Верстовые мелькают столбы,
Но забывшему правду и Бога
Не добиться красивой судьбы.
Нажав паузу, Иши спросил:
– Как можно забыть Бога?
– Я думаю, здесь имеются в виду люди, которые перестали верить в Него и жить по Его заповедям.
– А почему им не добиться красивой судьбы?
– Не знаю.
«Знаешь».
Дурацкое чувство, когда приходится говорить то, с чем не согласен и чему противится все твое естество. А Гемелл прямо-таки наслаждался этим, ожидая, как я произнесу христианские догмы. Иши тем временем доверчиво смотрел на меня. Поморщившись, я сказал:
– Это мнение автора стихов. Верующие в Бога люди считают, что те, кто потерял веру, не смогут исполнить заложенное Создателем предназначение и обречены бродить во тьме порока. Но я с этим не согласен. Красивую судьбу можно найти и без Бога.
Открытие насчет религиозных взглядов представляло собой настоящий научный вызов. Я поделился им с Лирой.
– Весьма интересно! – воодушевленно ответила она.
– Самое поразительное, что это почти целиком совпадает с верованиями муаорро, как они сохранились в памяти Смотрителя. При этом Иши отрицает контакты их цивилизации с какой-либо иной. Может, врет или на самом деле не знает, что такие были?
– Ты хочешь объяснить это заимствованием?
– А как еще столь разные цивилизации могли прийти к аналогичным мифам? Вообще странно, что у них были религиозные мифы…
– Ты ожидал, что они окажутся атеистами?
– Не знаю. Наверное. По крайней мере, в том, что касается неккарцев. Ну или же что-то необычное, совершенно иное…
– Это напоминает надежды земных религиоведов девятнадцатого века. Тогда атеизм был в моде, религия считалась позднейшим продуктом, следствием ошибочной интерпретации природных явлений. Многие заявляли, что найдено то одно, то другое дикое племя, живущее совершенно без религии. Но последующие исследования показали, что у всех этих племен религия есть. Тот факт, что нет ни одного нерелигиозного народа, стал настоящим вызовом для религиоведов-атеистов.
– Ну, в случае людей повсеместность религиозных взглядов неудивительна.
– Это не все. Еще одной загадкой стали множественные совпадения в верованиях племен, совершенно не пересекавшихся друг с другом в истории.
– И тут ничего удивительного нет. Мы же говорим о людях. Даже если эти племена не пересекались в обозримом прошлом, они происходят от одного источника и имеют одинаковое сознание. Возможно, сама человеческая ментальность подталкивает к вере в могущественных сверхъестественных существ. Но муаорро и неккарцы – это совершенно разные расы!
– Кажется, ты игнорируешь самое простое объяснение.
– Какое?
– Что это не просто благочестивые выдумки, а сакральное знание о реально произошедших событиях.
– Ты же не можешь говорить это всерьез?
– Почему?
Лира с интересом посмотрела мне прямо в глаза, и я смутился, впервые осознав, что она тоже может оказаться верующей. Раньше эта тема никогда не всплывала в наших разговорах, ну и в целом ее ум, ее манера общения как-то не вязались с моим представлением о верующей девушке. Но верующие бывают разными. Я с ужасом подумал о том, что будет, если к проповедям Гемелла присоединится еще и Лира…
Не дождавшись моего ответа, она сказала:
– Земные религиоведы конца девятнадцатого и начала двадцатого веков обнаружили, помимо прочего, что у самых разных примитивных языческих племен, живущих изолированно друг от друга, есть предания о том, что мир создал единый Бог Творец, который потом по каким-то причинам – обычно из-за проступка человека – удалился, и в мире остались лишь младшие боги или духи, с которыми людям пришлось иметь дело. Deus Otiosus – так назвали религиоведы это представление. Как видишь, самые архаичные верования людей тоже были весьма близки к тому, что имелось у неккарцев и муаорро.
– Это… требует осмысления. – У меня аж голова заболела. – Игнорировать факты нельзя, но как ученые мы не можем оперировать ссылками на сверхъестественное. Предлагаемые объяснения должны быть рациональными.
– Ну, рациональность состоит в выборе наиболее достоверного из вариантов, – заметила она. – В этом смысле иногда допустимость сверхъестественного объяснения феномена как наилучшего на данный момент времени можно считать рациональным. Более рациональным, чем изобретение надуманных гипотез по принципу «что угодно, лишь бы не чудо».
Нет! Должно быть, она просто издевается!
– Есть и более достоверные варианты, – возразил я. – Например, что некая раса посетила в глубокой древности всех нас и внедрила эту идею.
– Зачем?
– Ну… это еще надо продумать. Другой вариант: возможно, все объясняется самим свойством разума. И люди, и неккарцы, и муаорро что-то создавали. Предположить, что если я сам могу создавать нечто, то и меня, и весь мир мог создать некий совершенный Творец, – это логично.
– А предположить, что Он покинул свое создание? Что оно разочаровало Его? Не многовато ли совпадений?
