Собственно, не секрет, что сегодня вся система страхования финансовых рисков держится только на взаимных договоренностях о признании старых договоров (при этом все понимают, что выполнить их невозможно). Ну, точнее, могут, но только в случае массированной эмиссии, существенно большей, чем осенью 2008 года. Война в Иране как раз и может стать триггером, который спровоцирует такое развитие событий, после чего они станут абсолютно неуправляемыми. Я не могу представить, чтобы кто-то взял на себя ответственность за такой риск, но если это произойдет, говорить о чисто экономическом анализе будет как минимум наивно.
Даже если войны не случится, нарастание напряженности в регионе все равно продолжится, поскольку последствия «арабской весны» будут давать о себе знать, а это значит, что к реальной (не биржевой) стоимости нефти будет добавляться все больший и больший процент, связанный с повышением рисков. Однако без войны обвала в 2012 году, скорее всего, не будет.
Для стран — экспортеров нефти (а также прочего сырья) ситуация будет медленно ухудшаться вплоть до начала массовой эмиссии в США. Затем, на 3–5 месяцев, их положение значительно улучшится, а вот потом начнутся проблемы, поскольку почти все они критически зависят от импорта тех или иных товаров, цены на которые начнут очень быстро расти. Это приведет не просто к падению жизненного уровня населения, а к очень быстрому падению, что неминуемо вызовет серьезные социально-политические проблемы (вспомним, что проблемы в Египте в прошлом году были сильно отягощены резким ростом цен на еду).
Для тех стран, которые экспортируют готовую продукцию, но импортируют сырье (Германия, Китай, другие страны Юго-Восточной Азии), краткосрочный рост цен на нефть пройдет практически без последствий. Но и выигрыша от инфляционной волны они не получат, поскольку рост доходов с каждой продажи компенсируется падением общего объема самих продаж, а также усилением торговых войн.
Скорее всего, по мере проедания собственных резервов им тоже придется переходить к эмиссионному стимулированию внутреннего спроса. Отметим, что Китай, который этим занимается уже несколько лет и у которого уже намечается сжатие финансового пузыря на рынке недвижимости, скорее всего, должен будет уже в этом году решать очень серьезные проблемы, связанные с резким обнищанием не так давно созданного среднего класса.
В Евросоюзе малые страны пойдут по пути Прибалтики (то есть их ждет социальная катастрофа), которая может, рано или поздно, перейти на венгерский путь усиления крайнего национализма и консервативных (в противовес общеевропейскому либерализму) идей. Пока Брюссель активно этим идеям сопротивляется, но, рано или поздно, они свое возьмут. Франция и Германия должны будут, по мере ухудшения ситуации, пойти по пути Китая и США (то есть начать стимулировать внутренний спрос), на первом этапе за счет бюджетных механизмов. Для Германии ситуация будет усугублена тем обстоятельством, что ее попробуют вынудить принять на себя все проблемы ЕС вообще и еврозоны в частности, однако, скорее всего, если не произойдет ничего экстраординарного типа войны в Иране, соответствующие решения будут приниматься уже после 2012 года.
Несколько стран (Индия, Бразилия, Турция, Индонезия, может быть, еще одна-две) теоретически имеют возможность пройти этот год вообще без спада, поскольку обладают достаточно емким внутренним (и ближайшим внешним) рынком, за счет которого могут компенсировать все свои проблемы. Однако и в них стагнационные явления будут нарастать.
На этом, собственно, общий прогноз на 2012 год заканчивается.
Прогноз для России 1–27 Января
Как и во всех предыдущих прогнозах, я начинаю нынешний с анализа прогноза на прошедший, 2011 год. Он начался с констатации того факта, что полного восстановления экономики после 2008 года добиться не удалось, и здесь нельзя не согласиться — «позитив» достигнут исключительно за счет занижения инфляционных показателей, достаточно вспомнить официальные цифры прошедшего года по потребительской инфляции в 6 % и по дефлятору ВВП в 15 с лишним процентов — такой разрыв невозможно объяснить иначе, чем занижением первого показателя.
Абсолютно адекватными оказались и соображения по зависимости экономики от мировых цен на нефть — впрочем, тут никакого эксклюзива и не было. Другое дело, что пессимистический взгляд на эти цены оказался не совсем верным — колоссальная эмиссия Евросоюза в декабре — феврале 2011–2012 годов (около триллиона евро!) и напряженность на Ближнем Востоке привели к тому, что эти цены оказались много выше ожидаемых большинством экспертов.
Важное место в прогнозе заняло описание противоречий, с которыми столкнулся министр финансов Кудрин, и как чиновник, и как глава либеральной «партии» в российской элите, и сегодня мы знаем, что эти противоречия привели к его отставке, хотя влияние его на бюджетные решения правительства по-прежнему очень велико.
