ГОЛОС. Конечно. Очень скверно. Что скажут мой клиент, когда узнает, что вы замешаны в убийство?
МИДЖ. Право же, это не моя вина.
ГОЛОС. Очень скверно.
МИДЖ. Это убийство…
ГОЛОС. Для вас это развлечение. Вам нравится быть на виду.
МИДЖ. Боюсь, вы несправедливы.
ГОЛОС. Если вы сегодня же не вернетесь, то работы у вас нет. Есть много девушки, они будут рады занять ваше место!
МИДЖ. Пожалуйста, не говорите так! Право, я очень сожалею!
ГОЛОС. Или вы завтра здесь, или мне на глаза показываться не сметь!
Мидж кладет трубку, чуть не плача.
ЭДВАРД. Кто это был?
МИДЖ. Моя хозяйка.
ЭДВАРД. Вам следовало послать ее к дьяволу.
МИДЖ. Чтобы меня тут же уволили?
ЭДВАРД. Не могу слышать, как вы унижаетесь!
МИДЖ. Вы не понимаете, о чем говорите, Эдвард. Чтобы проявлять независимый характер, нужна как минимум финансовая независимость!
ЭДВАРД. Господи, Мидж! Но ведь есть и другая работа… Более интересная.
МИДЖ. Очевидно, вы каждый день читаете в «Таймсе» объявления, где предлагают именно такую работу.
ЭДВАРД. Да.
МИДЖ. Иногда, Эдвард, вы заставляете меня терять терпение! Что вы знаете о работе, о том, как ее получить и удержаться на ней? За мою работу, если хотите знать, мне прилично платят и график меня устраивает!
ЭДВАРД. Ах, деньги!
МИДЖ. Да, деньги! Я живу на то, что зарабатываю. Мне нужна работа, которая может обеспечить мое существование, вы это понимаете?
ЭДВАРД. Но Генри и Люси могли бы…
МИДЖ. Мы уже говорили об этом. Конечно, они могли бы. Не нужно говорить об этом, Эдвард. Вы — Энкейтл, Генри и Люси тоже Энкейтлы, но я Энкейтл лишь наполовину. Мой отец был обычным мелким предпринимателем… честным, работящим и, возможно, не слишком умным. От него я унаследовала принцип — никому ни чем не быть обязанной. Когда мой отец разорился, кредиторы получили по двадцать шиллингов за фунт его долга. Я похожа на своего отца. Я щепетильна в отношении денег и долгов. Разве вы не понимаете, Эдвард, что для вас с Люси все совершенно иначе. Люси без колебаний примет погостить на неопределенное время любого из своих друзей и сама в случае надобности может как угодно долго у них гостить, и при этом никто из них не будет чувствовать себя чем-то обязанным. Однако я — совсем другое дело.
ЭДВАРД. Вы милое смешное дитя, Мидж.
МИДЖ. Возможно, я смешна, но я не дитя!
ЭДВАРД. Но это неправильно, что вы должны мириться с грубостью и оскорблениями. Господи, Мидж! Я бы хотел забрать вас подальше от всего этого и увезти в Эйнсвик.
МИДЖ (с яростью и чуть не плача). Зачем говорить эти нелепости?! Вы ведь и сами в них не верите! Когда на тебя кричат и оскорбляют, думаете, будет легче от мысли, что есть на свете такое место, как Эйнсвик? Вы ждете от меня благодарности за то, что стоите тут и лепечете, как бы вам хотелось увезти меня отсюда! Очень милая, но ни к чему не обязывающая болтовня!
ЭДВАРД. Мидж!
МИДЖ. Разве вы не знаете, что я душу бы продала, чтобы оказаться в Эйнсвике? Я так люблю Эйнсвик, что мне больно даже думать о нем! Это жестоко, Эдвард! Жестоко говорить то, что вы не думаете.
ЭДВАРД. Но я действительно так думаю. Мидж! Мы поедем в Эйнсвик немедленно на моей машине.
МИДЖ. Эдвард!
