— Доктор архитектуры, — упредил Скорцени ее дальнейшие расспросы. — Консультант строительной фирмы «Вест-Конкордия» из Санкт-Галлена.
— Именно так вас и представила Мария Сардони, — взглянула «папесса» в сторону Катарины.
— Мария Сардони? — неосмотрительно переспросил Скорцени и только потом сообразил, что речь идет о Катарине.
— Ну да. Вас мог представить еще кто-то? — Тон «папессы» был канонически-строгим, но в глазах вспыхнул бесовский огонек, выдающий в ней хитрую, властную придворную даму.
— Могли, конечно, — нашелся Скорцени. Она сама бросила ему этот спасательный крут.
Штурмбаннфюрер мельком взглянул на Катарину. Лицо ее побледнело, но держалась она в общем-то мужественно.
«По крайней мере, теперь я буду знать настоящее имя этой красавицы, — подумал Скорцени, ободряюще улыбнувшись Катарине-Марии. — Если только его можно принять за настоящее».
Как-то он пытался узнать его у Кардьяни, но тот впервые за время их знакомства повел себя довольно своенравно: «Уважаемый штурмбаннфюрер, у каждой фирмы должна существовать небольшая тайна. Пусть эта женщина до поры до времени останется для вас тайной моей фирмы».
И Скорцени отступил, не желая ни принуждать Кардьяни к откровенности, ни тратить время на установление личности Катарины по своим каналам. Мог ли он предположить, что «папесса» использует его как ловушку?
— Прошу за мной, — с официальной сухостью произнесла сестра Паскуалина. — У нас мало времени.
Штубер и Фройнштаг остались в машине — так было условлено. А Скорцени и Катарину — штурмбаннфюрер решил, что так и будет называть ее впредь, — Паскуалина провела через большой парк, мимо теннисного корта и озерца, к довольно большому зданию, внешне напоминающему апостолический дворец в миниатюре и без лишней роскоши.
Пока они добрались до комнатки, которую «папесса» избрала для беседы, Катарина куда-то исчезла. Просто осталась за одной из дверей, предоставив Паскуалине и Скорцени возможность побеседовать с глазу на глаз. Штурмбаннфюрер так и не понял: сделала она это по своей воле или же по тайному знаку «папессы».
Меблировка комнатки состояла из небольшого стола, двух деревянных кресел, сработанных, как и стол, из красного дерева, широкой кровати и трех огромных шкафов, до предела забитых книгами. Дополнял обстановку небольшой, оформленный в австрийском стиле, камин, черное зево которого напоминало о черноте преисподней. В целом же комната вполне соответствовала аскетично-просвещенному способу жизни сестры Паскуалины. Ничто не отвлекало ее здесь от углубленного самосозерцания, не нарушало одиночества.
— Доктор Рудингер, я успела проверить: в фирме «Вест-Конкордиям, имеющей свой филиал в Санкт-Галлене, ни в какой должности вы не значитесь. Что натолкнуло на мысль, что к архитектурным изысканиям вы вообще никакого отношения не имеете.
— Ошибаетесь.
— Не думаю.
— Но если не имею — это меняет отношение ко мне? Ситуацию? Саму суть нашей встречи?
— Это меняет решительно все. В корне. Обычно люди всегда держатся поближе к граням той профессии, с которой лучше всего ознакомлены. Но вы ведь не собираетесь обсуждать со мной архитектурные проекты «Вест-Конкордии»?
Скорцени облегченно вздохнул. По крайней мере, его не пытаются выставлять за дверь как человека, уличенного во лжи. Но что уличили — это точно.
— Идентифицировав вашу внешность, я пришла к выводу, что имею честь беседовать со знаменитым Отто Скорцени, — немедленно представила доказательства Паскуалина. — Или я ошиблась?
— Не мудрено. Меня часто путают с Отто Скорцени. Проклятая внешность.
Ленерт сочувственно посмотрела на него, грациозно поправила белую накидку, из-под которой выбивались уже подернутые сединой волосы, и прошлась по комнате.
— То, что мир полон двойников, — для меня не новость, — снова остановилась она по ту сторону стола. — Новость — стремление некоторых людей выдавать себя за двойников. Но в таком случае давайте поступим иначе. Я не стану разочаровывать вас тем, что не верю в существование доктора Рудингера, вы же позволите обращаться к вам, как к господину Скорцени, дабы не огорчать меня напоминанием о том, что я опять ошиблась.
— Меня это устраивает.
— В таком случае — прошу, — жестом указала она на стул. — Вы правильно поступили, приняв мое условие, — проговорила она, садясь и еще раз указывая гостю на стул. — В противном случае наш разговор не состоялся бы.
Скорцени едва заметно улыбнулся и поиграл желваками. Только Богу было известно, каких усилий стоило ему играть роль покорного, на все согласного прихожанина Что она возомнила из себя, эта?..
— Мне бы не хотелось, чтобы наше знакомство окончилось столь неожиданно и грустно.
— Дальше мы построим встречу таким образом: вы сразу же, без всякого вступления и без лишней дипломатии, прямо и честно, скажете, что привело вас сюда. Я так же прямо отвечу вам. Все это не должно занять у нас более тридцати минут. Учитывая и то время, которое понадобится, чтобы доходчиво объяснить мне, кого же вы все-таки представляете. Конкретно. Исключая фирму «Вест-Конкордия».
