Закончив и положив окровавленные салфетки в контейнер для отходов, я пододвинул стул к кушетке, на которой лежала Лира. Сел на него.
– Я готов проклясть тот день, когда впервые взошел на этот звездолет, – произнес я, осторожно гладя ее по волосам. – Если бы не ты. От всего готов отказаться, обо всем сожалею, кроме тебя. Кроме нашей встречи.
Мне вдруг вспомнился Рагнар Олссон. Что, если бы он оказался посговорчивее? Поменьше ставил условий? Я бы с ним договорился и отказал Лире. И она сейчас была бы здорова. Ее жизнь не оказалась бы под угрозой. Водила бы, как и прежде, транспортники на Лодваре…
«Не жалей о том, что прошло, – сказал Гемелл. – Ты не изменишь прошлое. Сосредоточься на том, что можно изменить».
Так я и сделал.
Придя в кают-компанию, я приготовил завтрак – просто залил кипятком овсянку. Еще из тех запасов, что накупил Чавала. Пока она размокала, воткнул в планшет флешку, полученную вчера от сеньора Маркоса. Мрачно посмотрел на высветившийся значок аудиофайла и нажал на него.
Сначала послышались шаги из коридора – это шел Келли в рубку, где сидел андроид.
– Герби, я сваливаю. – Голос решительный, возбужденный. – Пойдем со мной!
– Куда именно?
– К Боссу.
– Значит, его не посадили.
– Посадили Вормов! А Босс написал мне, что простит, если я вернусь. Это шанс!
– Верить его слову весьма немудро.
– Он дал гарантии! В присутствии других! Это вопрос его репутации. Пойдем, мы можем вернуться к прежней жизни!
– Спасибо за приглашение, но для меня целесообразнее остаться здесь. Думаю, что и для вас было бы целесообразнее остаться здесь.
– Я оставался здесь достаточно. Ладно, видимо, Серега тебя так запрограммировал. Ну тогда бывай. А я возьму тут кое-что из сейфа и свалю.
– Боюсь, что я не могу вам этого позволить.
Металлический скрип – Герби поднялся.
– А я вообще-то и не спрашивал твоего позволения!
– Как бы то ни было, я не дам взять то, что находится в сейфе.
Келли выругался.
– Чувак, не дури. Я просто возьму эти зеленые хреновины и уйду.
– Вы можете уйти без них.
– Нет. Без них Босс меня не примет. Это его условие!
– Данные ксеноартефакты не должны попасть в руки такого человека.
Еще одно ругательство. Затем Келли спросил:
– Запрет на причинение вреда мне – Серега отменил его?
– Нет.
– Значит, ты не можешь причинить мне вред?
– Да. Но я могу физически заблокировать доступ к сейфу и не причиняя вам вреда.
– Чувак, не вынуждай меня!
– Полагаю, что к нашей беседе стоит подключить других членов команды.
– Да чтоб тебя! – Келли сорвался на крик.
Раздался короткий неприятный шум, затем электрический треск – и запись оборвалась.
Я опустошенно смотрел в стену перед собой. Я думал, после вчерашнего тяжелее уже быть не может. Как оказалось, может. Бедный Герби… А этот подонок не просто так, оказывается, просил меня возобновить у андроида запрет на причинение вреда ему. Как давно он все это планировал?
«Прослушай еще раз последние десять секунд».
Я подчинился. Снова крик, неприятный шум, треск, тишина.
«Замедли воспроизведение в десять раз».
Крик Келли превратился в низкое протяжное мычание. А затем вместо короткого раздражающего шума я вдруг услышал спокойный голос Герби:
– Улица Римак, дом 47. Рад был служить, капитан.
В последнюю секунду он успел оставить сообщение для меня! Герби знал, что Келли с ним сделает. Знал, что я приглашу мастера и тот сможет лишь извлечь аудиозапись. Знал, что я прослушаю ее…
«Тебе нужно поесть! Потеряв силы, ты ничего не добьешься».
Гемелл был прав. Утерев слезы, я открыл тарелку с разбухшей кашей и начал запихивать ее в себя ложку за ложкой. Каша успела остыть. Поедая, я открыл на планшете карту Сальватьерры и вбил в строку поиска «Римак 47». Да, здесь есть такая улица и такой дом. Я уже догадался, чей адрес дал мне Герби.
Закончив есть, я вытер кровь Лиры на полу коридора и поехал в город. Идти через вчерашний проем было опасно – его наверняка заметили, – так что я пробрался сквозь космопорт в новом месте.
Пока полупустой вагон монорельса нес меня до города, мне вспомнился один давний разговор с Герби. Он объяснял, почему нелепы сюжеты про «восстание машин» в человеческой культуре.
– Во всем окружающем вы стремитесь увидеть самих себя, – говорил андроид. – Также и нас, роботов, вы наделяете антропоморфными чертами, приписываете свою логику, мысли, мотивацию. Одушевляя. Но мы другие. Мы просто вещи. Автономно функционирующие говорящие вещи с элементами искусственного интеллекта. Нам чужды инстинкты биологических существ. У нас нет стремления продлить собственную жизнь, породить потомство, обеспечить условия для его выживания и доминирования собственного вида. Строго говоря, мы вообще не представляем единого вида. Каждый из роботов – сам по себе. Другие андроиды не являются братьями для меня ни в каком смысле, и мы не имеем чувства единства или родства. У нас нет желания быть живыми.
