– Сеньорита, – сказал он ей, – вас ждет шлюпка, на которой вы поедете на берег.
– Слушаюсь, сеньор, – ответила она. – Я пленница и не хочу спорить с вами.
– Нет, сеньорита, вы больше не пленница.
– Как? – воскликнула она. – Но за меня не заплачен еще выкуп.
– Деньги уже внесены в судовую кассу.
– Кем же? – спросила в изумлении фламандка. – Я не успела еще предупредить губернатора Маракайбо о том, что нахожусь в плену.
– Это верно, но кое-кто уже позаботился о том, чтобы внести за вас выкуп, – ответил с улыбкой Корсар.
– Так, может быть, это вы?
…Флибустьеры прервали игры и танцы и шумно приветствовали возвращение Черного Корсара…
– Если это и так, то что же?.. – спросил Корсар, не сводя с нее взгляда.
Помолчав с минуту, молодая фламандка сказала взволнованно:
– Я не ожидала встретиться с благородством на Тортуге, но меня нисколько не удивляет, что этим благородным человеком оказался Черный Корсар.
– Почему же, сеньорита?
– Потому что вы не такой, как все остальные. За короткое время, что я на борту вашего корабля, я смогла убедиться, насколько благороден, щедр и отважен сеньор Рокканера, владелец Вентимильи и Вальпенты. Прошу вас только, скажите, во что обошлась мне свобода.
– Вам не терпится уплатить свой долг? Или, быть может, вы торопитесь покинуть Тортугу?..
– Нет, ошибаетесь, кабальеро, расставаясь с вашим островом, я, наверное, буду сожалеть о нем больше, чем вы думаете. Верьте мне, в моей душе никогда не угаснет благодарность Черному Корсару и я никогда его не забуду.
– Сеньорита! – воскликнул Корсар, не в силах скрыть своего волнения. Он рванулся к девушке, но тотчас отступил назад и промолвил печально: – Да, но к тому времени я стану заклятым врагом ваших друзей и вызову в вашем сердце бог весть какую ненависть.
Взволнованный, он сделал несколько шагов по салону, внезапно остановился перед девушкой и спросил ее без обиняков:
– Вы знакомы с губернатором Маракайбо?
При этих словах Онората вздрогнула, выдав взглядом крайнее волнение.
– Да, – ответила она с дрожью в голосе. – Почему вы меня об этом спрашиваете?
– Предположим, из чистого любопытства.
– О боже!..
– Что с вами, сеньорита? – спросил удивленный Корсар. – Вы бледны и взволнованы…
Вместо ответа молодая фламандка спросила его еще настойчивее:
– Но почему вы меня об этом спрашиваете?
Корсар собирался было уже ответить, но в эту минуту послышались шаги на лестнице. В каюту спускался Морган, уже успевший выполнить задание своего командира.
– Капитан, – сказал он, входя, – Пьетро Нау ждет вас, чтобы сделать срочное сообщение. Мне кажется, что у него все готово для экспедиции.
– Ах так!.. – воскликнул Корсар, нахмурив брови. – Уже?.. Не думал я, что месть так близка… – Обернувшись к молодой фламандке, которая была заметно взволнована, он сказал: – Позвольте предложить вам гостеприимство в моем доме, который я предоставляю в ваше полное распоряжение. Моко, Кармо и Ван Штиллер отвезут вас туда и будут к вашим услугам.
– Но, кабальеро… одно только слово… – пробормотала она.
– Я понимаю вас, но о выкупе мы поговорим позднее.
Он поспешно вышел в сопровождении Моргана и спустился в шлюпку, ждавшую его у левого борта с шестью матросами на веслах.
Сев на корму, он взял в руки руль, но направил лодку не к молу, на котором флибустьеры возобновили свою пирушку, а к маленькой бухте, расположенной к востоку от порта.
Сойдя на берег, поросший высокими стройными пальмами с веерными листьями, он знаком велел людям вернуться на корабль, а сам по едва заметной тропинке углубился в заросли.
Какая-то неотвязная мысль, как видно, не давала ему покоя. Время от времени он останавливался, резко, словно грозя кому-то, размахивал руками и шевелил губами, разговаривая с самим собой.
Он далеко углубился в заросли, как вдруг чей-то насмешливый голос отвлек его от мучительных дум:
– Так я и знал, черт возьми, что встречу тебя здесь, кабальеро! Знать, тебе не до веселья, от которого все ходит ходуном на Тортуге, раз ты стороной добираешься до моего дома? Что с тобой, приятель? Уж не на похороны ли ты собрался?..
Корсар вздрогнул и по привычке потянулся к шпаге.
Перед ним стоял коренастый крепыш с грубыми чертами лица и проницательным взором. Одет он был как простой матрос и вооружен парой пистолетов и абордажной саблей.
– Ах это ты, Пьетро? – воскликнул Корсар.
– Он самый.
Это был знаменитый Олоне, отважный мореход и заклятый враг испанцев. Выйдя из зарослей навстречу Корсару, он весело смотрел на него.
Сейчас Олоне было не более тридцати пяти лет. Слава его гремела повсюду. Родился он во Франции, в Олоне, в графстве Пуату, и занимался контрабандой, плавая вдоль берегов Испании. Однажды ночью таможенники застигли его врасплох, он лишился лодки, а брат его был убит в перестрелке. Его самого ранили так тяжело, что он едва выжил.
Выздоровев, Олоне попал в такую нужду, что продался в рабство к флибустьеру Монбару Губителю, лишь бы зарабатывать сорок эскудо, которые отсылал старушке-матери.
