– Все ясно, – перебиваю его, – где Соков?
– На стрельбу уехал. Вместе с Терпильской. Пока ты отсутствовал, тут такое творится!
– Где Альберт?
– В ленинской комнате рапорт строчит. Лучше туда не ходи.
– Вот что, бабу, которую притащили, в камеру. – Увидев растерянное Санино лицо, заставляю себя улыбнуться. – Да не трясись ты – все в цвет. И стреляли там тоже мы.
Сашок доверчиво кивает и исчезает в дежурке.
Альберт, сосредоточенный и потный склонился в три погибели над журнальным столом для периодической печати, выписываемой отделением. Подшивки с газетами валяются на откидывающихся стульях, установленных рядами перед небольшой сценой с кафедрой для выступлений. Услышав посторонний шум, он поднимает голову и, увидев меня, недобро щурится.
– Ну, что, появился, не запылился. Сам сдристнул по-тихому, а я отдувайся за ваши заморочки.
– Положим, в заморочках этих и ты не последнюю роль играешь, – спокойно ставлю его на место. – Вести журнал доставленных в отделение тоже я должен?
Альберт мигом понимает, что не прав и переходит на жалобно – молящий тон.
– Соков, честное слово, чуть не побил. Еще запашок учуял. Что теперь будет?
Его нытье окончательно выводит меня из себя.
– Ты чего скулишь, как жертва халокоста (вычитанное недавно в газете слово мне очень понравилось). – Прикинь сам. Один и тот же задержанный у тебя из дежурки дважды срывается.
– В первый раз, согласен – Саня лопухнулся. А тут, что я мог поделать! – Поляков переходит почти на визг. Мирно дремавший в углу на стульях Семенов приоткрывает один глаз и, это заметно, прислушивается. – Терпильская лично отпустила.
– Что ты мог поделать? – я не обращаю внимания на Виктора Николаевича, уже откровенно уставившегося на нас. – В первую очередь за себя отвечать, а не валить все на Сашу и остальных. Терпильская, по большому счету, все верно сделала. Сами прокололись. Ты прекрасно знал, что она сегодня дежурит и то, что законница до мозга костей. Да, в конце концов, грудью бы встал, но не выпустил Разина из отделения. (Это я, конечно, погорячился. Против Веры Станиславовны Поляков не продержался бы и одного раунда).
– Что делать – то? – Альберт крайне растерян.
– Дырку в кителе сверлить, под орден.
– Не понял.
– Орден такой есть – «Святого Ебукентия». Да перестань ты дрожать! Рапорт свой можешь пока отложить. Через полчаса не до тебя будет.
– Так это вы шум на весь город подняли? – Альберт начинает что – то соображать.
– А кто же. Так вот, я тебя сейчас проинструктирую. Сане ничего знать не надо. – Я очень тихо, на ухо говорю Полякову. Тот, в такт моим словам, кивает головой. Постепенно его лицо разглаживается и принимает вполне довольное выражение.
– А как с Разиным быть? Может утром явится? Я ему повестку вручил. – С наивностью ребенка говорит он. От безысходности я вздыхаю.
– Ты бы в его положении пришел?
– Я – нет.
– А он что, дурнее тебя? Так, что после смены домой, не торопись – искать вместе будем. А сейчас, собирай свою писанину и пошли в дежурку.
Краснов протягивает мне паспорт.
– Знаешь, кто эта мадам?
– Без понятия.
– Гейнрих Маргарита Павловна! – торжественно объявляет он.
– Та что ли?!!
– Именно! Супружница Аркаши Гейнриха! Он по разбоям срок сейчас отбывает.
– Ни себе чего? Так она еще сидеть должна!
– Как видишь, на свободе и совсем неплохо выглядит.
– А почему в картотеке ее нет?
– А это у товарища Спицына спроси. Она на его территории прописана была.
– Где же я тебе его достану? – я прошу у Санька сигарету и закуриваю.
– Но это еще не все! – Краснов откровенно торжествует. – Я полистал ее записную книжку и, знаешь, что там надыбал? Адресок убиенной Воронцовой!!
– Это которой? – пытаюсь вспомнить, но навскидку ничего не получается.
– Жены капитана Воронцова. Ну, моряк, депутат Верховного Совета и все такое… Вспомнил?
– Это, где пытали?
– Именно! Я к опергруппе Главка прикомандирован был. Орловский всем руководил.
– Ну, дела… – сказать, что я удивлен – значит не сказать ничего.
– Слушай, Леха, ты от бабая заяву принял?
– Обижаешь. Опросил даже, кратко. Он в комнате отдыха у дежурного. Спрятал я его, пока. – Краснов потягивается и зевает. От души, помычав, пересаживается в кресло и забрасывает ногу на ногу.
– Как ты думаешь? Такое дело подняли. Поощрят наверно? Вот я лично хочу, чтобы звание досрочно присвоили.
– Ты губы раньше времени не раскатывай. Кроме тебя, знаешь, сколько желающих появится? Все может быть. Даже, как в анекдоте.
– Расскажи! – Леха заинтересованно подается вперед.
– Ну, слушай. – Я присаживаюсь на край стола. – Решил молодой лейтенант гульнуть. Все, как положено: кабак, выпивка. Снял кого – то. К себе притащил. А дальше…, плывут по его нижнему каналу два сперматозоида. Один говорит: «Парень, что надо – офицер. Вот я, наверно в будущем полковником стану. Другой: а я – генералом. И тут им навстречу попадается маленький такой сперматозойдик. Обратно бежит, запыхавшийся весь. Ну, те его спрашивают: «Куда спешишь, дорогой коллега?».
