Слова Келли удивили меня. Я и не догадывался, что он все видит в таком свете.
– Ты бы сказал об этом раньше, и я бы тебя отпустил без проблем…
– Ого! Он бы меня отпустил! Как великодушно! Ты вообще себя слышишь? Тебе даже в голову не приходит, что это тебе следовало бы уйти и оставить меня с моим звездолетом и дать мне что-то, чтобы задобрить Босса. Чтобы я мог вернуть свою жизнь. Ты помнишь, каким я был, когда ты впервые поднялся на борт «Отчаянного»? Я был счастлив! У меня была классная жизнь, которой не стало благодаря тебе. Но ты, конечно, отпустил бы меня, я не сомневаюсь. Иди, Келли, на все четыре стороны, найди свое место в этом прекрасном мире, где на тебя охотятся одновременно и Босс, и Спецконтроль, с которыми я, великий ученый, умудрился рассориться!
– Как ты смеешь попрекать меня этим? Я сделал это ради тебя!
– Серега, будь честен хотя бы сейчас. Все, что ты делал, ты делал ради себя! Ради того, чтобы изучать своих любимых неккарцев и копаться в руинах, в которых до тебя еще никто не копался. Вспомни, что ты разморозил Иши вскоре после меня. Но как ты заморочился ради него! Восстановил каюту с его звездолета, и все время разговоры: «Ох, как же помочь ему освоиться в новом для него мире? Что он чувствует сейчас?» А в это время я тоже оказался в новом для себя мире! Ты хоть раз спросил, каково мне? Пытался помочь освоиться? О ком ты заботился в те дни и месяцы? Уж точно не обо мне. Так что не надо рассказывать сказки про то, что ты все сделал ради меня!
– Что ж, у тебя есть претензии ко мне. Я понимаю. Но Лира… как ты мог так с ней?
Келли опустил глаза и долго не отвечал. Весь его запал, с которым он только что говорил, будто выключили.
– Я не хотел, чтобы так вышло, – наконец тихо сказал он. – Как она?
– Не знаю, выживет ли.
– Так плохо? – Он нервно сглотнул. – Я… я просто оттолкнул ее, и она ударилась. А я убежал… Я не знал, что все так…
Келли на несколько секунд закрыл глаза рукой, а потом отвел ее и сказал:
– Я сожалею. Правда. Я не хотел.
– А с Герби? Тоже не хотел?
– Разумеется, не хотел! Это все из-за тебя! – Он снова завелся. – Ты его перепрограммировал, чтобы он слушался только тебя!
– Я не программировал его защищать сейф.
– Опять врешь! У тебя был доступ к его кодам. Он бы не отказался выполнить мой приказ, если бы ты не покопался в его программах!
– В этот раз, Келли, честности не хватает тебе. Ты знаешь, почему Герби не подчинился. Он не хотел участвовать в предательстве и воровстве.
– Воровстве? Я взял пару инопланетных хреновин, чтобы умаслить Босса. Они с того астероида, на который я тебя привез! И вообще-то, мы оба вошли в тот бункер, где были эти хреновины. Так по какому праву они все вдруг стали твоими? А моей доли там нет?
– Вообще-то, согласно уговору, все эти артефакты являются моими, – неожиданно подал голос Босс.
– Не влезайте! – огрызнулся Келли и продолжил, яростно глядя на меня: – Вот в этом, Серега, весь ты: о, Келли, братан, я к тебе отношусь как к равному, но только звездолет теперь мой, и добыча моя, и командую теперь я, и Лира моя… Тьфу! Я не воровал, а взял свою долю!
Я собирался сказать, что дал бы ему артефакты для Босса, если бы он попросил, но вдруг понял, что не хочу его ни в чем убеждать. Разговор перестал быть интересен. Я хотел понять, почему Келли совершил то, что совершил. Теперь я понял. Больше мне говорить с ним не о чем. За исключением практических вещей.
– Боюсь, тебе придется вернуть то, что ты взял. Знаешь, где артефакты Хозяев?
– Да. В этой комнате. Я принесу.
Келли медленно развернулся и подошел к винтажному деревянному комоду за его спиной. Выдвинув верхний ящик, он вытащил изнутри сначала Антирадиационый щит, а потом скипетр.
– Даже не в сейфе? – удивленно спросил я, повернувшись к Боссу.
– Вся эта комната была сейфом, – мрачно ответил тот.
Так же плавно, избегая резких движений, Келли повернулся и пошел ко мне.
Приблизившись, он подал мне Антирадиационый щит, и когда я потянулся, чтобы взять его, мой бывший друг ткнул в мою руку скипетром.
Мир погас. Все чувства выключились. Даже проприоцепция – ощущение собственного тела. Я оказался в беспроглядной тьме, лишенной верха и низа.
«Он меня заморозил!» – запоздало сообразил я. Невероятно! Келли опять смог обмануть меня, даже когда я ему не верил!
И как же глупо я проиграл!
Не стоило его недооценивать. Не стоило расслабляться.
А что теперь? Таэды должны выполнить приказ. Убьют Босса и Келли? Возможно. А как они потом вернутся на корабль? Просто пойдут по улицам? На это быстро обратит внимание полиция, а потом и Спецконтроль. Их остановят. Попытаются. Будет бойня. Сколько людей погибнет при этом… Господи помилуй! Сколько смертей окажется на моей совести… Но даже если таэды и смогли бы вернуться на корабль незамеченными, они не умеют им управлять…
А как же Лира? Спецконтроль возьмет «Отчаянный» штурмом, таэды погибнут или будут захвачены в плен. Это плохо, но ученые Спецконтроля найдут Лиру, разморозят и окажут медицинскую помощь. Они спасут ее…
Стоп. Если Келли будет убит, а мы с Лирой в заморозке, то на всей территории человеческой цивилизации не останется никого, кто объяснил бы ученым, как управлять скипетром! Они будут изучать артефакт, ставить эксперименты, но так и не поймут, как им пользоваться…
Значит, я застрял здесь навсегда? И Лира? Только не это!
