Мы подошли к двери, подозрительно распахнутой.
– Тут, прямо на этой стене, есть отметина, мне знакомая, – сказал я.
– Я думал, ты прежде предупредишь о том, где нассано.
Мосси отпрыгнул, а я с места не двинулся, хотя жалел, что без топорика. Он вышел откуда-то из недр дома, побежал по узкому коридору, ведшему к выходу, и прыгнул прямо на меня, сбив с ног на землю. Буффало зафырчал, О́го побежал ко мне, а Мосси обнажил оба свои меча.
– Не надо, – произнес я. – Он…
Леопард лизнул меня в лоб. Потерся головой о мою правую щеку, поднырнул под подбородком и лизнул в левую. Потерся носом о мой нос, сошелся со мной лоб в лоб. Пока я садился, он урчал и мурлыкал. Потом обратился в человека.
– От львов нахватался, жалкое подобие леопарда, – кольнул его я.
– Стоит ли нам разбираться в мерзостях, от каких ты набрался, волк? Потому как мерзости это. Скоро я услышу, что ты целоваться с языком начал.
Фыркнул на этот раз я, а не бык.
– Ты со своим собачьим глазом да я со своими кошачьими глазами – подходящая парочка, а, Следопыт?
Леопард вскочил на ноги и притянул меня к себе. Мосси все еще держал мечи обнаженными, зато О́го подошел прямо к Леопарду и взял его на руки со словами:
– Ты мне больше всех других кошек нравишься.
– А ты, Уныл-О́го, сколько кошек знаешь?
– Всего одну.
Леопард коснулся его лица.
– Эй, Буффало, тебя по сей день еще на мясо не пустили?
Буффало ударил в землю копытами, и Леопард засмеялся. Уныл-О́го спустил его с рук.
– Кто это с мечами на изготовку? Враг?
– Сказать правду, Леопард, я сам наполовину подумал, а не достать ли и мне кинжал?
– Почему?
– Почему? Леоп… Мальчишка этот с тобой?
– Само собой, со мной… Ой, постой. Да, да, да. Я бы на себя тоже с ножом полез, это правда. Я тебе одну историю рассказать должен. Задницу, что дерешь, поневоле полюбишь. А сколько всего ты мне рассказать должен? Перво-наперво, кто этот добрый человек, что никак меч свой не уберет?
– Мосси. Он когда-то в комендантском Войске был начальник.
– Я Мосси.
– Это он только что сказал. Я порядком повидал начальников, только такими начальственными они не были. Как ты оказался среди этих… как мне вас называть, нас называть?
– Долгая история. Но сейчас я тоже веду поиск мальца. С ним, – сказал Мосси.
– Про мальца, значит, ты ему рассказал, – глянул на меня Леопард.
– Ему все известно.
– Не все, – возразил Мосси.
– Етить всех богов, префект!
Леопард посмотрел на него, посмотрел на меня и расплылся в озорной ухмылке. Чтоб он тысячу раз поносом изошел за такие штуки.
– Где Соголон?
– Это очень длинная история. Длиннее твоей. Мне надо пару слов сказать владельцу дома. В Долинго есть человек, похожий на него как две капли воды.
– Что завело вас в Долинго? Увы, когда мы пришли, нас одни пауки встретили, дом был пуст. В каждой комнате, на каждом окне, даже ни единого росточка не осталось. Входите, милый О́го и префект, как бы тебя ни звали.
– Мосси.
– Да, именно так. Буффало, наши овощи в комнатах – лучшее, что есть на этой дрянной земле. Обойди дом, пусть тебе их в окно дадут.
Тут впервые за много времени я услышал, как бык издал тот звук, что, поклясться готов, был смехом.
– Мосси, ты на фехтовальщика похож, – заметил Леопард.
– Так и есть. И что?
– Ничего, просто у меня есть два меча, какие зверю на четырех лапах без пользы. Отличные клинки, на юге кованы. Принадлежали человеку, кому я голову срубил.
– А ты или вот он, вы хоть одного человека когда-нибудь целым оставляете?
Леопард посмотрел на меня, посмотрел на Мосси и рассмеялся. Потом крепко хлопнул Мосси по спине и подтолкнул его, бросив: «Они там все». Вообразить не могу, чтоб Мосси это понравилось, по крайности, понравилось так же, как и мне увидеть такое.
– Следопыт, она тоже тут.
– Кто?
Он кивнул, предлагая следовать за ним. И сказал:
– Завтра ночью мы мальца возьмем.
Когда мы вошли, Фумели, кого я давно не видел, бросился к нам, но быстренько убавил прыть, когда Леопард сердито заворчал.
– Попозже непременно порасспрошу об этом, – сказал я.
– Мы сделаем, как всегда, Следопыт. Сразимся: рассказ против рассказа. Уверен, я опять выиграю.
– Моего рассказа ты еще не слышал.
Он повернулся ко мне лицом. Усы торчали у него под носом, а волосы вроде еще больше отросли и взлохматились. Я тосковал по этому человеку до того, что до сих пор сердце мое дергалось при малейшем его движении. От того, как обернулся с озорной ухмылкой. От того, как пахом ерзал по ткани, ненавидя одежду не меньше моего.
– Твоему рассказу с моим не сравниться, это я тебе обещаю, – произнес он.
