Это был знаменитый Олоннэ, отважный мореход и заклятый враг испанцев. Выйдя из зарослей навстречу корсару, он весело смотрел на него.
Сейчас Олоннэ было не более тридцати пяти лет. Слава его гремела повсюду. Родился он во Франции, в Олоннэ, в графстве Пуату, и занимался контрабандой, плавая вдоль берегов Испании. Однажды ночью таможенники застигли его врасплох, он лишился лодки, а брат его был убит в перестрелке. Его самого ранили так тяжело, что он едва выжил.
Выздоровев, он попал в такую нужду, что вынужден был продаться в рабство к флибустьеру Монтбарсу-Опустошителю, лишь бы зарабатывать сорок эскудо, которые отсылал старушке матери.
Долгое время он подвизался среди буканиров в качестве подручного, а попросту говоря, им прислуживал, затем пошел в флибустьеры и выделился необыкновенной храбростью и отвагой. В конце концов он выпросил у губернатора Тортуги небольшой корабль.
На этом суденышке он творил сущие чудеса, нанося огромный урон испанским колониям. Все три корсара — Черный, Зеленый и Красный — неизменно оказывали ему поддержку во всех его предприятиях.
Однажды, подгоняемый бурей к берегам Кампече, он потерпел кораблекрушение на виду у испанцев. Все его друзья были перебиты, но ему удалось спастись, погрузившись по горло в болото и вымазав лицо грязью.
Выбравшись живым из трясины, он и не подумал бежать, а, переодевшись испанским солдатом, проник в Кампече. Изучив укрепления города и подкупив нескольких рабов, он выкрал лодку и вернулся на Тортугу, где его все считали погибшим.
Другой на его месте не стал бы снова испытывать судьбу, но Олоннэ с двадцатью восемью матросами поспешил выйти в море и на двух маленьких судах направился к Лос Кайос ди Куба, бывшему в то время весьма крупным торговым центром.
Заметив его появление, испанские рыбаки предупредили губернатора. Тот направил против него огромный фрегат и четыре небольших парусных судна с солдатами и палачом, которому было ведено повесить флибустьеров.
Но и тут Олоннэ не отступил. Дождавшись рассвета, он с двух сторон обложил фрегат, а его двадцать восемь молодцов, несмотря на отчаянное сопротивление девяноста испанцев, ворвались на палубу и перебили всех, включая палача.
После этого он захватил все четыре корабля, сбросив в море сопротивляющихся испанцев.
Таков был этот человек, которому позднее было суждено совершить еще более славные подвиги и с которым теперь договаривался Черный корсар.
— Заходи, — сказал Олоннэ, пожав руку капитану «Молниеносного». — Я с нетерпением ждал твоего возвращения.
— И мне очень хотелось тебя видеть, — ответил корсар. — Ты знаешь, что я был в Маракайбо?
— Ты!.. — воскликнул пораженный Олоннэ.
— А как же я мог выручить тело моего брата?
— Я думал, ты воспользуешься чьими-нибудь услугами.
— Нет, ты сам знаешь, что такие дела следует делать самому.
— Смотри, как бы тебя не подвела твоя смелость. Видал, чем кончили твои братья?
— Молчи, Пьетро.
— Ну не печалься, мы отомстим за них, и очень скоро.
— Решился, наконец? — спросил радостно корсар.
— Мало того! Я задумал целую экспедицию.
— Неужели? Ты правду говоришь?
— Клянусь честью разбойника, каковым меня нарекли испанцы! — сказал со смехом Олоннэ.
— Сколько же кораблей у тебя?
— Вместе с твоим «Молниеносным» будет восемь. Всего шестьсот флибустьеров и буканиров. Мы возглавим нашу флотилию, а Микеле и Баск поведут остальных.
— Баск тоже с нами?
— Он просился с нами, и я сразу же согласился. Ты ведь знаешь, он был в армии солдатом и может сослужить нам хорошую службу. К тому же он богат.
— Тебе нужны деньги?..
— Я спустил все, что заработал от продажи последнего корабля, захваченного на обратном пути из Лос Кайос, недалеко от Маракайбо.
— Я готов выложить десять тысяч пиастров.
— Черт возьми! У тебя, видать, дома настоящие золотые россыпи!
— Я дал бы больше, если бы утром не заплатил большой выкуп.
— Заплатил выкуп? За кого?
— За одну благородную даму, попавшую мне в руки. Деньги причитались моему экипажу, и я их заплатил.
— Кто же это такая? Какая-нибудь испанка?
— Нет, фламандка, которая наверняка в родстве с губернатором Веракрус.
— Фламандка!.. — воскликнул Олоннэ. — И твой смертельный враг тоже ведь фламандец.
— Что ты хочешь сказать этим? — спросил, бледнея, корсар.
— Я подумал, что она может оказаться и в родстве с Ван Гульдом.
— Бог мой! — вымолвил корсар слабеющим голосом. — Это невозможно…
Олоннэ остановился в тени хлопкового дерева и пристально посмотрел на корсара.
— Что ты на меня уставился? — спросил тот.
— Я думаю о твоей фламандке, но никак не могу понять, почему ты так взволнован. Ведь на тебе лица нет!
— Я поклялся уничтожить всех Ван Гульдов до последнего!
— Ну и прекрасно, покончи с нею, и дело с концом.
— С ней!.. О нет!.. — воскликнул с ужасом корсар.
— Тогда, значит… — заметил, поколебавшись, Олоннэ.
— Что?
