– Ложись. И ничего не бойся! Вдруг во сне ты узнаешь все ответы на вопросы, которые тебя так мучают?
Полина улыбнулась матери, влезла на печку и, вдохнув аромат сушившихся тут же березовых веников, с наслаждением вытянулась на лежанке.
– Любый мой, где ты, что с тобой? Приснись, покажись, ко мне хоть во сне – воротись… – прошептала Полина, проваливаясь в колдовской сон…
Очнулась она в темной каморке. На полу кто-то лежал, тихонько постанывая.
«Где я? Почему так темно? Пусть будет свет!»
Полина лишь успела подумать об этом, как в крошечном окне вспыхнул неяркий свет. «Наверное, от светильника в коридоре», – подумала Полина. За дверью послышались чьи-то гулкие тяжелые шаги. Кто-то торопливо прошел мимо, и все стихло.
«Как легко колдовать во сне!»
Стон повторился, только теперь в этом стоне она явно услышала свое имя:
– Поли-и-ина…
– Сашенька?! – Она упала на колени перед раненым, с ужасом узнавая в разбитом лице черты любимого. – Сашенька!
– Поли-и-ина… Это – сон… Хороший…
– Это не сон! Я здесь! Я нашла тебя! Что с тобой случилось? Как я могу тебе помочь?
– Полина…
– Да, это я! Что, мой родной? Что…
Она не договорила. Замолчала на полуслове, ловя его едва слышный шепот.
– Меня предали… Обоз… Кто-то сказал, что я ворую продукты. А еще золото… Я хотел бежать… Вместе с тобой и Васяткой. Я украл золото, которое должны были переслать в Москву. Немного, но они заметили… Я не успел… Не успел предупредить вас… Послезавтра на рассвете, если не назову тех, кто мне помогал и кому передавали обозы, меня расстреляют… Я виноват перед тобой… – Его шепот сделался страстным, живым. – Бегите! Если ты действительно мне не снишься! Если ты здесь и слышишь меня – бегите! Бери сына и уходи! Если предатель тот, о ком я думаю, он приведет их в вашу деревню… А там под пытками они узнают твое имя…
– Нет! Нет!!! Все будет хорошо! Я не позволю им тебя убить! Деда! Он шаман, ты же знаешь! Он поможет! – Она принялась целовать его лицо.
– Он не успеет. И ты… – едва слышно донеслось до Полины.
Она отстранилась.
– Чего они хотят? Что может задержать твою казнь?
Его губ коснулась болезненная улыбка.
– Я должен назвать имена тех, кому передавал деньги и продукты. Если скажу… меня все равно расстреляют, но позже… После дознаний в столице. Только они никогда не узнают… А я все равно обречен. Им надо устроить показательную казнь… для устрашения… Пусть устроят… – Его хриплый шепот прерывался кашлем. От губ пахло свежей кровью.
Полина почувствовала, как злость заставляет ее кулаки сжиматься.
– Нет! Прошу! Скажи им мое имя! А еще скажи, что та, кому ты все отдавал, твоя жена! И что, если им так надо, она придет к тебе на рассвете в день казни.
– Нет! Они казнят нас обоих! Я не позволю! Васятку на ноги ставить надо. В пещере, в горе, что рядом с лагерем, спрятано золото! Все, что смог забрать, я отнес туда. Никто не знает о тайнике. Когда все закончится, возьми часть, и уходите! Только все не бери. Убьют, если кто-то узнает, что у тебя такое богатство. А в городе можно по крупицам на рубли сменять. – Он тяжело вздохнул. Коснулся грязной рукой ее щеки. – Береги сына…
Полина легонько сжала его ладонь и качнула головой.
– Я тебя спасу! Ты забыл, что я внучка шамана? Прошу, скажи мучителям так, как я тебя научила. Обещай! Даже если казнь отложат на час, я успею!
– Нет! – выдохнул он и, закатив глаза, впал в беспамятство.
– Это очень важно! Прошу! – Она коснулась его лица, прошептала слова на успокоение боли и снова поцеловала любимого. – Прошу! И ничего не бойся! Я успею…
– Успею! – Полина распахнула глаза и села на лежанке. Почему так темно? – Мама?
– Ты чего кричишь как оглашенная? – тут же донеслось до нее. Послышался шорох, звук босых ног, и мать вышла из-за печи, с накинутой на плечи шалью, одетая только в белотканую длинную ночную сорочку. – Детей не разбуди! Кошмар приснился, что ли?
– Мама, вечер уже? – Полина спрыгнула на пол.
– Так ночь почти! Полночь скоро. – Мать попятилась, глядя на мечущуюся по комнате дочь. – Да что случилось-то?
– Сашеньку пытают! Послезавтра казнят. Да только, боюсь, я не успею!
– Сон плохой видела, что ль? – Мать нахмурилась.
– Да! – Полина посмотрела на спящего рядом с мальцами Васятку и взглянула на мать. – Говорит, чтобы мы бежали! В деревню красные придут, убьют всех, а нас в первую очередь! Селяне не пожалеют. Расскажут. И про сытые зимы не вспомнят!
– Ох, божечки! Что же теперь делать? – Та испуганно всплеснула руками, растерянно огляделась. – Как же все это оставить-то?
