На сваях изобретательные строители устраивали обширные настилы из легкого дерева bombax ceiba – черного кедра, а на них из бамбука воздвигали жилища, покрывая их листьями кенеи или vihai, вполне заменявшими черепицу или шифер.
Стен же не было вовсе: весь год стояла жара.
Пловцы, таким образом, могли без труда наблюдать за тем, что происходит в этих странных жилищах, не утруждая себя высадкой на берег.
Лагуна становилась все оживленней.
Каноэ, выдолбленные из ствола душистого кедра, быстро скользили по воде с почти голыми индейцами, бросавшими за борт огромные тыквы, которые тут же разносились повсюду волнами; по озеру неторопливо ходили под парусами мелкие каравеллы, ожидая прилива, чтобы войти в крошечные порты островка.
– С подветренной или наветренной? – спросил гамбуржец.
– Держись ближе к берегу, – ответил Кармо. – Пойдем между Сапарой и берегом.
3Флибустьерский флот
В восемь утра шлюпка вихрем влетела в пролив, образованный восточной оконечностью острова Сапара и берегом Капатариды, и двинулась в залив Маракайбо.
Хотя оба флибустьера повстречались с двумя крупными военными каравеллами и даже с одним галеоном, никто их не задержал и не спросил, кто они и куда следуют.
Сети, которые они выбросили за борт, должно быть, наводили испанцев на мысль, что это обычные рыбаки и связываться с ними не стоит.
Едва выйдя из пролива, Кармо и Ван Штиллер повернули на восток и несколько отдалились от берега, изобиловавшего здесь мелями, на которых теснилось немало карибских селений.
В этих местах на воде также покачивалось много тыкв, между которыми плавали и ныряли утки и морские птицы, не выказывавшие ни малейшего страха.
– Послушай, Кармо, – сказал Ван Штиллер, – к чему все эти тыквы? Рыб, что ли, кормить? Не знаешь?
– Нет, для охоты на водяную дичь, дорогой.
– Шутишь?
– Нисколько. Ты ведь знаешь, что морские птицы весьма недоверчивы и почти никогда не подпускают к себе лодки. Карибы же разбрасывают на воде огромное количество тыкв, привязывая их друг к другу длинными лианами, и приучают тем самым птиц к их присутствию. В подходящий момент ловкие пловцы бросаются в воду, надевают на голову пустую тыкву, в которой заранее проделываются дырки, чтобы хорошо видеть.
– Понятно, – сообразил Ван Штиллер. – И под прикрытием тыквы приближаются к птицам, чтобы утянуть их под воду.
– Совершенно верно, – подтвердил Кармо. – Добавлю также, что возвращаются они всегда с хорошей добычей: на поясе у каждого – не меньше восьми-десяти штук. Когда же…
Но тут раскатистый чих прервал его фразу. Дон Рафаэль открыл глаза и стал делать отчаянные усилия, чтобы освободиться от пут, связывавших его по рукам и ногам.
– Добрый день, сеньор, – приветствовал его Кармо. – Отменный, видать, был вчера аликанте.
Несчастный плантатор вытаращил на него глаза и, скрипя зубами, хрипло проговорил:
– Негодяи.
– Негодяи? Боже! Вы ошибаетесь, сеньор, – возразил Кармо. – Мы гораздо порядочнее, чем вы думаете. Вы убедитесь в этом, когда ощупаете свои карманы, как только мы развяжем вам руки.
– Что же вам от меня нужно? Зачем вы меня утащили с собой? Надеюсь, вы не станете опять рассказывать байки о председателе Королевского суда в Панаме.
– По правде говоря, этот господин не имеет к нам отношения. Мы везем вас к не менее могущественному человеку, с которым тоже шутки плохи.
– К кому же?
– К весьма большому человеку, который тоже близко к сердцу принимает судьбу дочери Черного Корсара и который сделает все для ее спасения.
– Отнять ее у губернатора!.. Да он не выпустит ее из своих когтей.
– Посмотрим, что он скажет, когда пушки разнесут в пух и прах форты Маракайбо, – ответил Кармо. – Шестнадцать лет назад те же стволы уложили здесь весь гарнизон.
Дон Рафаэль смертельно побледнел.
– Так вы – флибустьеры? – промямлил он.
– К вашим услугам, сеньор.
– Боже милостивый!.. Я пропал!..
– Не сейчас, по крайней мере, – с иронией сказал Кармо.
– Кто вами командует?
– Морган.
– Бывший помощник Черного Корсара?.. Покоритель Портобелло.
– Он самый.
– Бедный я, бедный!.. – вздохнул несчастный.
– Не падайте духом, сеньор, – подбодрил его Кармо. – Капитан Морган никого не съел, и безупречней джентльмена нет на свете.
– Да, джентльмена, обрекшего на гибель монахов и монахинь Портобелло. Все вы мерзавцы! Сатанинское отродье!
– Да, да, порождение ада, – поддакнул гамбуржец со смехом. – Так ведь говорят ваши Святые Отцы?
– Сеньор, смените гнев на милость и съешьте бутерброд. У нас осталось немного сухарей, отличная утка, зажаренная вчера утром, а также пара бутылок вина – ничуть не хуже того, которое мы распили в таверне.
Кармо вытащил из ящика провизию, разделил ее поровну на троих и развязал руки пленнику.
