— Кто это с тобой? — вдруг спросил инспектор, указав на меня тройным подбородком.
Во время разговора инспектор то и дело бросал на меня короткие взгляды. Ретироваться было поздно — это могло выглядеть подозрительно. Поэтому я просто помалкивал, швыряя мелкие камешки в пропасть.
— Это мой двоюродный брат, — быстро сказал Фудзи. — Он из Киото, начинающий гонщик. Приехал тренироваться.
Полицейский сплюнул в траву.
— Найди себе занятие получше, парень, — неприязненно бросил он в мою сторону. — Пока кости целы.
Инспектор отбыл — допрашивать других пострадавших, а мы с Фудзи принялись любоваться морем.
Солнце едва взошло, стоял тот особенный час, когда город внизу казался сказочным королевством, а по морю, до самого горизонта, протянулась ослепительная золотая дорожка.
— Почему тебе нравится сидеть низко, Фудзи-сан? — спросил я. — Ведь твоё место — на самой вершине.
— Я, как и ты, Антоку, младший сын, — усмехнулся парень.
Лицо его сделалось совсем взрослым, у глаз образовались "гусиные лапки". И я вдруг понял, что не так уж он и молод. Не двадцать. Скорее, ближе к тридцати…
— Как принц, я получил блестящее образование, — продолжил Фудзи. — Сначала в Москве, затем в Европе. Но всю жизнь играть вторую скрипку… Это, как бы тебе объяснить…
— Я понимаю, Фудзи-сан. Мне ведь тоже далеко не шестнадцать. Успел пожить. И опыт мне говорит: от судьбы не убежишь. Ты не сможешь вечно чинить мотоциклы и участвовать в гонках.
— А то я не знаю, — фыркнул Фудзи. На его лицо вернулась прежняя жизнерадостная улыбка. — Карпе дием, сечёшь?
Я порылся в памяти. Кажется, так говорят на Ватикане…
— Лови момент?
— Именно, — Фудзи легко вскочил и протянул мне руку. — Всё меняется, друг Курои. И надо уметь ловить краткие моменты безмятежности.
Я ему позавидовал. Сам я об этом не задумывался: сначала нужно было просто выжить, выгрызть себе зубами место в мире. Затем пришли долг, ответственность, и — мастерство.
Сидя на базе без дела, я как-то подсчитал, сколько мне лет… Если сложить все жизни, что я провёл в других телах — выходит около ста пятидесяти. И никогда мне не приходило в голову, что можно просто ловить момент.
Полицейские разъехались, увозя тех, чьи машины не подлежали ремонту. Скорые отбыли ещё раньше.
Мы остались вдвоём.
— У меня вопрос, — вдруг сказал Фудзи. Пыль от колёс ещё не осела, и солнечные лучи, проходя сквозь неё, были похожи на длинные желтые пальцы.
— Задавай, — кивнул я. Утро отдавалось на языке горечью первого поражения. Фудзи — не Шива. Значит, нужно искать дальше…
— Как так получилось, что ты попал в тело принца Антоку?
Он смотрел на меня пытливо, стараясь обнаружить… Что? Что я лгу?
— Я не знаю.
Ответ был предельно честным. Операторы погибли, метасендер похищен. Глупо строить гипотезы, имея так мало фактов.
— Ты мне не веришь?
Фудзи только покачал головой.
— Знаешь, почему я к тебе пришел? Метасендер указал тебя, как наиболее вероятного реципиента Шивы. Два принца — двое наиболее вероятных кандидатов. Думаю, нарочно такое не придумаешь.
Я думал на этим, пока Фудзи разговаривал с инспектором. Почему именно ЭТИ тела? Почему метасендер выбрал именно их?
Ответа у меня не было.
— У нас, на Тикю, верят в судьбу, друг Курои, — сказал Фудзи, выводя свой мотоцикл на дорогу. — Фатум, рок, предназначение — всякое такое. Каждое событие имеет своё начало и конец. Как история болезни. Понимаешь, о чём я?
— Хочешь сказать, случайностей не бывает? — я тоже взялся за байк. Проверил тормоза, сцепление, топливный бак — привычка, приобретенная в Корпусе. Ничто не случается просто так. Если у машины отказали тормоза — значит, их кто-то повредил…
— Хочу сказать, что встретившись — мы неосознанно влияем на судьбы друг друга, — Фудзи перекинул ногу через седло. — Осталось выяснить, кому это выгодно, и как это использовать.
