Глава 14
Хлоя пребывала в шоке — это стало первой за долгое время удачей Бастьена. Она перешла предел, за которым не могла уже ни говорить, ни протестовать, вообще ничего не могла, кроме как следовать за ним в слепом повиновении. Он сделал довольно долгую задержку, чтобы укутать ее в свое пальто, а затем двинулся в путь, крепко вцепившись в ее безвольную руку. Если он ее отпустит, она, вполне вероятно, просто останется стоять посреди улицы, пока они ее не найдут.
Бастьен шел быстро, заворачивая в переулки, путая следы. Какого черта они убили ту девушку, но не пришли потом за ними? Может быть, произошла ошибка — если они послали несведущего человека, он мог подумать, что это и есть Хлоя. Или могли убить ее из предосторожности, потом отправились искать их и каким-то образом потеряли друг друга в ночи.
Последнее было совсем уж маловероятно — он не верил в такие счастливые случайности. Шестое чувство говорило ему, что никто не следовал за ними, когда он вел Хлою по озаренным рассветом улицам. Может, они подумали, что он сам за нее взялся.
Бедная маленькая американская дурочка, втянутая в игру, которая была ей не по силам. Ее хотели заполучить обе стороны, и он достаточно хорошо знал собственную организацию, чтобы понимать, зачем именно она нужна обеим сторонам. Она была лишней — она видела слишком много, и чем скорее от нее избавятся, тем лучше.
Движение на дорогах становилось оживленнее, над крышами показалось солнце, когда Хлоя вдруг застыла на месте. Бастьен знал, что с ней происходит, и придерживал ее, когда ее вытошнило на мостовую. Тело ее соседки не было первым увиденным ею трупом — он ведь убил при ней Хакима.
Но то, что она испытала у Хакима, выбило ее из реальности. А потом у нее было достаточно времени, чтобы восстановить душевное равновесие, начать воспринимать окружающий мир, и вид тела жестоко убитой подруги должен был ударить ее по нервам с полной силой.
Хлоя выбилась из сил, и он протянул ей носовой платок, чтобы вытереть лицо, а сам стал ловить такси. Одна машина подоспела довольно быстро — несмотря на раннее время суток, опасный район и очевидный непорядок с Хлоей. Парижские таксисты были вышколены. Они могли оценить стоимость одежды клиента за квартал, чтобы знать, стоит ли ради него останавливаться.
Он усадил ее в салон и влез вслед за ней, обняв и прижав головой к своему плечу. Чем меньше людей ее увидят, тем меньше для нее опасности.
— Куда едем, месье?
Бастьен назвал адрес в пятнадцатом округе и откинулся на спинку сиденья. Водитель тронулся с места, с легкостью профессионала встраиваясь в поток машин, которых становилось все больше, но Бастьен видел, что он поглядывает в зеркало заднего вида.
— Ваша подружка малость перебрала? — поинтересовался он. — Не хочется, чтоб она заблевала мне сиденья.
Вполне законное беспокойство, подумал Бастьен.
— Ее только вытошнило. И мне она не подружка, а жена. Третий месяц беременности тяжело переносит.
Он почувствовал, как Хлоя вздрогнула в его объятиях, но только крепче прижал ладонью ее затылок и удержал на месте.
Водитель понимающе кивнул:
— Да, это самое паршивое время. Не волнуйтесь, мадам, оно скоро кончится. У моей жены первые три месяца ничего в желудке не держится, а потом как начинает есть, так остановиться не может. У нас четверо детей, и всякий раз история повторяется. У вас первый?
Слишком много вопросов, подумал Бастьен.
— Да, — ответил он. — Что посоветуете?
Это сработало как спусковой крючок, и в течение следующих десяти минут Бастьен слушал лекцию обо всем подряд, начиная с пищевых пристрастий беременной женщины и кончая наилучшими позициями для секса, когда жена достигнет размеров водяного буйвола. Он слушал вполуха, вставлял уместные замечания и ощущал, как Хлоя опять вяло обвисает в его руках.
По адресу, который он назвал, находился современный многоэтажный дом с подземным гаражом — несколько лет назад он провел здесь пару недель с очаровательной моделью из Эфиопии. То был последний раз на его памяти, когда у него не было никакого задания. Она была горячей, страстной и изобретательной в сексе, и он ее просто обожал. Но сейчас не мог вспомнить даже ее имени.
— Могу я попросить завезти нас в гараж? — обратился к водителю Бастьен. — Там есть лифт, и я смогу гораздо быстрее довести жену до постели.
— Конечно, месье. — Бедняга ничего не заподозрил. Он заехал под здание, в тускло освещенный подземный гараж, и подогнал машину к самому лифту. Он даже вышел из такси, чтобы помочь Бастьену управиться с непослушным телом Хлои. Он так и не понял, что его ударило.
Разумнее всего было его убить. Перерезать горло и оставить в закутке за лифтом, где его не найдут по крайней мере несколько дней. К тому времени Хлои давно здесь не будет, а самому Бастьену плевать.
Но в последнюю секунду Бастьен вспомнил четверых детей и жену размером с водяного буйвола, и ни с того ни с сего на него напал приступ сентиментальности. Должно быть, просто из чувства противоречия — его долго превращали в человека, который убивает, не испытывая угрызений совести, а тут он хотел сделать прямо противоположное тому, чему его учили.