Дон Рафаэль, у которого от морского ветерка разгулялся аппетит, хотя и продолжал ворчать и таращить глаза, принялся за еду, не отказавшись от пары стаканчиков портвейна, с насмешливой любезностью предложенных ему Кармо, и от отличной сигары из лучших табаков, протянутой гамбуржцем.
В полдень китолов находился уже в водах залива Каро, образованного с одной стороны венесуэльским берегом, а с другой – полуостровом Парагуана.
Гамбуржец, продолжавший сидеть у руля и ориентировавшийся по карманному компасу, направил лодку к мысу Кардон, уже маячившему на горизонте.
Залив был пустынен. Испанские корабли редко отваживались заплывать так далеко, боясь угодить в лапы к грозным пиратам с Тортуги. Они оставляли хорошо защищенные порты, только если плыли не в одиночку или, по крайней мере, в сопровождении высокобортных кораблей.
Весь день китолов шел все дальше на север, пользуясь попутным ветром и довольно спокойным морем. К закату солнца он подошел к бухте Амней, в то время совершенно необитаемой и редко посещаемой кораблями, искавшими в ней убежища лишь от сильных бурь.
– Приехали, – сказал Кармо, обращаясь к дону Рафаэлю.
Несчастный плантатор, рта не разевавший после завтрака, глубоко вздохнул и ничего не ответил.
Проскользнув мимо подводных камней, едва выглядывавших из воды, шлюпка через несколько минут смело ринулась в бухту, в глубине которой виднелись какие-то темные силуэты с мачтами и реями.
– Что это? Корабли? – спросил, бледнея, дон Рафаэль.
– Это флот капитана Моргана, – ответил Кармо.
– Даже флот?
– Да, и он готов помериться силами с фортами Маракайбо.
– К кораблю адмирала, – приказал он затем, обращаясь к Ван Штиллеру.
За скалистым утесом неожиданно возник огромный фрегат, преграждавший путь к другим кораблям, стоявшим на якоре в бухте.
– Эй! – крикнул Кармо, сложив рупором руки.
– Кто там? – донесся голос с корабля.
– Береговые братья – Кармо и Ван Штиллер. Спустите лестницу.
Китолов подошел с правого борта к кораблю и пришвартовался к веревочной лестнице, которая тут же была спущена вахтенными.
– Мужайтесь, сеньор, и вперед! – сказал Кармо, развязывая веревки, которыми были спутаны ноги плантатора.
– Да, навстречу смерти, – мрачно пошутил дон Рафаэль.
Несмотря на дрожь в коленках, бедняга уцепился за лестницу и после бесконечных и все более глубоких вздохов очутился на флагмане пиратского флота. Плантатора окружили вооруженные до зубов люди с фонарями в руках и тут же принялись разглядывать его с нескрываемым любопытством.
– Где капитан? – спросил Кармо.
– У себя в каюте.
– Посветите нам. Пойдемте, сеньор, и не тряситесь так сильно.
Он взял плантатора под руку и, то подталкивая, то волоча его за собой, довел до капитанской рубки и вошел с ним в освещенный серебряной лампой салон с развешанным на стенах холодным и огнестрельным оружием.
За столом сидел вальяжный мужчина средних лет, скорее низкого, чем высокого роста, отличавшийся крепким телосложением. У него были живые черные глаза. С большим вниманием он рассматривал лежавшие перед ним морские карты.
При виде обоих мужчин он пружинисто привстал со стула:
– Кого ты привел, мой храбрый Кармо?
– Человека, сеньор, который может поведать все, что вы пожелаете узнать о дочери пьемонтского кавалера.
Нежданная радость на миг осветила гордые черты грозного корсара.
– Она ведь там? – спросил он Кармо.
– Да, капитан.
– В руках у испанцев?
– В плену у губернатора.
– Спасибо, Кармо. Выйди и оставь меня с этим человеком.
4Морган
Морган после исчезновения своего командира – Черного Корсара – не оставил Мексиканский залив и флибустьеров с Тортуги.
Обладавший необычайной душевной силой, выдержкой, смелостью и широким взглядом на жизнь, Морган не замедлил выделиться среди Береговых братьев. Те вскоре заметили, что этот человек способен повести их на великие подвиги.
Оставаясь владельцем еще приличного состояния, он собрал оставшихся в живых моряков с «Молниеносного» и немедленно отправился в море. Вначале он довольствовался нападением на одинокие суда, без сопровождения пустившиеся в плавание по водам Гаити и Кубы.
Промысел этот, скорее опасный, чем прибыльный, длился несколько лет с переменным успехом, пока Моргану не предложили возглавить эскадру из двенадцати больших и малых кораблей с экипажем в семьсот человек и провести ряд крупных операций, чтобы нанести урон испанцам.
Морган давно ждал случая для осуществления своих грандиозных планов. Он тут же отплыл с Тортуги, заявив, что идет на штурм Пуэрто-дель-Принсипе, одного из самых богатых, хотя и лучше всех защищенных городов Кубы.
Один из испанцев, находившихся в плену на его корабле, с отчаянной смелостью бросился в море и, сумев доплыть до берега, предупредил губернатора о грозящей городу опасности.
Под рукой у губернатора было восемьсот солдат, и он знал, что может рассчитывать на поддержку населения.