Впоследствии я обдумывал и дорабатывал оба предложенных мной варианта, а Лира и Гемелл по очереди подвергали их критике. Это было довольно захватывающе в интеллектуальном отношении. Приятно получить хорошую загадку. Не такую мрачную и пугающую, как бейдж с окровавленной лентой, а нормальную научную загадку.
Я обдумывал возможность разморозить одного из таэдов, чтобы спросить, какие у них были космологические мифы, но не решился. Лучше не тревожить висящее на стене ружье.
Мне хотелось заняться данной темой обстоятельно, но не судьба – мы наконец прилетели на Капири. И то, что произошло там, отодвинуло все на второй, а то и на третий план.
День двести шестидесятый
Глядя на зелено-голубую планету через большой экран рубки, я испытывал чувство покоя и удовлетворения. Мы снова на территории Федерации… Увидим новую колонию. Здорово! Не верилось, что нам здесь на самом деле что-то угрожает.
– Никому не звоните! – строго сказал Келли, обернувшись к нам с Лирой. – Можно будет послать семьям текстовое сообщение, но только через меня. Я знаю, как слать так, чтобы не отследили.
– Двести двадцать два, – медленно произнес я, смакуя каждое слово. – Столько дней прошло с тех пор, как мы покинули пределы Федерации. Семь с половиной месяцев. Думаешь, Босс все еще ищет нас?
– Он ищет. Так что делаем все по-моему!
Я кивнул. Келли настаивал на том, что нельзя садиться в космопорте под настоящим названием звездолета. Поэтому сначала связался со своим приятелем, чтобы договориться о маскировке.
Ожидая исхода переговоров, я размышлял о том, что случилось со мной за все это время. И какой отпечаток наложило. Я определенно вернулся другим человеком. Больше всего меня, конечно, изменил Фомальгаут-2. Контакт с таэдами. Оживление Келли. Планета муаорро. Оживление Иши. Сосуществование с Гемеллом. Все это – как удары по камню, отсекающие кусок за куском. Словно кто-то высекает из меня скульптуру.
Бог?
Судьба?
Я сам?
А может быть, это вовсе не путь к чему-то лучшему, а просто медленный процесс разрушения моей личности?
«Я не вижу в тебе принципиальных изменений, – заметил Гемелл. – Каким ты был, таким и остался. Трусливый, эгоцентричный, самонадеянный, глупый…»
«Ладно, хватит!»
Голос в моей голове замолчал, и я подумал, что он определенно неправ. Оказавшись капитаном, я стал более ответственным. Раньше мне ни о ком не доводилось заботиться. А теперь есть команда.
– Герби, название! – велел Келли.
– Вольпертингер, – отозвался андроид.
– Окей.
Как я потом узнал, под этим псевдонимом служащий космопорта, знакомый Келли, зарегистрировал наш «Отчаянный». Чтобы люди Босса не могли найти его по базе.
Только после этого мы пошли на посадку. Глядя на приближающуюся поверхность планеты, я думал о маме. Меня не было очень долго. Равно как и любых известий обо мне. Больше полугода. Она там, наверное, с ума сошла от переживаний. А теперь появилась возможность позвонить, но нельзя! Проклятый Босс!
Пока мы снижались, я написал короткое письмо для мамы и переслал Келли вместе с ее контактами. Пусть отправит безопасным путем. Лира последовала моему примеру.
Выйти наружу впервые за три с половиной месяца было непривычно. Шум космопорта обрушился на нас. Огромное пространство тревожило и угнетало. Не то чтобы у меня случился приступ агорафобии, но что-то близкое к тому. Еще страннее оказаться вновь среди человеческой цивилизации. Увидеть других людей.
– Не смотри так! – прошипела Лира, и я только после ее слов осознал, что завороженно разглядываю каждого встреченного человека.
Мы были в медицинских масках – по ее настоянию. Поскольку еще оставалась вероятность того, что мы подхватили какую-то скрытую заразу на Фомальгауте-2. Чтобы исключить это, необходимо было пройти полное молекулярное обследование, и на Капири имелся медцентр, в котором это можно сделать. Туда мы первым делом и направились. Келли сказал, что проведет нас так, чтобы наши имена не засветились ни в одной местной базе. Без него мы бы точно не смогли этого сделать. Он как будто родился с умением давать взятки. Даже на погранконтроле, где, как я раньше думал, это немыслимо. Сам бы я никогда на такое не решился.
Когда мы прошли, Келли, видя наше с Лирой изумление, засмеялся и сказал:
– Сколько я ни летал по Федерации – везде берут. Где-то взяточников больше, где-то меньше, но вопрос решить можно. Кроме проклятой Коммуны астероида Кесум. Там они просто больные на голову. Помешались на своих дебильных законах…
Если судить по официальным данным, то Капири – средняя колония, однако ее столица Гостивар выглядит намного лучше среднего. Приземистый и серый Тарквел – столица Лодвара – жалкое захолустье по сравнению с этим ультрасовременным мегаполисом. Мы с удивлением осматривали нависающие над нами причудливые громады в стилях хай-тек, био-тек и даже параметризм. Особенно Лира впечатлилась. Это была ее первая человеческая колония за пределами родного мира.