В следующую комнату он заглянул сразу безо всяких предосторожностей, и, судя по его расслабленной позе, Алекс понял, что здесь тоже никого нет. Как, впрочем, и таинственного света.
Вот только покоя этот факт не принес. На душе отчего-то стало еще тоскливее. Так бывает, когда ты чувствуешь беду, но предугадать, когда и как все произойдет, невозможно.
– Не нравится мне все это… – Алекс пошевелил палкой какую-то ветошь. – Знаешь, как будто кто-то или что-то строит нам препятствия. Мне кажется, что по плану этого «нечто» мы не должны дойти до пещеры. Бодя и Вовка были как предупреждение. Причем Вовка отделался легким испугом, Богдану не повезло больше. Не сомневаюсь, он выбрался. Плавает он, как поплавок. Но сам факт случившегося меня пугает. Теперь еще свет этот…
– Алеха, да ты чего? – Череп развернулся к нему. – Очко заиграло? А чего тогда подписывался?
– Если бы я не подписался, ты бы опять влез в какую-нибудь историю. А так я и помогу и присмотрю. – Алекс выразительно перевел взгляд на дуло пистолета, которое почему-то целилось прямо ему в грудь. – Пушку убери… и пойдем к Алаю. Нехорошо его одного оставлять…
– А если все же тут кто-то шарится? Не-е… уж лучше я с пушкой похожу. – Череп демонстративно направился мимо него к лестнице.
– Парни! – прозвучал голос Алая, когда они уже почти спустились. – Вы где?
Те переглянулись и, взяв на изготовку оружие, бросились к нему.
Только для паники причины не было. Алай нашел довольно, нет, не уютную (с этой разрухой слово «уют» не вязалось никак), скорее довольно безопасную и просторную комнату с окнами, в которых были целые стекла, и с дверью, которая закрывалась и открывалась. Более того! На крепких досках саморезами была прикручена щеколда.
– Ого! – только и смог сказать Алекс, когда лучи фонарей осветили найденное проводником место.
– А вот здесь, кажется, кто-то обитал! – подытожил Алай. – Там, в столе, я нашел немного крупы, спички, стопку газет за прошлый год и дырявое одеяло.
– Туристы? – Череп прошел, заглянул в стол и брезгливо поворошил находки дулом пистолета.
– Да мало ли кто, – отмахнулся Алай и принялся развязывать рюкзак. – Меня больше волнует сейчас, чтобы мы поскорее поели и легли спать. Утром все осмотрим.
– Наверное, бедолага услышал, как мы кричали, и свалил от греха подальше! – не унимался Череп. – Решил, что к нему в гости эти, как их, духи пожаловали!
– Духи безобиднее людей! – хмыкнул Алай, вытаскивая и расстилая спальник. Вслед за ним появилась зажигалка, большая бутылка воды, хлеб и какая-то «быстрорастворимая» лапша. – Подай, пожалуйста, несколько газет и вот те доски и ветки.
– Точно! – Череп охотно притащил все, что потребовал проводник, и, глядя, как он сооружает костер, уточнил: – А что ты там про духов говорил?
– Свет… – Ни к селу, ни к лесу вдруг заявил Алай, полностью поглощенный разжиганием костра, и только после того, как пламя заплясало на серых, с оставшейся в углах побелкой, обшарпанных стенах, пояснил: – Иногда души светятся. Сегодня мы увидели не свет от свечи или фонаря. Мы увидели духа. Их тут много. Может, это был даже сам дух начлага.
– Кого? – Алекс, не теряя зря времени, по примеру Алая тоже расстелил у костра спальник, вытащил припасы и растянулся у огня, с наслаждением жуя бутерброд.
– Начальник лагеря! – пояснил Алай. – Говорят, его предали и расстреляли за измену родине. Но на самом деле он просто полюбил девушку, которая однажды спасла ему жизнь.
– Оп-па! – Черепу надоело сидеть на рюкзаке. Расстелив спальник напротив Алая, он уселся и принялся откручивать крышку у темной бутылки без этикеток. – Местный фольклор? Или дух начлага поделился воспоминаниями? – И сделав несколько глотков, предложил: – Мужики, давайте за духов! Не фуфел какой! Самогоночка моя! На орешках настоянная.
– Давайте! – повеселел Алай, пару раз глотнул из бутылки и передал ее Алексу, а сам принялся рассказывать: – Ты прав, Дима. Почти воспоминания духа. Точнее, моего прадеда. Сам я его почти не помню. Маленький был, когда он умер. Батя потом рассказал, что мой прадед тут работал. Недолго, правда. Но зато был правой рукой этого самого начлага – Трофимова Александра Ивановича. Оказывается, хороший он был человек. Помогал и заключенным как мог, и деревенским. Точнее, жителям одной деревни – той, где жила его жена с сыном.
– Ну, а чего не помочь, если доступ к жрачке для целого лагеря! – Череп перехватил бутылку и, снова сделав глоток, взял лежавший на газете бутерброд. – Так как там наш Робин Гуд попался в руки правосудия?
