– С тебя дополнительно причитается, – напоминает Альберт, – а то, получается, что я тебя весь день выручаю.
– Нет базара. Спасибо, благодетель.
Гляжу на настенные часы. Восемнадцать часов двадцать минут. Для всех рабочий день через десять минут закончится. Но не для нас, и тем более для меня. На вечер обычно планируются различные поисковые мероприятия. Но, если даже ничего не намечено и особых дел нет, расходиться никто не торопится. Вечер – время общения в неформальной обстановке. Кто-то, конечно, срывается домой. В конце концов, любой человек имеет полное право иногда вовремя явиться к семье. Но, так как обременены семейными узами только трое – Ермолин, Андрей Брагин и Бритвин, которые давным-давно разобрались со своими женами в вопросах, касаемых службы, то заседаем, как правило, всем спаянным коллективом.
Как и следует, застаю всех в воробьевском кабинете. Сам Птицын, разложил на столе комплектующие детали очередной модели истребителя и от усердия высунув язык, что-то приклеивает. Дед, Петруха, Андрей Брагин и Леха сидят на столах и покуривают. Я появляюсь неожиданно, что является причиной секундного замешательства. Тут же обсуждение прерванной темы продолжается. А на повестке всего один вопрос – где взять ту определенную сумму, которой бы как раз хватило для успешного продолжения вечера? После недолгих бурных дебатов сходимся на очевидном – деньги нам нужны, и займет их в паспортном столе Ермолин. Он самый представительный и уважаемый среди нас, что снижает до минимума риск получить отказ в кредитовании. Хотя, если быть объективным, я не помню подобных случаев, кто бы из нас не обращался. Дед сразу начинает бурчать и отнекиваться, но в результате приведенных нами железных аргументов о всех преимуществах его использования, сдается. Остальное – дело техники. Спустя несколько минут Ермолин возвращается, хрустя новой красненькой купюрой.
– До получки! – прямо с порога, торжественно объявляет дед.
Вопрос о том, кому бежать в близлежащий магазин под названием «Балтика», даже не поднимается, потому что есть Леха, самый молодой из нас по возрасту и стажу работы. Поэтому Краснов на время, до прихода в отделение кого еще помоложе, демократичным путем, открытым голосованием, единогласно при одном воздержавшемся (им самим), выбран «депутатом Балтики» (был такой старинный кинофильм про революцию с одноименным названием). Схватив деньги и, не задавая лишних вопросов, он моментом одевается и убегает. Надо торопиться, иначе отдел, торгующий тем, что нам надо, закроется, так как официально работает только до семи часов. Учитывая, что заход может быть не последним, лучше лишний раз не злоупотреблять добрыми отношениями с заведующим.
Пока ожидаем гонца, рассказываю об инциденте с Галевичем.
– Идиоты! – вдруг, ни с того ни с сего заявляет молчавший до этого Брагин.
– Кто? Кто идиоты? – переспрашиваю я, не понимая, кому именно поставлен диагноз.
– Оба. Галевич – по жизни, а ты идиот вдвойне, что пытаешься ему что-то доказать.
Хочу продолжить начатую дискуссию о психиатрии, но не успеваю сказать ни слова, потому что заходит Михалыч. Остановившись посреди кабинета, смотрит на часы. Мы быстро переглядываемся. Появление Сокова совсем некстати. Вот– вот должен возвратиться Леха, а он в спешке даже портфеля не прихватил. Надо что-то быстро решать.
С надеждой глядим на деда.
– Что-то рановато кучковаться начали, – еще раз поглядывая на часы, недовольно говорит Михалыч, – рабочий день еще не кончился.
– Николай Михалыч, хорошо, что зашли, – вступает, как и ожидалось, в разговор дед. – Я уже собрался к Вам идти.
– А что у тебя такое срочное? – удивленно поднимает брови Соков.
– Да переговорить надо, желательно лично. Может у меня? – Дед делает шаг к двери.
– Ладно, п-пошли. – Михалыч идет вместе с Ермолиным на выход.
Мы переводим дух, но тут дверь распахивается и запыхавшийся Краснов, едва не сбив деда с ног, грудь в грудь сходится с Соковым.
Оба-на!..
– Дзиньк! – Раздается предательское звяканье. Леха по инерции пытается прошмыгнуть в дальний кабинет.
– Сто – ять! – негромко, отчетливо выговаривая каждый слог, командует Михалыч. Леха останавливается и растерянно крутит головой. Руки из карманов не вынимает, поддерживая изнутри оттопыривающуюся на животе поклажу.
– Что там у тебя брякает? Покажи, пожалуйста, – ласково просит Соков.
– Да так, ничего особенного, – переминается с ноги на ногу Леха.
– Ничего особенного говоришь – тогда выкладывай вот сюда на стол.
Краснов обречено извлекает из-за пазухи и аккуратно выставляет на стол две светлые емкости с блестящими золотистыми крышечками.
– Та-а-к, – тянет Михалыч, – уже в рабочее время квасите. Ладно!
И происходит то, чего никто не ожидает. Честно говоря, и представить, что он сотворит в следующую минуту, было бы трудно.
Соков настежь распахивает окно…
Чпок!! Чпок!!
– Первая, вторая. – Зачем-то веду подсчет.
Зависает гнетущая тишина. На Сокова никто не смотрит.
