Когда я вышел из шлюза, стало легче. Вот Ванда, пышущая энергией даже когда стоит, а там, чуть дальше, матросы, копошащиеся у истребителей, и мичман, извергающий на них потоки заковыристой брани… Я словно выбрался из душного подземелья на свежий воздух. Вернулся туда, где жизнь бьет ключом, где происходят судьбоносные события, в которых я что-то значу и могу приносить пользу. Туда, где я начал жизнь с чистого листа и пока еще не облажался.
– Поработать ртом хочешь? – спросила Ванда. – Время обеда.
– Ага.
Мы направились в кают-компанию. Мой прежний звездолет остался позади – молчаливый и безжизненный.
В этот раз помещение было заполнено. За столами среди множества людей в белой форме выделялся бородатый человек в черном.
– У вас есть священник? – спросил я, когда мы пробирались к свободному столику.
– Да. Капеллан. Как и на каждом корабле флота.
Я вспомнил, что вчера она показывала мне часовню на плане.
– Его зовут отец Варух, – добавила Ванда.
– Ты ходишь на службы?
– Только на обязательные церемонии. В начале полета, в конце и на День Поминовения. А что?
– Да так… Просто необычно смотрится.
– Ты по-прежнему неверующий?
– Я… – Вопрос застал меня врасплох. – Не знаю. Все сложно.
– Бог либо существует, либо нет. Что тут сложного?
– Ну, вера – это ведь не просто признание того, что Бог существует. Это определенные отношения с Ним. Доверие Ему.
– А ты не доверяешь?
– Скажем так, я пока не готов к серьезным отношениям с Богом. И не уверен, что это мое. Но иногда я молюсь. За прошедший год мне всякое довелось повидать, и порой без молитвы было никак.
– Понимаю.
– Правда? Ты тоже скорректировала взгляды? – поинтересовался я, вспомнив, что раньше Ванда говорила о себе как о неверующей.
– Да, пожалуй, хотя до молитв у меня не дошло. На дежурствах бывает много свободного времени, чтобы подумать. Я думала о том, что у каждого базового стремления человека есть то, что способно его удовлетворить. В случае голода – пища, жажды – питье, любознательности – знание и так далее. Как ни крути, но невозможно отрицать, что стремление к бессмертию, преодолению смерти – одно из самых базовых в человеке. А значит, должно быть то, что его удовлетворяет. Вечная жизнь. И Тот, Кто дает ее. Но на этом я пока остановилась. К серьезным отношениям с Богом тоже пока не готова, в этом смысле я сказала, что понимаю тебя.
– Забавно: ты веришь, но не молишься, а я не верю, но молюсь…
– Из нас двоих мог бы получиться один нормальный верующий.
Посмеявшись, мы переключились на другую тему – что будет после того, как «Благословенный» достигнет станции связи.
– Мы получим указания, куда тебя доставить. И доставим.
Когда наш совместный обед уже близился к концу, я сказал:
– Еще раз спасибо за помощь с Герби. Я должен тебе ужин, но не знаю, как вернуть долг? Неужели здесь, в этой кают-компании? Или на корвете есть что-то особенное?
– Возможно. Приходи сегодня в двадцать часов на шестую палубу, каюта двести шестьдесят два.
– Хорошо! Там какой-то ресторан?
– Моя каюта. Посидим, как в старые добрые времена.
Ванда улыбнулась и встала из-за стола. Но перед этим, произнося последние слова, она так посмотрела мне в глаза, что от ее взгляда меня бросило в жар…
Я потерял покой. Вернувшись в каюту, пытался какое-то время работать на планшете, но не удавалось сфокусироваться. Наконец, бросив это, я стал возбужденно ходить из угла в угол.
Как в старые добрые времена! Имела ли она в виду наши разговоры у костра, или же… не только разговоры? Что, если…
Нет, конечно. Она офицер Космофлота, я – матрос, и мы уже давно не подростки. Речь идет лишь про ужин. И все-таки ее взгляд…
Нет, мне показалось. Ничего не будет, мы просто поболтаем. Да я и сам не хочу ничего такого. Никаких приключений. Я женат.
Однако полчаса спустя я пошел в душ.
«Какое убожество. – Голос Гемелла сочился презрением. – Это так ты хранишь верность жене?»
– Я просто принимаю душ. Впервые за несколько дней. Да и вообще… Возможно, я уже вдовец.
«Значит, так ты несешь траур по умершей супруге?»
Мои слова, произнесенные вслух, больно кольнули сердце. Стало стыдно. Как будто я хотел, чтобы Лира оказалась мертва. Нет, конечно нет!
– Успокойся. Я не собираюсь делать ничего аморального. Просто ужин со старой подругой.
«Не просто подругой. Не просто ужин. Откажись».
– Но я ведь уже обещал. Если не приду – окажусь лжецом. А врать грешно, не так ли?
«Тогда начни разговор с рассказа о жене».
– Может быть, так и сделаю!
Выйдя из душевой кабинки, я попытался вернуться к работе. Готовился к будущим допросам, как дядя Филип посоветовал. Делал шпаргалки по основным вехам нашего годичного путешествия.
Сосредоточиться было сложно. За последние месяцы моя жизнь стала совершенно асексуальной. Отчасти благодаря этенулу, отчасти благодаря Лире, отчасти благодаря погружению в интересную работу. Как будто эту сторону человеческой жизни просто выключили во мне. И я чувствовал себя прекрасно! Не было ощущения ущербности или нехватки чего-то. Мне правда было хорошо.