– И что? – нетерпеливо спрашивает Леха.
– Не перебивай! – Поляков также внимательно слушает.
– Этот малыш плюется, за голову хватается. «Да, что случилось, объясни?» – спрашивают те двое. «Господа офицеры! Никому нельзя верить! Кругом одни предатели!». Те: «Ты короче можешь?». «Могу – мы в жопе!!» – Вот так, – завершаю свой рассказ.
Альберт и Саня ржут, как кони. Краснов, лишь натянуто улыбается.
– В жопе, говоришь?
– Это не я – анекдот такой.
– А разве такое может случиться? Ведь мы же… – Краснов в запале останавливается, подбирая веское слово.
– Всяко в жизни может статься… – с философским спокойствием, изрекаю я.
– А вообще ты не переживай. Все равно в нашем тесном кругу мы герои, – успокаиваю расстроившегося Алексея. – Пошли что-ли с гражданкой Гейнрих парой слов перекинемся.
Глава 5
Свет зажегся также внезапно, как и погас. Петр обнаружил себя на четвереньках, причем, его левая рука змеей обвивала голову, а правая крепко сжимала за горлышко пробкой вниз бутылку коньяка, презентованную Спициным.
Не меняя позы, Бритвин очень осторожно оглянулся. Его глаза уперлись в черные Олины сапожки, оказавшиеся прямо перед носом. Постепенно поднимая голову, Петя снизу верх обозрел застывшую в оцепенении девушку. Ее ладошки были прижаты к лицу, а широко раскрытые глаза в недоумении глядели вниз на раскорячившегося у ее ног офицера милиции.
– Петенька, что Вами?! – ее испуганный и, вместе с тем переполненный жалостью и нежностью голос, впервые за вечер посеял смутные сомнения в утомленном сознании Бритвина. Нелогичность ситуации его раздражала. После того, как погас свет, Петр ожидал стремительного развития событий и был готов к нему. Однако происходящее не укладывалось в рамки понимания. Либо должно последовать продолжение, либо произошла чудовищная подстава Игорем Мухиным, так просто втершимся в доверие к Ермолину. Он все более склонялся ко второму варианту.
– Петя, что с тобой, – повторила вопрос Ольга.
– Поскользнулся, не видишь что ли! – хмуро пробубнил Бритвин, поднимаясь и смахивая с брюк лестничную пыль.
– У нас так часто бывает. Автомат какой-то срабатывает…
Петр, нахмурив густые брови, недовольно посмотрел на нее.
– Предупреждать надо!
– Не ворчи, – беря под руку, тихо проговорила она. – Мы уже дома.
Пройдя еще один лестничный пролет, они остановились перед обитой обожженной и покрытой лаком, дверью. Достав ключи, Ольга почти бесшумно открыла замок и, пропустив вперед Петра, зашла сама. Включила свет.
– Раздевайся.
Бритвин повесил влажную куртку на крючок и зашел в небольшую, со вкусом обставленную немногочисленной, но красивой и модной мебелью, комнату. В том, что он очутился не там, где надо, Петр более не сомневался. Мало того, изображать любовника теперь чисто психологически он не мог. Ничего, кроме глубокого чувства досады, не было. Запихнув руки в карманы, осмотрелся в поисках телефона. В комнату запорхнула Ольга. Она уже была переодета в домашнее легкое платье, в руках держала небольшой поднос с чашками и какой-то вазочкой.
– Располагайся и чувствуй себя, как дома, – весело прощебетала она. – Да расслабься, наконец. Подумаешь, в темноте поскользнулся. Ну и что?
Петр, наконец, собрался с духом и в упор, глядя в наивно – улыбающееся лицо хозяйки, спросил:
– Ты кто?
– Оля, – нахмурив лобик, недоуменно ответила девушка.
– Теперь понятно, что не Рита, – больше для себя проговорил Бритвин.
– А кто такая Рита? – заинтригованная неожиданным поворотом событий, спросила она.
– Так, девушка моей мечты. У тебя телефон есть?
– Вот там, за диваном, – машинально указала пальцем ничего не понимающая Ольга.
Бритвин снял телефонную трубку, поднес к уху. Указательным пальцем пару раз крутанул диск. Потом, задумался и аккуратно положил трубку на место. Весело взглянул на стоящую возле него немного растерянную красивую женщину.
– А, как там насчет кофе?
Примерно через час он вышел на улицу. Поежившись от ночной промозглости, накинул на голову капюшон куртки и закурил. «Хорошо, все-таки, что Ольга оказалась не бандиткой, а простым проводником поездов дальнего следования. Как ему удалось выяснить, в ресторане у нее работает подруга и, вернувшись вчера из рейса, она решила зайти и просто поужинать. Подруга, действительно оказавшаяся Наташей, в целях экономии Олиных средств, а может быть и каких других, сразу заприметила «клиента при деньгах» и ненавязчиво организовала «подсадку». Петр вскоре перестал «темнить» и признался, что он из милиции, чему Ольга даже обрадовалась и спокойно заметила, что милиционеры – тоже люди и имеют право на отдых. Единственно, что сейчас не давало Бритвину покоя, так это вопрос – где же Рита? Мысленно он перебирал посетителей ресторана. Кроме Ольги там была всего одна женщина, да и та сидела за столиком с кавказцем. Под приметы она в принципе подходила, но, во-первых, сидела не у входа, как сообщил Мухин, а во-вторых, она никак не могла претендовать на красавицу, какой описывалась свидетелями.