– М…м…м….Е – е..!!! – Продолжительный, полный отчаяния вой заставляет всех повернуться. Андрей Брагин, обхватив голову руками и продолжая мычать что-то невразумительное, буквально валится на стул. Его глаза выпучены и полны горя.
– У – у – у… Е – е..!!! – начинает монотонно раскачиваться.
– Эй, Брагин, – удивленно окликает его Михалыч. – Брагин, ты меня слышишь? Что с тобой?
Андрей перестает качаться, отрывает руки от головы и поднимает на Сокова подернутые влажной поволокой, печальные глаза. Некоторое время он остекленело молчит. Потом, наконец, сообразив, что шеф обращается именно к нему, с видимым трудом, хрипло выдавливает из себя:
– Что, что? Ничего! Что мне жена дома скажет? Что?
– Кх – Кх… – Михалыч откашливается, прикрывая рот сложенной лодочкой ладошкой.
– Спасибо тебе скажет, что трезвый пришел, рада будет.
– Ага, и гости вместе с ней на радостях хоровод спляшут вокруг пустого стола.
– Какие гости? – Брови Сокова ползут вверх.
– Какие, какие!! День рождения сегодня у жены. Последние деньги мне отдала. Попросила к столу это купить. – Андрей тоскливо кивает на открытое окно. – Вот и купил, получается.
– Что-то я не п-понимаю, а он при чем? – Михалыч тычет пальцем в Краснова, который невольно съеживается.
– Леха на встречу убегал, вот я и попросил по дороге купить. Сами знаете, до семи вечера продают. А, чего говорить… поздно.
Брагин уже полностью вошел в образ несчастнейшего из людей, так позорно не оправдавшего надежды любимой, доверчивой жены и, видимо, перестал ощущать грань реальности, так как продолжает жалостливо ныть, давя на чувства и без того порядком сконфуженного Сокова.
– Что теперь делать? Денег нет. А хоть бы и были, что из этого. Магазины закрылись. У таксистов – дорого. Все равно не хватило бы…
Я смотрю на деда. Он восхищенно прижмурился, с трудом сдерживая подкатывающее веселье. Вспоминаю, что Брагин как-то рассказывал о своих занятиях во Дворце пионеров. Еще будучи школьником, он очень увлекся театром и даже хотел поступать в театральный институт, но что-то у него там не сложилось. Теперь полученные знания ох как пригодились. Талантище! Мастер театральных подмостков! Народный артист! Бывшие преподаватели смело могли бы гордиться Андреем.
Михалыч вопрошающе смотрит на Ермолина. Дед с самым серьезным видом слегка кивает, тем самым, подтверждая, что все сказанное чистейшей воды правда. Какие еще нужны доказательства?
– Сколько у этих таксистов стоит бутылка? – наконец интересуется Михалыч.
– Сколько, сколько – … пятнадцать рублей. – Андрюха на треть завышает цену, мгновенно въехав, что Соков абсолютно не владеет обстановкой. Да и откуда знать спекулятивные расценки, если это дело тебе прямо в кабинет другие доставляют.
– Ладно, зайди ко мне. – Михалыч, с достоинством удаляется.
Бросив на нас хитрый взгляд, Брагин спешит за ним.
Как только за ними закрывается дверь, оживает Краснов.
– Класс!! Молодец Андрюха. А что ему будет? Дед, как ты думаешь?
Похоже, Леша так и не врубился, о чем был спектакль.
– Учись студент! Как говорится: сам погибай, а товарища выручай. – Наставительно вещает Ермолин.
– Классика жанра, – приступая к прерванному появлением Сокова занятию, вставляет Воробей.
– Нет, правда, а что Андрею будет?
– Премию выпишет, – вступает в разговор до этого сохранявший олимпийское спокойствие Петя. – А ты тоже хорош! Два пузыря упаковать без звона не можешь. Закусь хоть принес?
– Вот, – Краснов достает из кармана пальто бумажный сверток, – полкило колбасы здесь, порезанной. Как раз сдачи хватило. А зачем?
– Ты что совсем идиот или прикидываешься? – вскипает Бритвин. – Водку чем закусывать собираешься?
– Какую… – Леха окончательно сбит с толку.
Из своего угла громко хмыкает Воробей и вертит пальцем у виска.
– Оп – ля! На пороге, как из-под земли, вырастает Брагин, потрясая в воздухе рукой с зажатыми в ней тремя червонцами.
– Ну что, развел шефа? – насмешливо говорит дед. – Смотри, рассечет – в жизни не простит.
– Алеха, быстро шпарь в магазин, пока Макаровна не ушла, – пропуская мимо ушей сказанное, оглядываясь и приглушая голос, командует Брагин.
– Подожди! – обрывает Андрея Ермолин. – Здесь не будем, хватит на одно место приключений искать. Давай с выходом. Никуда Макаровна не денется. Она раньше девяти никогда из магазина не уходит. Через полчасика и сорвемся по-тихому. Мало ли Соков кого лично лицезреть пожелает.
Надрывно звонит телефон. Воробей вынужден отложить в сторону почти готовый аэроплан, и, чертыхаясь, взять телефонную трубку.
– Что, трубу поднять кроме меня некому? – ворчит он.
– Птицын… Весь во внимании… Здесь… Передам. – Толя поворачивается ко мне. – Иди в дежурку, там твой заявитель ураганит.
– Как ураганит?
– А я почем знаю. Иди, выясняй.
Глава 10
– Где он? – оглядываю пустую дежурку.