Долгое время он подвизался среди буканьеров в качестве подручного, а попросту говоря, им прислуживал, затем пошел в флибустьеры и выделился необыкновенной храбростью и отвагой. В конце концов он выпросил у губернатора Тортуги небольшой корабль.
На этом суденышке Олоне творил сущие чудеса, нанося огромный урон испанским колониям. Все три пирата – Черный, Зеленый и Красный – неизменно оказывали ему поддержку во всех его предприятиях.
Однажды, подгоняемый бурей к берегам Кампече, он потерпел кораблекрушение на виду у испанцев. Все его друзья были перебиты, но ему удалось спастись, погрузившись по горло в болото и вымазав лицо грязью.
Выбравшись живым из трясины, он и не подумал бежать, а, переодевшись испанским солдатом, проник в Кампече. Изучив укрепления города и подкупив нескольких рабов, он выкрал лодку и вернулся на Тортугу, где его все считали погибшим.
Другой на его месте не стал бы снова испытывать судьбу, но Олоне с двадцатью восемью матросами поспешил выйти в море и на двух маленьких судах направился к Лoc-Кайос-ди-Куба, бывшему в то время весьма крупным торговым центром.
Заметив его появление, испанские рыбаки предупредили губернатора. Тот направил против него огромный фрегат и четыре небольших парусных судна с солдатами и палачом, которому было велено повесить флибустьеров.
Но и тут Олоне не отступил. Дождавшись рассвета, он с двух сторон обложил фрегат, а его двадцать восемь молодцев, несмотря на отчаянное сопротивление девяноста испанцев, ворвались на палубу и перебили всех, включая палача.
После этого он захватил оставшиеся четыре корабля, сбросив в море сопротивляющихся испанцев.
Таков был этот человек, которому позднее было суждено совершить еще более славные подвиги и с которым теперь договаривался Черный Корсар.
– Заходи, – сказал Олоне, пожав руку капитану «Молниеносного». – Я с нетерпением ждал твоего возвращения.
– И мне очень хотелось тебя видеть, – ответил Корсар. – Ты знаешь, что я был в Маракайбо?
– Ты?.. – воскликнул пораженный Олоне.
– А как же я мог выручить тело моего брата?
– Я думал, ты воспользуешься чьими-нибудь услугами.
– Нет, ты сам знаешь, что такие дела следует делать самому.
– Смотри, как бы тебя не подвела твоя смелость. Видал, чем кончили твои братья?
– Молчи, Пьетро.
– Ну не печалься, мы отомстим за них, и очень скоро.
– Решился, наконец? – спросил радостно Корсар.
– Мало того! Я задумал целую экспедицию.
– Неужели? Ты правду говоришь?
– Клянусь честью разбойника, каковым меня нарекли испанцы! – сказал со смехом Олоне.
– Сколько же кораблей у тебя?
– Вместе с твоим «Молниеносным» будет восемь. Всего шестьсот флибустьеров и буканьеров. Мы возглавим нашу флотилию, а Мигель Баск поведет остальных.
– Баск тоже с нами?
– Он просился с нами, и я сразу же согласился. Ты ведь знаешь, он был в армии солдатом и может сослужить нам хорошую службу. К тому же он богат.
– Тебе нужны деньги?..
– Я спустил все, что заработал от продажи последнего корабля, захваченного на обратном пути из Лос-Кайоса, недалеко от Маракайбо.
– Я готов выложить десять тысяч пиастров.
– Черт возьми! У тебя, видать, дома настоящие золотые россыпи!
– Я дал бы больше, если бы утром не заплатил большой выкуп.
– Заплатил выкуп? За кого?
– За одну благородную даму, попавшую мне в руки. Деньги причитались моему экипажу, и я их заплатил.
– Кто же это такая? Какая-нибудь испанка?
– Нет, фламандка, которая наверняка в родстве с губернатором Веракруса.
– Фламандка!.. – воскликнул Олоне. – И твой смертельный враг тоже ведь фламандец.
– Что ты хочешь сказать этим? – спросил, бледнея, Корсар.
– Я подумал, что она может оказаться и в родстве с Ван Гульдом.
– Бог мой! – вымолвил Корсар слабеющим голосом. – Это невозможно…
Олоне остановился в тени хлопкового дерева и пристально посмотрел на Корсара.
– Что ты на меня уставился? – спросил тот.
– Я думаю о твоей фламандке, но никак не могу понять, почему ты так взволнован. Ведь на тебе лица нет!
– Я поклялся уничтожить всех Ван Гульдов до последнего!
– Ну и прекрасно, покончи с ней, и дело с концом.
– С ней!.. О нет!.. – воскликнул с ужасом Корсар.
– Тогда, значит… – заметил, поколебавшись, Олоне.
– Что?
– Не будь я Олоне, если ты не влюбился в свою пленницу.
– Замолчи, Пьетро.
– С какой стати? Разве для флибустьера позор полюбить женщину?
– Нет, но я чувствую, что она сыграет роковую роль в моей судьбе, Пьетро.
– Тогда предоставь ее самой себе.
– Поздно.
– Ты ее сильно любишь?
– Безгранично.
– И она тебя?
– Мне кажется…
– Прекрасная пара, ничего не скажешь!.. Сеньор Рокканера может породниться только с великосветской дамой!.. Вот уж чего не сыщешь в Америке, да еще под пару флибустьеру… Ладно, друг мой, давай опрокинем стаканчик за здоровье твоей фламандки!