– Мама, – Полина коснулась ее руки. – Я не позволю, чтобы это случилось! Я сама пойду в лагерь. Никто не узнает о вас!
– Да ты что же… не пущу! – Мать обнял ее, прижала к груди. – Погубишь себя!
– Нет. Со мной все будет хорошо! – Она ласково освободилась из материнских объятий и кивнула на сына. – Пригляди за ним.
– Не пущу!!! – почувствовав неладное, мать снова вцепилась ей в руку, но увидев, как глаза дочери из бирюзовых становятся угольно-черными, отпустила. – Не указ я тебе больше. Только деда попроси помочь. Он за тебя к самому черту пойдет…
В ответ Полина только усмехнулась и, распахнув дверь, выскочила в холодную темноту.
Как хорошо ночью! Спокойно! Соседи-шавки сидят по своим конурам и носа не кажут!
Полина сама не поняла, как добежала до дедовой хаты.
Дверь распахнулась, точно он ее ждал!
– Деда! – Слезы полились сами собой. – Деда!!!
– Знаю, доча! – Он обнял ее, прижал к себе. – Все знаю про мужа твоего. Времени мало у нас с тобой…
– Откуда? – Полина отстранилась, взглянула ему в глаза.
– Увидел. То, что ты видела, когда спала, было не сном, а явью… Спала только твоя плоть, а дух твой бодрствовал. Только не сутки тебе остались. Этим утром все случится… Приказ пришел… – Он отвел взгляд, чтобы не видеть наполненные болью глаза внученьки. Его гордости! Его кровинушки…
– Я успею! Пусть лучше меня казнят вместо него!
– Ты же понимаешь, что им нужна кровь! И чем больше, тем лучше! Не зря же их цвет – красный… Они убьют вас обоих!
– Тогда что мне делать, деда? Я не прощу им то, что они сотворили с Сашенькой! А если не отомщу, не смогу жить!
Она выпрямилась, сжала кулаки, и он понял: не отступится! А если не поможет он ей, и вовсе отвернется от него.
– Сила, с которой ты пытаешься бороться, может подчиниться только силе тьмы. Нужно взять власть над черными душами и запереть их в гиблом месте, чтобы не могли они вырваться наружу. Называется это заклятием «Черного котла». Им можно много нечестивцев победить. Однако кто им воспользуется, тот навек погубит себя, потому что это черная магия. За черную магию человек платит страшную цену: он лишается покоя и при жизни, и после смерти. Тот, кто создаст «Черный котел» и пленит души, сам становится их тюремщиком. Готова ли ты отдать себя за жизнь любимого? Как бросишь Васятку?
Полина вдруг улыбнулась светло и радостно.
– У Васятки будет папа и ты… А смерть… это ненадолго!
Дед вздохнул.
– Тот, кто создает «Черный котел», остается в нем навсегда. Но… я помогу тебе оттуда выбраться. Есть одна лазейка… Пусть не в этой жизни, но ты встретишься с теми, кого любишь! Готова ли ты к этому?
– Готова! – Полина не сомневалась ни секунды.
Шаман смахнул набежавшую слезу.
– А ты стала взрослой и сильной! Сильнее меня! Ведь сила не в том, чтобы набивать закрома и кошели за счет других. Не в том, чтобы подчинить себе как можно больше людей. Сила в том, чтобы жизнь отдать за любимых. Чтобы страха не иметь, добро делая.
Наши дни
– Инга-а-а! Ты где-е-е? – Артем уже охрип и потерял всякую надежду найти девушку. Мысль о том, что с любимой случилось что-то плохое, не давала покоя, но он гнал ее, стараясь думать, будто Инга нарочно не отзывается, потому что не хочет никого видеть. Сидит где-нибудь у озера и посмеивается, слушая его вопли.
От такого самовнушения стало легче. Он уже хотел развернуться и идти обратно, но тут до него донесся едва слышный крик.
– Я ту-у-ут…
Тут? Значит, все-таки с ней что-то случилось?!
Позабыв обо всем на свете, Артем кинулся вперед, не переставая кричать:
– Ты где? Инга?
Внезапно впереди в лучах взошедшей луны ртутью блеснуло озеро. Не тот ли это источник радоновых вод, о которых соловьем заливалась девушка-администратор?
– Я тут! – вдруг отчетливо раздалось совсем рядом и откуда-то из-под земли. – Я упала в какую-то яму!
Артем покосился на браслет, который вновь начал сиять, и с каждым шагом все ярче и ярче, и медленно пошел на голос.
Шагах в пяти он остановился: внизу, в темноте, едва заметно светилась голубая полоска браслета Инги. Не рискуя подойти ближе, чтобы самому не провалиться, он пытался разглядеть, где находятся края ямы.
– Инга, глубокая яма? Можешь подняться?
Девушка закопошилась на дне, поднялась. Артем с облегчением выдохнул. Яма глубиной с ее рост! Хорошо, что не нужно возвращаться в лагерь за веревками! Не потому что лениво – Артем просто не мог оставить ее здесь одну!
– Артем, мне холодно… Это не яма даже, а ров какой-то! А на дне холодная лужа, и пахнет прелыми листьями… А еще…