– Дед рассказывал, что предал Трофимова один молодой охранник. Приехал из самой Москвы вроде как на работу устраиваться. Ну согласись, что, поближе работы не нашлось, если так разобраться? – Алай принялся чистить припасенные яйца, не забывая рассказывать. – Ну вот, значит. Дело летом было, а в конце осени начал Трофимов готовить обоз с провизией для семейства своего на зиму, ну и для деревни, где они жили. Вот и углядел тот, молодой, да, видать, решил выслужиться. Доложить в Москву о расхищении народного хозяйства. – Алай замолчал, с наслаждением съел яйцо и закончил: – Назначили день, когда мой прадед обоз повезет, да только не успели. Рано утром нагрянула проверка из Москвы, ну и обоз – вот он! Начали дознаваться, кто, откуда? Тут молодой и сдал начлага. Рассказал все как на духу, что припасы эти Трофимов для своей семьи приготовил. Ворует, так сказать, зараза, коммунистическое добро. Ну и все. Того в карцер. А прадеда оправили в Барнаульский комиссариат с донесением. Вот только когда он через три дня вернулся, лагерь оказался пуст, и что здесь произошло, куда делись все люди – до сих пор неизвестно.
– Нда уж… не делай добра, что называется! – помолчав, хмыкнул Череп. – Сам этот, начлаг, лошара! Нефиг было кому ни попадя доверять!
– А почему ты думаешь, что его расстреляли? – Алекс с трудом отвел взгляд от костра. – Ведь лагерь оказался пуст. И тел не нашли… Может, перевели в другой лагерь?
– Тогда в чем причина такого срочного перевода? – Череп покачал головой. – Не. Больше похоже на то, что всех расстреляли. В то время это было как два пальца об асфальт! Сколько в лагере содержалось человек? Триста? Пятьсот? Судя по площади – не больше! Как бы не меньше! Всех к стенке, а потом через забор и в озеро. Я бы так сделал. Пусть рыбка потом ловится большая и очень большая!
– Но зачем всех их убивать? – не успокаивался Алекс. – Они не просто заключенные, они – бесплатная рабочая сила! Лес рубили, может, выращивали что-то или в горах добывали!
– Вот именно – зачем! – вмешался размышлявший о чем-то своем Алай. – До сих пор никто не знает, что с ними случилось. Поговаривали, правда, что в те годы беженцев из центральных районов много понаехало. Для поднятия целины, так сказать… Но в каких годах, точно не знаю.
– Это ты сейчас к чему? – нахмурился Череп.
– К тому, что, может, распустили заключенных? – охотно пояснил проводник.
– Для поднятия целины тогда народу много ездило. Не факт, что это как-то связано с опустевшим лагерем. – Алекс отобрал у Черепа бутылку, сделал глоток и, отставив ее, удобно устроился в спальне, приспособив рюкзак в качестве подушки. – Народ, вы как хотите, а я спать. У меня глаза уже слипаются.
– Да кто бы сомневался! – подначил его Череп. – Как только начинается веселье, наш Алеха сразу же рожу плющит.
– Какое, к чертям, веселье?! – Не открывая глаз, возмутился тот. – Прежде всего дело, а потом веселиться будем.
Череп что-то ответил, но Алекс его уже не слышал, полностью погрузившись в свои мысли. Он думал о начлаге, и об опустевшем лагере, и о пещере, про которую говорил Алай. Проклятая пещера с проклятым золотом, которое греет черные души призраков. Не та ли это пещера, куда ведет его друг? А если та? Значит, золото в ней точно есть. Вопрос – есть ли призраки! А если есть – что с ними делать? Золото надо как-то добывать, он обещал Вовке и Богдану! Не за зря же они накушались экстрима по самую маковку!
Когда затих разговор и когда мужики разбрелись по спальникам, он не услышал. Наверное, и правда уснул? Да только чувствовал все: и холодный ночной ветерок, бегущий по каменным полам, и комариный звон над ухом, и плеск озерных волн. А еще шаги. Звонкие шаги по коридору. Туда-сюда. Мимо их убежища…
Алекс распахнул глаза и поднялся. Спутники спали. Пусть спят. Он сам посмотрит, кто там вышагивает. А чего бояться? Когда есть пистолет…
Он взял ствол, тихо отодвинул щеколду и вышел в коридор. Удивительно, но здесь горел свет! Вдоль стен, у каждого проема с новыми крашенными белой краской дверями тускло светилось по лампочке Ильича. Пол был без ветоши и листьев, чисто натертый. А еще чувствовался запах кожи и слышались голоса!
Двое одетых в военную форму мужчин неспешно шли по коридору, тихо переговариваясь. В руках одного была кожаная папка. Так вот откуда этот запах!
Алекс вышел из комнаты и пошел следом за ними, стараясь не пропустить ни слова.
– …и как только проведете дознание, Трофимова расстрелять! Если узнаете, куда он поставлял продукты и деньги, соберите карательный отряд. Не щадить никого! Если ТАМ узнают обо всем этом, нам самим не поздоровится!
– Понял, товарищ майор. Все сделаю!
– На все про все даю два дня. Примените все средства воздействия, чтобы добиться признания. После доложить в партком Барнаула!
– А кто займет место начлага?
– Федотова поставишь на место Трофимова. Он молодой, перспективный. Сам Никончук за него хлопотал. Всего четыре месяца тут, а какое дело накопал! Его, главное, направить в нужное русло, поощрить. Ну а ты, как всегда, наблюдай! Докладывай! А сейчас пойдем, я тебе кое-что покажу…
Мужчины вдруг развернулись и как ни в чем не бывало направились прямо на Алекса. Тот замер, не зная, что делать: то ли бежать, то ли притвориться, что он местный. Хотя с его одеждой никто не поверит!
Черт!
Пока он суетливо пытался придумать объяснения, эти двое подошли к нему вплот