ЭДВАРД. Ну как, Мидж? Мы едем в Эйнсвик! Да? Как вы на это смотрите?
МИДЖ (истерически смеясь). Кажется, я заставила вас блефовать, Эдвард?
ЭДВАРД. Это не блеф.
МИДЖ. Успокойтесь, Эдвард. Все равно полицейские не разрешат нам уехать.
ЭДВАРД. Да, пожалуй.
МИДЖ. Вот и хорошо, Эдвард. Простите, что я кричала на вас.
ЭДВАРД (тихо). Вы в самом деле любите Эйнсвик?
МИДЖ. К чему растравлять рану? Я уже смирилась с мыслью, что туда мне не вернуться.
ЭДВАРД. Я понимаю, что невозможно отправиться туда немедленно… Но я предлагаю вам перебраться в Эйнсвик насовсем.
МИДЖ. Насовсем?
ЭДВАРД. Мидж, я прошу вас выйти за меня замуж.
МИДЖ. Замуж?
ЭДВАРД. Понимаю, я не самая романтическая партия. Я зануда. Читаю книги, которые вам, по всей вероятности, покажутся скучными. Пишу нудные статьи и слоняюсь по своему имению. Но мы ведь знаем друг друга много лет… и, возможно, Эйнсвик будет компенсацией за мои недостатки… Вы согласны, Мидж?
МИДЖ. Выйти за вас замуж?
ЭДВАРД. Как вы к этому относитесь?
МИДЖ. Эдвард! О Эдвард! Вы предлагаете мне блаженство… как на блюдечке!
Эдвард берет ее руки в свои и целует их Из сада входит леди Энкейтл.
ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ (входя). Что касается рододендронов, то, если не посадить их большими куртинами, не получится…
МИДЖ (вставая и поворачиваясь к леди Энкейтл). Эдвард и я… мы собираемся пожениться.
ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ (ошеломленно). Пожениться? Ты и Эдвард? Но, Мидж, я никогда не дума… (Справившись с собой, подходит к Мидж, целует ее, потом протягивает руку Эдварду.) Дорогой мой, я так счастлива! (Пожимает ему руку, и ее лицо светлеет.) Я просто в восторге! Ты останешься здесь, Мидж, и бросишь этот ужасный магазин. Мы выдадим тебя замуж прямо тут… Генри будет посаженым отцом.
МИДЖ. Люси! Дорогая, я очень этого хочу!
ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ. Чуть кремоватый атлас и молитвенник в переплете цвета слоновой кости… но не букет! А подружки невесты?
МИДЖ. О нет! Не нужно никакой суеты.
ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ. Понимаю, голубчик… Думаю, ты права. Подобрать подружек невесты так трудно… Обязательно попадется какая-нибудь дурнушка — скорее всего сестра жениха!.. — и испортит весь вид. А дети! Дети на свадьбе хуже всего… Они наступают на шлейф… ревут, зовут няню… Мне всегда казалось, невеста не может шествовать к алтарю в подобающем состоянии духа, если не знает, что творится у нее за спиной.
МИДЖ. За моей спиной вообще может ничего не быть. Даже шлейфа. Я могу венчаться в костюме.
ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ. О нет, Мидж! Это совсем по-вдовьи. Чуть кремоватый атлас… Я отвезу тебя к Мирей.
МИДЖ. Я не могу позволить себе Мирей.
ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ. Чепуха, Мидж! Мы с Генри даем тебе приданое.
МИДЖ (подходит к леди Энкейтл и целует ее). Люси, милая! (Возвращается к Эдварду и берет его за руки.)
ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ. Дорогие мои! Генри — посаженый отец! Надеюсь, он не застегнет ремень на брюках слишком туго… Хотелось бы, чтобы он получил удовольствие от свадьбы. Ну а я… на мне будет костюм… (Она закрывает глаза.)
МИДЖ. Да, Люси?
ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ. Цвета голубой гортензии… и серебристая лиса… решено. Какая жалость, что Джон Кристоу мертв! Оказывается, никакой надобности в этом не было… Но какой необыкновенный уик-энд! Сначала убийство, потом — свадьба… То одно, то другое…
Из холла входят инспектор и сержант.