Я попытался что-то сделать. Напрячься. Вырваться из этого плена. Но мне не на что было воздействовать и нечем. Я стал бесплотным духом или голой мыслью, застывшей посреди кромешной тьмы.
«Гемелл! Гемелл, очнись, пожалуйста! Ты мне нужен, это серьезно!»
Я долго звал его, но не было ответа. Может быть, он не пережил заморозки, и я теперь остался навсегда один? Эта мысль ужасала.
А потом я разозлился. Я проклинал Келли и себя самого за эту авантюру. Но больше всего – Келли. Земной выродок дважды предал меня! После того, как я его спас! Неблагодарная тварь!
Я выплевывал во тьму ругательства, пока не устал.
Потом задумался. Мои органы чувств отключились, но сейчас меня терзали эмоции. Почему? Я же принял ферусен? Ах да, препарат ведь циркулировал в моей крови и воздействовал на мозг. Теперь моя кровь больше не циркулирует. Я отрезан от своего тела и одновременно заперт в нем. Вот почему эмоции вернулись.
Мысли об этом отвлекли меня и помогли успокоиться.
И тогда я наконец смог посмотреть правде в глаза.
Дело не только в Келли. Дело во мне. Как это ни тяжело признавать, в его словах есть доля правды. Как я мог быть таким слепым? Как не рассмотрел обиду, которая отравляла его сердце? Если бы я был чуть внимательнее, ничего бы не произошло. Лира осталась бы жива и здорова. Герби был бы с нами. Келли остался бы моим другом. Пусть даже наши пути бы разошлись. Не было бы этого ужасного штурма и изуродованных по моему приказу людей…
Не то чтобы это все лишь моя вина. Вина Келли тоже есть. Решение предать принял он. Но я мог все предотвратить. И это не потребовало бы особых усилий. Просто побольше с ним говорить. Побольше слушать. Побольше задаваться вопросом, как все выглядит с его стороны. Но я был слишком занят собой. Жил так, словно мир вращается вокруг меня, и все принимал как должное.
Сколько времени прошло? Сколько я уже в этой тьме? Час? Или год? А может, век? Что, если мое тело давно выставлено как экспонат в каком-нибудь музее? Или стоит в секретной лаборатории, увешанное датчиками?
Пожалуй, вряд ли прошел век. И все же кажется, что я здесь давно… Хотя, быть может, это всего лишь дисторсия – психологическое искажение в восприятии времени.
Бессмысленно гадать. Важно другое.
Если есть моя вина во всем, что случилось, то, выходит, я это заслужил? Может, это наказание от Бога? Идеальная тюрьма. Вспомнился Гемелл. Я знал, что он сейчас сказал бы мне.
Я долго собирался с силами, прежде чем решиться. Не было свидетелей, но все равно… Нужно было переступить через свою гордость, чтобы сделать это. Как тогда, в бункере…
Все это время, прошедшее с прошлой молитвы, я убегал от Него, и вот круг замкнулся. Однако вправе ли я просить за себя после всего, что наделал? Почему Бог должен разгребать мой беспорядок? Он разве чем-то мне обязан?
И все же я снова перед Ним. Единственным, кто может меня услышать отсюда.
«Господи! Я заслужил то, что со мной случилось, и не смею просить ничего для себя. Но, пожалуйста, спаси Лиру! Пусть ее разморозят, пусть ее вылечат, пусть она живет! Я больше не обвиняю Тебя за то, что случилось с моим отцом… Прости мне мои глупость и упрямство. Но умоляю, позаботься о ней…»
Я висел среди чернильно-черной пустоты.
Ничего не происходило.
Вот, значит, что ощущал Келли во время заморозки. И Иши. Что, если меня тоже вернут к жизни сотни лет спустя и я окажусь в совершенно чужом мире? Хотя бы так… Это все равно лучше, чем застрять здесь навечно. Словно муха в янтаре…
И вдруг мир обрушился на меня. Я судорожно вздохнул, пытаясь сориентироваться в массиве информации, подаваемой органами чувств.
Я по-прежнему в комнате Босса. Слева от меня Оаэа со скипетром в руке. Прямо передо мной на полу сидит Келли, ошарашенно прижимая к себе обрубок правой руки. Отрезанная кисть лежит рядом. А правее валяется диск Антирадиационного щита.
Я осмотрелся. Остальные таэды стояли на своих местах, как и Босс, глядевший на меня широко распахнутыми глазами. Кровь с разбавленным в ней ферусеном опять циркулировала по моим венам, и я ощутил, как эмоции гаснут.
Видимо, я провел в заморозке не больше минуты. А то и несколько секунд. Сразу после атаки Келли Оаэа отрезал ему руку, державшую скипетр, потом взял артефакт и вернул меня.
Нагнувшись, я подобрал с пола Антирадиационный щит. Положил его в карман. Потом взял скипетр у Оаэа. Шагнул к Келли, и он вздрогнул, глядя на меня.
Я присел, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Затем посмотрел на скипетр в своей руке и ощутил едва заметный укол ностальгии.