Леопард повел меня вверх по лестнице. Мы подошли к комнате, какой я раньше не видел, когда до меня долетел запах реки. Не снаружи, а одним из пяти-шести запахов, какие я знал, но не жаловал. Один – из комнаты, остальные держались вблизи, но не тут.
– Я чую мальца, – сказал я, – неподалеку отсюда. Нам надо брать его сейчас же, пока они не успели снова в путь тронуться.
– Человек один в один со мной мыслит. Я уже три раза это предлагал. Но мне говорят, мол, слишком их много, чтобы на них охотиться, и целая армия охотится за мной, так что мы должны ночью действовать.
Тот голос был мне не знаком.
– Тут Следопыт пришел. Он вам расскажет, что случается, когда планы бросаются на произвол судьбы.
Этот голос был мне известен. Я вошел и прежде обратился к новому голосу. Она лежала на подушках и коврах с кружкой в руке: крепкий напиток из кофейных зерен Фасиси. На голове шляпа кверху широкая, как корона, только из красной ткани, а не из золота. Вуаль, может, из шелка, закатана вверх, чтобы лицо ее открыть. Два больших диска в ушах, круговой узор из красного, потом белого, потом красного, потом снова белого. Длинное платье на ней тоже красное, с рукавами, что обнажают плечи, но скрывают руки. Спереди большой синий узор в виде двух наконечников стрел, нацеленных друг на друга. Я едва не произнес: «Вот не знал, что монашки так одеваются», – только язык мой и без того навлек на меня достаточно бед. Две прислужницы, что стояли за ней, были одеты в такие же коричневые платья, какое обожала носить Соголон.
– Ты тот, кого Следопытом зовут, – произнесла Сестра короля.
– Так меня называют, Ваше Преосвященство.
– Я уже много лет и рядом со святостью не стою и напрочь далека от совершенства. Братец мой позаботился об этом. А Соголон больше с тобой нет. Она погибла?
– Она получила то, что ей причиталось, – сказал я.
– Соголон была мастерицей планы строить. Сообщи нам подробности.
– Она пошла в дверь, куда не должна была входить, и дверь, наверное, спалила ее до смерти.
– Ужасная смерть, насколько я в них разбираюсь. Силой одолевай скорбь – вот что я тебе пожелаю.
– Я не скорблю по ней. Она продала нас в рабство в обмен на безопасный проход через Долинго. А еще она отняла тело у девочки и отдала его духу мужчины, чье тело украла давным-давно.
– Ты ничего в этом не понимаешь! – воскликнула Бунши. Я все ждал, когда она заговорит. Вот, вознеслась из лужи на полу справа от Сестры короля.
– Кто знает, водяная ведьма? Возможно, он отомстил ей, утащив за собой через одну из десяти и еще девяти дверей. Слышал я, что нельзя возвращаться к двери, пока не пройдешь все десять и еще девять. Она подтвердила, что это правда, если у тебя все еще сомнения остаются, – сказал я.
– А ты ему позволил.
– Бунши, это произошло так быстро. Быстрее, чем мысль о помощи явилась бы.
– Надо было мне тебя утопить.
– Ты когда узнала, что она план изменила? Разве с тобой она не делилась? Ты врунья или дурочка?
– С вашего позволения, – обратилась Бунши к Сестре короля, но та повела головой: нет.
– В какой-то момент она решила, что все мы не годимся для спасения вашего драгоценного мальца. Даром что мы, негодные, сами освободились и ее спасли от монстра по прозванию Ипундулу, – рассказал я.
– Она…
– Сделала ошибку, что стоила ей этого ребенка? Точно, именно это она и сделала.
– Соголон лишь старалась служить своей госпоже, – обратилась Бунши к Сестре короля, но та уже ко мне повернулась.
– Следопыт? Как твое настоящее имя? – спросила Сестра короля.
– Следопыт.
– Следопыт. Я тебя понимаю. Этот ребенок не несет тебе никакой выгоды.
– Он будущее королевства, как я слышал.
Она поднялась:
– Что еще ты слышал?
– Слишком многое и почти ничего стоящего.
Она засмеялась и произнесла:
– Сила, хитрость, отвага – где были наделенные этим мужчины, когда мы нуждались в них? Где та женщина, кому ты рану нанес и бросил?
– Она сама себя поранила.
– Тогда она должна быть женщиной, у кого силы и средств больше, чем у меня. У меня каждый шрам на теле от ран, какие нанес кто-то другой. Что это за женщина?
– Его мать, – встрял Леопард. В тот миг я готов был убить его.
– Его мать. У нас с нею много общего.
– Вы обе бросили собственных детей?
– Возможно, жизни нас обеих загубили мужчины, только чтоб дать нашим детям вырасти, виня нас в том. Вы уж простите мне эти слова: я тоже росла в обители монашек через дорогу от борделя. Только подумайте, я, Сестра короля, скрываюсь со старухами, потому как он подсылал убийц в ту самую крепость, куда заточил меня. Семикрылы, они ушли, чтобы присоединиться к королевской армии в Фасиси. Оттуда они сначала вторгнутся в Луала-Луалу и Гангатом с Ку и силой обратят в рабство каждого мужчину, каждую женщину, каждого ребенка. Не обратят, а уже обратили. Луала-Луала уже покорена. Оружие войны не создается само по себе.
– Почет вам от королей. Только вы стоите тут и пытаетесь заставить обычных мужчин и женщин заботиться о судьбах принцев и королей, как будто то, что происходит с вами, меняет хоть что-то из происходящего с нами, – сказал я.