— Не будь я Олоннэ, если ты не влюбился в свою пленницу.
— Замолчи, Пьетро.
— С какой стати? Разве для флибустьера позор полюбить женщину?
— Нет, но я чувствую, что она сыграет роковую роль в моей судьбе, Пьетро.
— Тогда предоставь ее самой себе.
— Поздно.
— Ты ее сильно любишь?
— Безгранично.
— И она тебя?
— Мне кажется…
— Прекрасная пара, ничего не скажешь!.. Синьор Рокканера может породниться только с великосветской дамой!.. Вот уж чего не сыщешь в Америке, да еще под пару флибустьеру… Ладно, друг мой, давай опрокинем стаканчик за здоровье твоей фламандки!
Глава XVII. ДОМ ЧЕРНОЮ КОРСАРА
Жилищем знаменитому флибустьеру служил небольшой деревянный домик, наскоро сооруженный и покрытый, по обычаю островных индейцев, сухими листьями. Внутри, однако, он был весьма уютен и обставлен довольно богато.
Расположен он был в полумиле от городка, на опушке леса, в красивом и спокойном месте, окруженном высокими пальмами, в тени которых всегда было прохладно.
Олоннэ провел корсара в комнату на нижнем этаже с окнами, затянутыми циновками, и усадил в бамбуковое кресло. Затем он велел одному из слуг принести испанского вина, попавшего к нему в погреб скорей всего с какого-нибудь вражеского судна, и, раскупорив бутылку, наполнил стаканы.
— За твое здоровье, кабальеро, и за прекрасные глаза твоей дамы, — произнес он, чокаясь с гостем.
— Я хотел бы, чтобы ты выпил за успех нашего предприятия, — возразил корсар.
— Все будет в порядке, мой друг, обещаю отдать тебе в руки убийцу двоих твоих братьев.
— Троих, Пьетро.
— Как! — воскликнул Олоннэ. — Мы все знаем, что Ван Гульд убил Зеленого и Красного корсаров, но что был еще третий, я не знал.
— Да, их было трое, — повторил мрачно корсар.
— Черт возьми!.. И этого человека еще носит земля?..
— Ему осталось недолго ходить по земле, Пьетро.
— Ну, я готов помочь тебе всем, чем смогу. Но скажи мне прежде, ты хорошо знаешь Ван Гульда?..
— Я знаю его лучше, чем испанцы, которым он служит.
— Что это за человек?
— Это старый вояка, понаторевший в сражениях во Фландрии, отпрыск одного из старинных фламандских родов. Некогда он стоял во главе отряда смельчаков и к своему теперешнему званию мог бы сейчас добавить другие, если бы испанское золото не сделало из него предателя.
— Он стар?
— Ему сейчас под пятьдесят.
— Ну, он человек крепкой закалки. Говорят, что в испанских колониях не было более отважного губернатора.
— Он хитер, как лиса, отважен, как Монтбарс.
— Значит, в Маракайбо нас ждет отчаянное сопротивление.
— Конечно, Пьетро, но кто сможет устоять перед натиском шестисот флибустьеров? Ты же знаешь, чего стоят наши люди.
— Клянусь честью! — воскликнул флибустьер. — Я сам видел, как дрались двадцать восемь молодцов, которые напали со мной на эскадру в Лос Кайос. К тому же ты побывал в Маракайбо и легко найдешь лазейку в стенах крепости.
— Я поведу вас, Пьетро.
— Тебя ничто здесь не удерживает?
— Ничто.
— Даже твоя прекрасная фламандка?
— Она подождет, я уверен, — сказал с улыбкой корсар.
— Где ты ее поместил?
— У себя в доме.
— А сам куда денешься, если у тебя дома гости?. — Останусь у тебя.
— Вот это хорошо. Так мы лучше договоримся обо всем вместе с Баском, который пожалует ко мне на обед.
— Спасибо, Пьетро. Значит, отправляемся в поход?
— Завтра на рассвете. У тебя экипаж в порядке?
— Нет, не хватает шестидесяти человек: тридцать мне пришлось отправить с испанским судном, захваченным недалеко от Маракайбо, и столько же погибло в бою.
— Не беда!.. Здесь легко наберешь столько же. Все горят желанием пойти с тобой в плавание на «Молниеносном».
Поднявшись, корсар направился к двери.
— Ты уже уходишь? — встревожился Олоннэ.
— Да, меня ждут дела, но вечером, когда стемнеет, я зайду к тебе. Прощай, Пьетро.
— До встречи, и смотри, чтобы фламандка тебя не заворожила окончательно.
Корсар возвращался по другой тропинке, в обход города, углубившись в лес, занимавший значительную часть острова. Роскошные, так называемые максимилианские пальмы, гигантские винные пальмы с огромными веерными листьями переплетались с бабасу и буксусами, чьи кожистые листья похожи на жестяные пластины. А у подножия этих колоссов щетинились никем не культивируемые ценные сорта агав, из которых добывают сладковатый сок, известный на берегах Мексиканского залива под названием мецкаля или пряной бражки. Рядом росли кусты дикого перца — пимента.
Погрузившись в свои думы, Черный корсар не обращал внимания на пышную растительность. Он шел все быстрее, словно торопясь поскорее добраться до цели.
Через полчаса он внезапно остановился на краю плантации высокого тростника желтовато-красного цвета, отливавшего пурпуром в лучах заходящего солнца. Тонкая стрелка ствола, окаймленная длинными листьями, заканчивалась роскошным белым султаном с нежной бахромой голубовато-синего цвета.