Достаточно верно были описаны основные экономические сложности России, с учетом того, что переход инфляционного сценария в дефляционный в мировой экономике так и не состоялся, что, впрочем, было прогнозируемо. Можно также отметить, что Центробанк постепенно отходил от своей жесткой позиции, в частности, незадолго до написания настоящего прогноза существенно смягчил требования по залогам, под которые банкам выдаются средства. Однако этот процесс еще только начался.
Вполне адекватно были рассмотрены в прогнозе и проблемы российского чиновничества, часть из которых мы уже наблюдали в процессе избирательной кампании и сразу после нее. Сегодня эти проблемы приводят к началу серьезных изменений в «элите» и, по всей видимости, эти изменения будут только продолжаться и усиливаться. В то же время отдельно нужно остановиться на тех результатах предвыборных кампаний, которые в прогнозе описаны не были. Впрочем, я не могу назвать это недостатком прогноза, поскольку предсказывать перипетии предвыборной кампании задача практически невыполнимая.
Прежде всего, по итогам нарастания экономических сложностей пошатнулось положение «Единой России». Даже после достаточно заметных фальсификаций она с трудом дотянула до абсолютного большинства мест в Государственной думе, и этот процесс сопровождался серьезным ростом протестных настроений, в том числе массовыми демонстрациями. При этом мне кажется, что их причиной стало не столько требование «чистоты выборов», сколько желание представителей среднего класса обратить внимание на то обстоятельство, что ситуация в экономике стала серьезно ухудшаться и для большинства представителей этой группы стало понятно, что их благосостояние под угрозой. Особенно это касается представителей малого и среднего бизнеса, для которых рост тарифов естественных монополий, давление импорта (в условиях вступления в ВТО) и коррупционного «налога» становится критическим.
Отметим при этом, что попытки либерального крыла российской элиты «оседлать» это движение никакого эффекта не дали — средний класс хотел дискуссии с властью, а не противостояния ей. Понял это и (на тот момент) кандидат в президенты В. Путин, что хорошо видно по риторике его предвыборных статей, посвященных основным проблемам российской действительности. По мере развития протестного движения они становились все более национально-патриотическими, из них практически исчезла либеральная составляющая. Другое дело, что она вернулась в его выступления сразу после победы на выборах.
Очень важным моментом стало само возвращение Путина в президенты. Дело в том, что до середины 2011 года в российской «элите» преобладало мнение о том, что кризис в стране закончился, а значит, никаких экстраординарных мер принимать не следует. При этом место, скажем, спикера Государственной думы, обеспечивало Путину комфортное и спокойное существование без особых тревог. Однако он к осени принял достаточно сложное для себя решение вернуться к первой позиции во власти.
Вот здесь нужно отметить, что первые два своих срока Путин был (и, что важно, сам себя таковым ощущал) наемным менеджером у сформировавшейся в 90-е годы российской «элиты». Напомню, что кавычки я здесь ставлю в связи с тем, что эта «элита» не связывает будущее свое и своих детей с нашей страной и, в этом смысле, является для России скорее некоторым аналогом колониальной администрации. Именно по этой причине он использовал для описания своей работы яркий образ «раба на галерах»: личные качества Путина не очень соответствовали тому режиму работы, который требуется от президента страны, он явно предпочитает более свободный стиль жизни. Кроме того, в отличие, скажем, от Медведева Путин не является фанатом власти, для него нахождение на высшем посту не есть самостоятельная ценность.
В такой ситуации я вижу только один вариант рационального объяснения возвращения Путина — понимание того, что кризис все-таки неизбежен. Дело в том, что его последствия неминуемо влекут за собой резкое сокращение численности всей российской «элиты», в том числе сокращение числа богатых людей (об уменьшении «пирога», который делит российская «элита», я писал в прогнозе на предыдущий год). И процесс этот будет регулироваться самой «элитой» весьма и весьма относительно. А значит, Путин и его ближайшая команда должны были принять решение: или они сами будут заниматься резанием «по живому», или кто-то будет резать их. В этом смысле все рассуждения прогноза на 2011 год оказались адекватными как раз в том смысле, что достаточно четко описали общие тенденции года.
А вот то, что Медведев быстро сдал свои позиции и всю «либеральную» команду, скорее всего, стало как раз следствием общественных настроений, хотя они к моменту принятия соответствующих решений, в сентябре прошлого года, проявились еще не так явно. Но в любом случае, становится понятно, что задачи, которые должна решать российская власть в ближайшие годы, крайне сложные, в том числе и потому, что резко обострились конфликты между «элитой» и обществом, а также внутри собственно «элиты», что и подтв