Она кивнула на Следопыта, и одна из ее водонош подошла к нему с куском ткани, зелено-белым. Оторванным невесть от чего.
– Говорят, у тебя нюх, – сказала Сестра короля.
Она указала на него, и водоноша подбежала к клетке, бросила тряпку и сразу отбежала прочь. Он подобрал тряпицу.
– Это скажет тебе, куда он направляется? – спросила она.
Он сжал ткань, но нюхать не стал, держал подальше от носа и подловил Сестру короля: та, смотря во все глаза, ждала. Он отшвырнул тряпку. Клетку снова накрыли.
Когда он проснулся в тронном зале, то понял, что проспал не день и не два. Что его, должно быть, окурили колдовскими пара́ми или усыпили с помощью магии. В зале было светлее, чем прежде, но все равно сумрачно. Она сидела на троне, те же женщины стояли сзади нее, стража по обеим стенам, и какая-то старуха с белым лицом шла к нему. Руки ему оставили свободными, зато надели медный ошейник, что тер шею, как древесная кора. Позади него стояли два стража, они придвинулись ближе, когда он попытался шаг сделать.
– Я еще раз делаю тебе предложение, Следопыт. Найди моего мальчика. Разве не понимаешь, что его надо спасти? Не понимаешь, что винить его нельзя ни в чем?
– Всего несколько дней прошло, как ты говорила: «Я не позволю тебе приблизиться к нему», – напомнил он.
– Да, приблизиться. Кажется, Следопыт единственный человек, кто знает, как близко подобраться к моему сыну.
– Это не ответ.
– Возможно, я взываю к тому самому сердцу, какое жаждет мщения. Взываю тоже от сердца.
– Нет. У тебя мужчин не осталось. Сейчас ты просишь человека, что поклялся убить его.
– Когда ты клялся? Кому? Должно быть, это одно из ваших мужских словес, вроде того, когда вы говорите, это лучше всего, но это мое любимое. Никогда не верила ни в клятвы, ни мужчинам, кто дает их. Мне нужно твое слово, что, если я освобожу тебя, ты найдешь моего сына и вернешь его мне. Убей монстра, если должен.
– У тебя солдаты-пехотинцы есть. Почему бы их не послать?
– Посылала. Потому и прошу тебя. Могла бы тебе и приказать. Я же твоя Королева.
– Никакая ты не Королева.
– Здесь я Королева. И когда ветер в этих землях переменится, я буду матерью Короля.
– Короля, какого ты теряла дважды.
– Так найди его мне. Как унять мне твою печаль? Я не в силах. Но я знавала утраты.
– Разве?
– Разумеется.
– Тогда душе моей узнать это приятно. Теперь скажи мне, что я не единственный, кто вернулся домой отыскивать твоего сына, у кого половины головы недостает. Или только руку какого-то еще сына. Или его, дражайшего, с дырой там, где когда-то были у него грудь и живот. Или, может, свисающего с…
– Надо ли нам сравнивать любимых, умерщвленных, и детей, погубленных зверски? Вот тут ты и посуди, лучше ли ты меня?
– Твоему ребенку просто больно сделали.
– Моих других детей умертвил мой братец.
– Будем сравнивать с тем, чтоб ты победительницей вышла?
– Я никогда не говорила, что это состязание.
– Тогда перестань стараться победить.
Он промолчал.
– Ты готов найти твоего Короля?
Он помолчал. Выжидал. Понимал: ей хочется, чтоб он подождал, помолчал, подумал, даже поборолся с самим собой мысленно, а потом пришел к решению.
– Да, – сказал.
Старуха подняла на него взгляд, склонила голову набок, будто так можно определить, правду ли говорит человек. И изрекла:
– Он лжет. Сомнений нет, он убьет его.
Он ударил локтем в нос стоявшего сзади стража, оттолкнул его, схватил и выхватил из ножен его меч и глубоко вонзил меч в живот его обладателя. Не глядя, пригнулся, зная, что другой страж постарается ударить ему по шее. Меч этого стража просвистел у него над головой. Он извернулся и снизу рубанул его по икре. Страж упал, и тот мужчина поразил его мечом в грудь, а потом забрал и выпавший из руки второго стража меч. Появились, будто из стены выскочили, другие стражи. Первыми двое подступили, и он с двумя мечами в руках стал Мосси с востока, о ком не ведал ни сном ни духом с тех пор, как Мосси оставил на земле надпись своей кровью. Мосси не пришел к нему нынче: просто Следопыт представил себе его стоящим на камнях и орудующим двумя мечами. Он ударил ногой первого стража по яйцам, запрыгнул на него, когда тот упал, и с лету напал на двух других стражей, отбил левым мечом их копья, правым мечом пропорол одному живот и рубанул другого по плечу. Вдруг бах! – из спины его брызнула кровь, а нанесший рану страж готовился рубануть еще раз. От второго удара этого стража он увернулся. Страж опять замахнулся, но замешкался: ясно стало, что отдан приказ не убивать. Мешкал страж слишком долго: меч Следопыта пронзил его насквозь.
Его окружили. Он бросился на воинов – те отступили. Ошейник туго сдавил ему горло, словно бы рука, туже затягивающая петлю. Оба меча выпали из его рук. Он закашлялся – и не мог кашлянуть, зарычал – и рыкнуть был не в силах. Туже, туже: лицо распухло от приливавшей крови, голова того и гляди расколется. И глаза лопнут. Испуг. Не испуг. Потрясение. «Вид делаешь, словно ты не знал. Гадкий мужик, ты должен был знать. Заклинание Сангомы пропадает в тебе. Ты уже не будешь властвовать над металлами». Ни ветерка не попадало в нос, ни дуновения не вылетало. Он упал на одно колено. Стражи расступились. Он поднял голову, слезы ослепляли его, а старуха вытянула правую руку и сжала ее в кулак. Она не улыбалась, зато выглядела как женщина, что радовалась пришедшей в голову мысли. Он попробовал снова кашлянуть: старуху он едва различал. Пошарил рукой по полу и нашел меч. Ухватил его в горсть, поднял, словно копье, сильно и быстро метнул. Копье ударило старухе точно в сердце. У той глаза на лоб вылезли. Она разинула рот, и из него полилась черная кровь. Старуха упала, а ошейник, сломавшись, свалился с его шеи. Страж ударил его по затылку.