Но теперь словно что-то повернуло во мне этот рубильник в обратную сторону. И сексуальность не просто напомнила о себе, а нахлынула, резко заполнив душу и тело, принеся беспокойство, желание, томление… И необходимость все это подавлять.
Возможно, все-таки стоило принять этенул.
«Еще не поздно».
С минуту я обдумывал это. Вернуться на «Отчаянный»? А могу ли я туда заходить без разрешения дяди Филипа? Здесь корвет Космофлота и куда попало матросы не ходят. Нет, не пойду. Да и не нужно мне это. Конечно, неожиданно проснувшееся либидо доставляет беспокойство, но ничего такого, с чем бы я не сталкивался ранее. Я взрослый человек и могу держать себя в руках.
Вспомнилось, как мы лежали с Лирой рядом и она грустно сказала: «Я понимаю…» Словно ушат холодной воды вылили на меня. Внутреннее пламя погасло. Земля снова стала твердой под ногами.
Ничего не будет. Это просто ужин, не более. Я люблю свою жену.
После некоторых размышлений мне пришлось задать страшный вопрос:
– Гемелл, я не был объективен в тот момент. Скажи, как по-твоему – Лира была жива, когда я ее нашел?
«Да. Лира жива».
На душе полегчало, и я вернулся к работе. Улыбнулся, отметив, что Гемелл наконец-то назвал Лиру по имени.
Незадолго до назначенного времени я опять посетил душевую кабинку. Почистил зубы, побрился, аккуратно причесался. Какое-то время придирчиво разглядывал свое отражение в зеркале.
«Ты собираешься с ней переспать».
Не ответив, я вышел из душевой в каюту, а затем из каюты в коридор. Тут никого не было, и мои шаги гулко раздавались в тишине.
«Ты собираешься с ней переспать», – занудно повторил Гемелл.
«А что, если и собираюсь?» – с вызовом подумал я, чувствуя нарастающее раздражение. Мне надоело оправдываться перед паразитом, поселившимся в моем разуме. Я всегда хотел стать отцом, иметь наследника, и лучше даже не одного. Увидеть детей, а потом внуков. Разве это не естественное желание? Что плохого в нем? Я последний мужчина в роду. Неужели род Светловых должен прерваться на мне? Лира – прекрасная девушка, но с ней у меня никогда не будет детей. А с Вандой будут. Могут быть…
«Ты хочешь сделать это не ради детей, а ради своей похоти».
«Да отвали уже, паразит! – мысленно крикнул я. – Чтобы я тебя больше не слышал! Хватит лезть в мою жизнь! А не заткнешься – расскажу о тебе Космофлоту, и уж они точно найдут способ, как вырвать тебя из моей головы, дрянь!»
Гемелл замолчал, а я тяжело дышал от внезапной вспышки гнева. Что он себе позволяет?! Это моя жизнь! Да, в конце концов, может, я хочу переспать с Вандой, и если она хочет того же, в чем проблема? Это естественная потребность организма, даже Лира это понимала и разрешила мне! Наш брак с ней, можно сказать, фиктивный, и с Вандой я был раньше, чем познакомился с Лирой.
«Прелюбодеяние – смертный грех, который разрушит ваши жизни».
«Ты еще возникаешь, тварь?! Я ведь говорил тебе, что не считаю себя верующим, меня вся эта тема с грехами не касается! И кто ты вообще такой, чтобы говорить об этом? Жалкое отродье вымершей расы рабов, ты не способен даже креститься, животное, ты вообще никак не относишься к той религии, которая тебе так нравится!»
«Зато ты относишься. Ты крещен».
«Да заткнешься ты уже или нет? Я слишком долго потакал твоему религиозному бреду!»
«Сергей, ты потерял всех. Неккарца, пилота, самку, недосущество, а теперь и меня. Если сделаешь то, что задумал, то потеряешь и себя».
«Клянусь, если ты не заглохнешь прямо сейчас…»
«Я закончил. Все уже сказано».
«Отлично! Наконец-то! Забейся куда-нибудь и не отсвечивай! Я не только слышать, а даже чувствовать тебя не хочу! Нашел, чем грозить! Потерять тебя – моя мечта с первого же дня знакомства!»
Гемелл не ответил. Я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Потом еще раз. Надо успокоиться перед встречей с Вандой. Гемелл позволяет себе слишком много. Личная жизнь – это личная жизнь.
Подойдя к лифту, я дождался кабинку и, войдя внутрь, нажал кнопку с цифрой «6». Понемногу гнев погас. Весь стресс предшествующих безумных дней выплеснулся из меня через эту вспышку. Гемелл сам виноват. Нечего было лезть со своими нравоучениями. Может, я и не собираюсь спать с Вандой, но это не его дело! Да и мало ли чего я хочу? Вообще-то, Ванда может вовсе не испытывать ко мне влечения, а тот намек мне просто показался…
Дверцы лифта раскрылись, и я вышел в коридор шестой палубы. По указателям сориентировался, в какую сторону идти. По пути встретился незнакомый лейтенант, и я вскинул руку, отдавая честь:
– Добрый вечер, сэр!
Он кивнул на ходу, даже не глядя на меня, и пошел дальше.