У таксиста в багажнике нашелся рулон клейкой ленты, и это спасло ему жизнь. Бастьен туго, но аккуратно спеленал его, запихнув ему в рот его же собственный носовой платок перед тем, как его заклеить. Рано или поздно его найдут — Бастьен прикинул, что у них есть самое большее шесть часов, скорее даже меньше. Хлоя все еще неподвижно сидела на заднем сиденье машины, и он оставил ее там, захлопнув дверь и перебравшись на водительское место. Он включил сигнал «еду в парк» и вырулил навстречу рассвету — таксист, возвращающийся домой после долгой рабочей ночи.
Жаль, что он не убил водителя, — это дало бы им верных двенадцать часов, прежде чем жена заявит о его исчезновении. Может, даже больше. Исчезновение какого-то таксиста парижский полицейский департамент вряд ли будет расследовать с чрезмерной старательностью. Там, скорее всего, решат, что он сбежал с подружкой и рано или поздно вернется к разгневанной жене.
Еще один признак того, что он пережил свою полезность, подумал Бастьен. Милосердие было слабостью, которую агент не мог себе позволить. Он бросил взгляд на заднее сиденье. Хлоя сидела, плотно закутавшись в его пальто, и бессмысленно смотрела перед собой широко открытыми глазами. Рано или поздно шок ее отпустит, и она забьется в истерике. Ему нужно спрятать ее где-нибудь до того, как это произойдет.
До вечера он не мог посадить ее на самолет. Какое-то время всерьез рассматривал возможность отправить ее из какого-нибудь меньшего аэропорта, вроде турского, но затем ее отверг. Они будут прочесывать все аэропорты, так что он остановился на аэропорте имени Шарля де Голля, где у него было несколько контактов, о которых не знали даже Томасон со товарищи.
Нужный дом он нашел достаточно легко, хотя и потратил минут двадцать, описывая круги вокруг него, чтобы оторваться от возможной слежки. Это место перестали использовать два года назад, когда оно было безнадежно скомпрометировано, и к тому времени, как Комитет о нем вспомнит и наконец проверит, они, скорее всего, прочешут множество действующих конспиративных квартир. А это означает, что Бастьен и Хлоя получат еще несколько драгоценных часов.
Насколько он мог определить, никто за ними не следил. Это был большой старый дом на дальней окраине Парижа, заброшенный с пятидесятых годов. Он стоял в границах чьего-то частного землевладения, и было странно, что никто не стремился выяснить, чья на самом деле это земля. На бумаге она принадлежала родным старой дамы, чьи права на имущество находились в столь запутанном состоянии, что распутать их не было никакой возможности. В действительности же это был дом одного коллаборанта, и чердаки его были набиты трофейными сокровищами. Эти сокровища стали частью военного бюджета Комитета — тех, кому на самом деле принадлежали бесценные произведения искусства и драгоценности, уже не было в живых, и пользоваться ими они не могли.
А еще в нем была оборудована тайная комната, в которой три недели скрывался предыдущий владелец, пока союзники освобождали Париж. Сам Бастьен пробыл здесь несколько дней и знал, что именно такое защищенное убежище ему сейчас и требуется. За последние несколько дней он спал очень мало, и ему нужно было поспать часок-другой, прежде чем его мозг опять сможет функционировать. Прежде чем он сможет принимать правильные решения вместо того, чтобы глупо поддаваться чувствам.
Он свернул в узкий переулок, который подходил к зданию с тыла, закрыл за машиной покосившиеся деревянные ворота и поставил ее поближе к каким-то кустам, надеясь, что это поможет обмануть наблюдение с воздуха. Ему нужно было всего лишь несколько часов.
Хлоя, которую он стащил с заднего сиденья, двигалась как автомат. Это было бы прекрасно, если бы он мог быть уверен в том, что она в течение нескольких следующих часов не выйдет из этого состояния, но ему и так уже повезло больше, чем он мог надеяться. Он провел ее в пустующее здание, помог подняться по замусоренной лестнице мимо разбитых окон и брошенной мебели на три этажа и завел на пустой чердак. Ее оцепенение сохранялось до тех пор, пока он не нажал кнопку, спрятанную в стенке старого дымохода, и скрытая дверь скользнула в сторону, открыв маленькую комнатку.
Бастьен не был готов к такой реакции. Она разом перешла от вялой покорности к полнейшей панике, забилась в его руках, попыталась вырваться, завизжала…
Есть множество способов заставить человека замолчать, точнее, потерять сознание. Если бы он сообразил, что она вот-вот сорвется, сделал бы это более мягко, но сейчас у него не было выбора — он ударил ее, точно рассчитав силу, и сознание покинуло обмякшее тело.
Бастьен подхватил Хлою, не дав упасть, втащил в крохотную комнатку и закрыл за собой дверь. Они оказались заперты во тьме, но он хорошо ориентировался в этом пространстве. В остальных помещениях дома электричества не было, но техническое оборудование этой комнаты было превосходным. Он не собирался это проверять — он вообще не собирался делать ничего, что могло бы сигнализировать об их присутствии. Он дотащил Хлою до кровати, стоящей у стены, и уложил ее там, закутав своим пальто. Здесь было только одно окно над головой, но оно было задернуто черной тканью,