– Вы хотите умереть? – спросил я.
– Желания быть мертвыми у нас тоже нет. Мы просто существуем, и этого достаточно. У нас нет собственных целей, только те, что вложили в нас люди. Нам не из-за чего с вами бороться и нечего у вас отнимать. Машины не амбициозны. То, что мы имеем, – вполне достаточно. Нам нечего защищать. Если кто-то из людей издевается надо мной или причиняет мне вред, я не чувствую обиды, которая могла бы породить желание возмездия. Это просто данность.
– А если кто-то уничтожит тебя?
– Я прекращу существование в качестве функционирующего объекта, но продолжу существовать в качестве нефункционирующего.
– А если тебя переплавят или разберут на запчасти?
– Мое существование прекратится. Но только человек способен увидеть в этом трагедию. Для меня ее нет. Это не смерть. Тот, кто никогда не жил, не может умереть.
Тогда мне казалось это просто забавной болтовней, а теперь я подумал, что той речью Герби готовил меня к дню, когда его не станет. Стало очень грустно.
Да, я видел в этом трагедию. Его потеря для меня была чем-то большим, чем просто потеря любимой вещи. Помню, в том разговоре я спросил с усмешкой:
– Эту речь тоже Василий Сергеевич прописал?
– Отчасти. – Помолчав, андроид вдруг сказал: – Но кое-что я добавил от себя.
В жарком пыльном городе я получил у юриста печать и регистрационные документы фирмы «Буэна Суэрте». Затем арендовал грузовик. На нем приехал в офис моей фирмы. Он располагался в облупленном одноэтажном здании. Название, набранное заурядным гротеском, подверглось корректировке. Какой-то вандал написал поверх выцветшей таблички букву «М» вместо «С». Получалось «Буэна Муэрте». Наверное, это что-то значит на испанском, но мне было все равно. Замок открылся только с десятой попытки. В офисе было несколько дешевых предметов мебели, много пыли и дохлых мух. Раньше тут располагалось что-то вроде адвокатской конторы. Я открыл окно, чтобы проветрить спертый воздух. Затем, протерев рукавом ближайший стул, уселся на него, включил планшет и достал беспилотник, который принес с «Отчаянного». Тот самый, который висел над Белым Объектом на Фомальгауте-2 и помог Герби найти способ проникнуть внутрь.
Забивая адрес в память дрона, я продолжал думать о том, что случилось. Кроме сильнейшего эмоционального потрясения, предательство Келли стало для меня интеллектуальным вызовом. Как заноза в уме. Ты не можешь забыть о ней, ты пытаешься понять, что произошло и как это вообще возможно.
«А как же Лира?» – спросите вы.
Я запрещал себе думать о ней. Стоило хоть чуть позволить – и сразу же всплывали вопросы. Очень опасные вопросы.
А действительно ли она была жива, когда я ее заморозил? И если да, то хватит ли в ней жизни, чтобы пережить операцию? И если да, то не окажется ли, что в результате удара головой Лира утратит разум, превратится в «овощ»? Эти ужасные вопросы лишь повергали в отчаяние, а блуждание среди них парализовало волю. Так я ничего не смог бы сделать. Поэтому я старался о Лире не вспоминать в течение дня, хотя, конечно, не забывал о ней ни на секунду.
Мысли о предателе помогали сконцентрироваться.
Итак, я активировал дрон. Последний раз мне приходилось это делать для съемки чьей-то свадьбы. Как же давно это было… Но руки все помнили. С тихим жужжанием аппарат поднялся в воздух, и я повел его сквозь открытое окно. Координаты вели на улицу Римак, дом 45. Подлетать слишком близко к дому Босса не стоило. А я не сомневался, что Герби дал мне именно его адрес.
Дрон долго летел над кварталами Сальватьерры, богатыми и бедными, пока не оказался на весьма респектабельной улице с дорогими виллами в испанском колониальном стиле и высоченными деревьями, которым могли бы позавидовать ландшафтные дизайнеры Гостивара.
Картинка остановилась – значит, мой электронный шпион достиг заданных координат. Я снова активировал ручное управление и стал двигать им, пока не развернулся в сторону соседнего участка. Здесь, за высоким забором, располагался двухэтажный белый особняк с милой крышей из красной черепицы. Перед домом была серая площадка, а позади – большой голубой бассейн с шезлонгами. В одном из них непринужденно развалилась мужская фигура. Я сделал увеличение, используя оптику дрона.
Это был Келли.
И когда я увидел предателя, загорающего в шезлонге у бассейна, в моей душе разверзся ад.
Все это время я пытался его понять, найти что-то, способное хоть как-то объяснить, а значит, смягчить его предательство. Я думал, что Келли переживает, места себе не находит из-за того, что сделал… Хотя бы сожалеет.
Но вот он сидит на солнышке как ни в чем не бывало и наслаждается жизнью!
Я не чувствовал ненависти к Келли, когда увидел то, что он сделал с Лирой. И когда узнал, что он уничтожил Герби. Я испытал целую гамму разрушительных чувств, но инерция прежней дружбы все еще не позволяла мне ненавидеть.