50
Скорцени задумчиво смотрел в окно. Он решался. Паскуалина чувствовала это и не торопила его.
— В общем-то, вы правы, фрау Ленерт, перед вами штурм-баннфюрер Отто Скорцени. — Теперь он посмотрел сестре
Паскуалине прямо в глаза и удивился: она никак не отреагировала на его признание. Вообще никак. Словно не было ни вранья, ни откровения. — И представляю здесь…
— Только не нужно говорить, что представляете германский народ, — мягко упредила его сестра Паскуалина. — В Берлине принято прибегать к высокопарным словам и понятиям. Национал-социалисты во многом копируют коммунистов, но в приверженности к громким и пустым фразам они просто неотличимы.
— Условились.
— А коль скоро вы не станете утверждать этого, никаких других объяснений мне не нужно. Можете не сомневаться, что ваше истинное имя буду знать только я. Папу римского о вашем посещении мы не уведомим.
— Даже если попрошу об этом?
— Даже тогда. Заявлять о себе вам придется самому, добившись у него аудиенции. Но я бы не советовала прибегать к этому способу. Идет война Приняты меры предосторожности. Папа обязан знать, с кем имеет дело.
— В данную минуту его святейшество здесь, на вилле?
— В апостолическом дворце в Ватикане. Здесь пребывает несколько служащих курии и, конечно же, охрана Будем считать, что на все ваши вопросы я уже ответила Теперь должна повторить вопрос, который я задала вам.
— Видите ли, фрау Ленерт, Германия переживает сейчас очень трудные времена.
— Не заставляйте меня вспоминать о том, что я немка. В этом нет никакой необходимости. О временах мне тоже кое-что известно.
— Именно поэтому мы надеемся, что можем рассчитывать на вашу помощь.
— Мою или папы?
— Прежде всего — вашу. Мы не намерены выпрашивать какие-либо должности. Диктовать папе, кого ему назначать кардиналом, кого нет. Это может быть обычная консультация. Совет человека, который как никто другой знает расстановку сил и взглядов в ближайшем окружении папы. Только и всего.
— Вам не советы мои нужны, господин штурмбаннфюрер, — по-немецки она говорила неплохо, однако некоторые слова слегка растягивала, что придавало немецкому несвойственную ему певучесть. — Вам хочется заполучить агента.
— Вы явно переоцениваете наши устремления.
— Нет, вы хотите иметь своего агента прямо в опочивальне папы. Только знайте: я никогда не соглашусь на эту роль. Слышите, никогда, — как можно тверже и решительнее заявила она, и в какое-то мгновение Скорцени показалось, что сестра Паскуалина вот-вот подхватится из-за стола и все-таки попытается выставить его отсюда.
Однако, вовремя пригасив эмоции, Ленерт осталась на месте, за что штурмбаннфюрер был весьма признателен ей. Меньше всего ему хотелось, чтобы встреча закончилась истерикой, вызовом служащих курии или охраны.
— В таком случае можете считать, что я не только ничего не предлагал, но даже не говорил с вами на эту тему.
Паскуалина поднялась, едва заметным движением одернула свое черное монашеское одеяние и вопросительно взглянула на дверь, показывая, что встречу считает завершенной.
— Все же мне верится: в трудную минуту мы сможем воспользоваться вашей помощью, фрау Ленерт.
— То, что вы начали подступаться к самому папе, я поняла еще две недели назад, как только стало известно, что ваши агенты проявляют слишком большой интерес к архитектурным достоинствам Ватиканского холма, проверяя, действительно ли площадь Святого Петра обрамлена колоннадой из двухсот восьмидесяти колонн работы незабвенного Бернини или это всего лишь фантазии паломников и авторов путеводителей.
— Теперь вы понимаете, почему нам очень хотелось бы, чтобы вы сотрудничали со службой безопасности СС.
— Я? Со службой безопасности?
— Что вас удивляет? Так наладить контрразведку, как сумели вы, не имея на то никакого официального прикрытия, способен только человек, обладающий специфическим талантом. Специфическим, — Скорцени понимал, что терять уже нечего. Но не хотел отрекаться от последнего шанса. — Поэтому удивляться должны мы.
51
— Погодите, Скорцени, — остановила штурмбаннфюрера сестра Паскуалина уже у двери и, достав откуда-то из рукава платочек, долго прокашливалась в него, старательно отводя взгляд. — Я знаю, что папа римский не может интересовать вас просто так, как христианина. В последнее время некоторые его выступления и дипломатические шаги вызывают недовольство Гитлера и Гиммлера, не говоря уж о Геббельсе. А тут еще сложная политическая ситуация, связанная с конфликтом между королем и маршалом Бадольо, с одной стороны, и Муссолини — с другой.
— Оставим в стороне государственную политику, фрау Ленерт. Я так же не смыслю в ней, как и в Святом Писании. Кроме того, не люблю, когда во мне пытаются разбудить чувства христианина, хотя и безбожником меня тоже трудно назвать. — Теперь настала его очередь упреждать выпады «па-пессы», однако он старался прибегать к своим ходам с надлежащим тактом.