разумнее ли было поговорить наедине с заинтересованным лицом и сказать ему — или ей: «Я все знаю. Сколько вы заплатите за молчание?» Почему она этого не сделала?
ДЖЕКИ. Представить себе не могу. Но вы правы, так было бы гораздо логичнее.
КАНОНИК. Почему же она так не сделала? Ответ один, да какой-то причине это было невозможно. Чувствуете, как близко мы подошли к разгадке?
ДЖЕКИ. Наверное, я очень недогадлива. Я ровным счетом ничего не понимаю.
КАНОНИК. Луиза грозила разоблачением убийце в присутствии четверых людей. Стало быть, угроза адресовалась одному из них.
ДЖЕКИ. А, начинаю понимать.
КАНОНИК. Но со мной, с доктором Бесснером и со Смитом Луиза вполне могла поговорить с глазу на глаз. Единственный, с кем она не могла остаться наедине, — это раненый Саймон Моустин, возле которого постоянно кто-нибудь находился.
ДЖЕКИ (встает). Саймон? Саймон? Да вы с ума сошли!
КАНОНИК. Вот именно: Саймон. Красавчик с честным лицом, пустое место, ничтожество. Я слышал о нем и раньше. Как только я получил в Иерусалиме письмо Кей с известием, что она вышла за него замуж, я бросился сюда, чтобы увидеть все собственными глазами и защитить, если сумею, дочь моего старого друга, которую он оставил на мое попечение. Я не сумел защитить ее — и это навсегда останется на моей душе тяжким грузом.
ДЖЕКИ (вне себя). Говорите что хотите. Это неправда! Этого не могло быть! Саймон никуда не выходил отсюда после того, как ушла Кей. Он был здесь до того, как я его ранила, а после он и шагу ступить не мог. Спросите доктора Бесснера.
КАНОНИК (кивая). Все так, но вы кое-что упустили. Вы стреляли вовсе не в Саймона — пуля угодила в пол. А Саймон просто откинулся на спинку кресла и прижал платок, смоченный красной жидкостью (поднимает пузырек из-под лака и показывает ей), к своему колену Так что у Саймона Моустина было достаточно времени — пока вы с Кристиной и Смитом находились на левой палубе — поднять пистолет, который вы так удачно обронили, и пробежать в каюту, где спала жена — и спала крепко, потому что ей подсыпали снотворного. Саймон убил ее, прибежал обратно, открыл это окно, вставил новый патрон, завернул пистолет в шарф, чтобы на брючине не осталось следов пороха, приставил пистолет к своему колену и спустил курок. Потом быстро завернул платок, пистолет в шарф и выбросил за борт. У него еще хватило времени прижать к ране другой платок, и через четыре минуты Смит и Бесснер застали его точно в том же положении, в каком Смит его оставил.
ДЖЕКИ. Вы бредите.
КАНОНИК. Нисколько. У Саймона вышла только одна накладка. Луиза не стала пить свой отвар ромашки, в котором, несомненно, тоже было снотворное. В итоге она не заснула и услышала выстрел за стеной. Она выглянула и увидела Саймона. Она прокралась сюда следом за ним и, скорее всего, видела, как он сам себя подстрелил, и решила его шантажировать. Он ведь при нас обещал ей заплатить, только мы тогда этого не поняли. Он сказал ей: «Все будет в порядке. Я сам о тебе позабочусь». Его забота стоила ей жизни. Впрочем, она сама подписала себе приговор.