(Оборачиваясь к ним.) Входите, входите! У этих молодых людей только что состоялась помолвка.
ИНСПЕКТОР. В самом деле? Примите мои поздравления.
ЭДВАРД. Благодарю вас.
ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ. Пожалуй, пора собираться на дознание. Я так этого жду! Никогда раньше не была на дознании!
Леди Энкейтл выходит. Эдвард и Мидж идут в сад.
СЕРЖАНТ. Говорите что угодно, но она чокнутая. (Кивает в сторону сада.) А что вы скажете об этой парочке? Значит, он был влюблен в нее, а не в ту, другую?
ИНСПЕКТОР. Выходит, так.
СЕРЖАНТ. Значит, его можно сбросить со счетов. Кто же у нас остается?
ИНСПЕКТОР. У нас есть только свидетельство Гаджена, что в корзинке у леди Энкейтл был именно тот, маленький пистолет. Так что вопрос пока остается открытым. Да, мы с вами, Пэнни, забыли еще одну вещь — кобуру.
СЕРЖАНТ. Кобуру?
ИНСПЕКТОР. Сэр Генри сказал, что револьвер был в коричневой кобуре. Где она?
Входит сэр Генри.
СЭР ГЕНРИ. Пожалуй, нам пора отправляться… но все куда-то запропастились. (Открывает дверь в сад и зовет.) Эдвард! Мидж!
Из холла входит леди Энкейтл. Она в пальто и шляпе. В руках молитвенник и перчатки — одна белая, другая серая.
ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ. Как я выгляжу? Так ли положено одеваться в подобном случае?
СЭР ГЕНРИ. Молитвенник тебе не понадобится, дорогая.
ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ. Но я думала, что полагается давать клятву.
ИНСПЕКТОР. Показания у коронера обычно даются без клятвы, леди Энкейтл. Да и вообще, сегодняшняя процедура будет чисто формальной. Извините, нам пора. (Выходит в холл. Сержант следует за ним.)
ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ. Ты, я и Герда можем поехать в «Даймлере», а Эдвард возьмет Мидж и Генриетту.
СЭР ГЕНРИ. А где Герда?
ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ. С ней Генриетта.
Из сада входят Эдвард и Мидж.
СЭР ГЕНРИ. Слышал, слышал о вас двоих! (Пожимает руку Эдварду.) Чудесная новость! (Подходит к Мидж и целует ее.)
ЭДВАРД. Спасибо, Генри.
МИДЖ. Спасибо, кузен Генри.
ЛЕДИ ЭНКЕЙТЛ (глядя на свои руки). Почему это я взяла одну белую перчатку, а другую — серую? Как странно! (Уходит в холл.)
ЭДВАРД. Пойду подгоню машину. (Выходит в холл.)
МИДЖ. Вы правда рады?
СЭР ГЕНРИ. Это лучшая новость, какую мне доводилось услышать за последнее время. Вы и представить себе не можете, что это значит для Люси! Вы ведь знаете, у нее постоянно на уме Эйнсвик.
МИДЖ. Люси мечтала, чтобы Эдвард женился на Генриетте. (Обеспокоенно.) Ей не понравится, что он женится на мне?
СЭР ГЕНРИ. И не думайте об этом! Люси просто хотелось, чтобы Эдвард женился. Если желаете знать мое мнение, вы будете для него лучшей женой, чем Генриетта.
МИДЖ. Для Эдварда всегда существовала только Генриетта.
СЭР ГЕНРИ. Только не надо, чтобы полицейские это слышали. С этой точки зрения помолвка с вами — лучшее, что может быть. Это снимает с него подозрение.
МИДЖ. Подозрение? С Эдварда?
СЭР ГЕНРИ. Я бы сказал, что он подозреваемый номер один, не считая Герды. Эдвард, грубо говоря, Джона Кристоу просто не переваривал.
МИДЖ. Я помню… вечером, после убийства… Так вот почему… (Лицо Мидж становится очень несчастным.)