– Понюхай это, – велела Сестра короля Следопыту, когда тот очнулся. Кто знает, что это было за помещение, только был он снова в клетке, а у ног его лежал тот же клочок ткани.
– Это от него. Любимая его простыня. Он заставлял прислугу стирать ее каждую четверть луны, на самом-то деле когда-то она разноцветной была. Могу предложить тебе новую сделку. Найди и верни его обратно, поступай как угодно с другим. Если сможешь убраться из Мверу. Заходят сюда многие, но еще ни один не смог выйти.
– Колдовство?
– Что за ведьма захотела бы, чтоб человек остался? Но ты можешь попробовать уйти. Понюхай тряпку.
Он схватил кусок ткани, поднес к носу и глубоко вдохнул. Запах заполнил ему голову, и он понял, что к чему, еще до того, как нюх его в полет полетел за тем, что запах издавало, и влетел в сестру королевскую да прямо меж ног ей уткнулся.
– Взгляни на себя. Хотел узнать, куда сын мой направляется, а я тебе указала, откуда он на свет появился. – Она громко засмеялась и смеялась долго, а смех ее по всему пустому залу прокатывался. – Ты. Это ты-то собираешься весь мир изничтожить? – произнесла она и оставила его.
В ту ночь Следопыт, не ведая сна, шагал по джунглям сновидений. Мимо деревьев низеньких, как кустики, и кустов, высоченных, как слоны, шел он и искал его. Вышел к пруду с застывшей водой, где, казалось, жизни не было вовсе. Сперва он увидел самого себя. Потом увидел облака, потом горы, потом тропу и убегающих слонов, потом антилоп, потом гепардов, а за ними еще одну дорогу, что вела к городской стене, а над стеной башня, он из башни выглянул, а потом уставился прямо на него: глаза в глаза – тот, кого он разыскивал. Этот человек (в диковинку ли вообще было ему слышать зов Следопыта?), он заранее знал ответ на незаданный вопрос.
«Ты знаешь, что я могу тебя убить в твоем же сне», – сказал он.
«Зато ты удивляешься, с чего это я позвал тебя, злейшего из врагов своих, – ответил Следопыт. – Не лги мне. Ни один человек не в силах выйти из Мверу, но ты никакой не человек».
Тот с улыбкой произнес:
«Верно, из Мверу не уйдешь без того, чтобы либо погибнуть, либо с ума сойти, так положено богиней, какая мстит мне. Вот если только найдется тот, против кого бессильно волшебство и кто выведет тебя. Только что я получу за это?»
«Тебе нужна голова этого мальца. Только я один могу отыскать его», – сказал Следопыт.
То была ложь, потому как он потерял все следы запаха мальца, а позже еще и узнает, что у мальца больше не было запаха: воистину никакого вовсе, – но оставалась сделка между ним и Аеси.
«Скажи мне, где ты будешь во дворце, когда узнаешь», – попросил Аеси.
Но не он пришел за ним, на самом деле одна и еще половина луны понадобились, чтобы исполнить это, и север уже давно метнул первые копья в юг. Увакадишу и Калиндар.
Вот что произошло. Следопыт проснулся от звука падающих тел. В его клетушку зашел страж и молча кивнул, мол, давай за мной. Оба они переступили через мертвых охранников и пошли дальше. По коридору, мимо прихожей, по ступеням вниз, по ступеням вверх и еще раз вниз. Еще по одному коридору – мимо множества мертвых стражей, спящих стражей и поваленных стражей. Этот, молчавший страж указал на лошадь, что ожидала у подножья большой лестницы, ведшей из дворца, и Следопыт, что обернулся сказать неведомо что, лишь увидел его широко раскрытые, но ничего не видящие глаза. Потом страж упал. Следопыт сбежал по ступеням, остановился на середине, чтоб подобрать меч убитого охранника, потом сел на лошадь и поскакал прочь – мимо курящихся серой озер, через туннель, прямо на край Мверу. Лошадь припала до передних копыт и сбросила его, но, даже слетая с лошади, он сумел удержаться за уздечку. Лошадь повернулась и вскачь умчалась обратно.
Следопыт продолжал идти и через некоторое время разглядел в темноте фигуру под капюшоном. Он сел, скрестив ноги, и наполнил себя воздухом, как проделывала Соголон, оторвался от земли и поплыл по воздуху. При приближении Следопыта человек в капюшоне поднял руку, веля остановиться. Он указал вправо, и Следопыт пошел направо, а когда сделал десять и еще пять шагов, из земли прямо перед ним вырвался огонь. Он отскочил. Тот, что в капюшоне, поманил Следопыта сделать десять шагов вперед и дал знак остановиться. Земля под ним треснула, раскололась и с громким грохотом широко разошлась в судорогах, как при землетрясении. Провожатый опустился на обе ноги, теребя в правой руке что-то липкое. Швырнул это – чье-то сердце – в расщелину, и расщелина, издав хриплое шипенье и кашель, закрылась. Потом взмахом руки подозвал Следопыта. Бросил еще что-то, и оно заискрилось в воздухе, будто молния. Искра за искрой, за ней еще искра, а потом бум! – и Следопыта сбило с ног.