Он рванул с места, и я, чтобы не глотать пыль, решил на пару минут задержаться.
Фудзи мне не верит, это очевидно. Из-за дурацких совпадений мне и самому начало казаться, что в том, что происходит, замешано куда больше, чем поиски преступника…
Закурив — пачку я незаметно стащил у Фудзи, непривычные к дыму лёгкие обожгло, — я попытался проанализировать случившееся.
Имеет ли кто-то из Ёшики свой интерес в Тикю? Я что хочу сказать: мог ли кто-то перенастроить метасендер в Корпусе, чтобы отправить меня именно в эту оболочку?
Теоретически — возможно. Но такой человек должен чётко понимать, что он делает. У него должна быть копия матрицы сознания принца Антоку — чтобы нацелить метасендер очень точно, на определённый объект.
Так действует обмен разумов в Центральных мирах. Например: человек с Куросавы хочет посетить Лондонград. Он идёт в агентство и заказывает тур: чётко обговаривается время посещения, желаемые параметры тела, подписывается страховой лист: реципиент обязуется обращаться с оболочкой бережно, не травить наркотиками, не наносить травм — всё в таком духе.
Турагентство подыскивает подходящего кандидата — того, кто не откажется посетить Куросаву. Страховка, документы — всё повторяется. Затем оба участника являются к метасендеру в одно и то же время, их матрицы синхронизируются…
Но это — не мой случай. Тикю — закрытый мир. О нём никто не знает. Здесь нет туристических агентств. Нет даже посольства Центральных миров. Только небольшой форпост.
Которого тоже больше нет, — напомнил я себе.
Как бы то ни было, ты сам по себе, Чёрный Лис, — я нажал педаль газа и направил мотоцикл вниз по серпантину. — Никто тебе не поможет.
Фудзи меня не приглашал, но спустившись в город, я как-то сам собой оказался у его мастерской. Ворота были не заперты, и я вкатил байк под знакомый навес.
Пёс на меня лаять не стал. Посмотрел спокойно из-под пегих бровей, потянул носом — и вернулся в тенёк, на травку.
Рядом с будкой стояла миска с свежей водой и вторая — с сухим кормом. Кто-то позаботился о собаке, пока мы гоняли по горам.
Когда я появился на пороге чайного домика, Фудзи готовил. Кудрявые волосы влажные, одет в домашнюю, видавшую виды юкату.
Пахло жареной ветчиной, горячим хлебом и огурцами. Я с удовольствием вдохнул запах свежей еды. На Ёшики тоже можно найти отличную еду. Гигантские креветки из садков, клонированная говядина, выращенные на гидропонике овощи…
Но возвращаясь в Корпус, я каждый раз ощущал, что все продукты отдают пластиком. Может, это из-за антибиотиков, которыми пичкают креветок, или гормонов, на которых растёт клонированное мясо… Мой приятель Лёва Полесов утверждает, что всё дело в оболочке.
В том, что физически совершенные, оснащенные полным перечнем нейрохимических взаимодействий синтетические тела, которыми снабжал нас Корпус между заданиями, были неспособны чувствовать настоящий вкус.
— Это как трахаться в презервативе, — горячился Лёва. — Вроде бы всё чувствуешь, и даже получаешь кайф… Но всё равно знаешь: это не то.
— Есть хочешь? — увидев меня, Фудзи совершенно не удивился. — Яичница с жареным тофу и ветчиной.
— Да, спасибо.
— Пока готовлю, можешь принять душ. В эйрстриме, — я повернулся, чтобы уйти. — Сам найдёшь всё необходимое, — бросил он вслед. — И особенно не расходуй горячую воду. Она греется от батарей на крыше…
"Держи друзей близко, а врагов ещё ближе".
Друзья мы с Фудзи или враги, но не сговариваясь, решили держаться вместе.
Погруженный в свои мысли, я поднялся на три ступеньки эйрстрима и протянул руку, чтобы открыть дверь. Но та распахнулась сама, явив на пороге небольшого роста девчонку.
— Ой! — она окинула меня критическим взглядом. — Я не знала, что здесь кто-то есть.
— Извини, — отступив от двери, я дал ей возможность спуститься со ступенек и встать на траву. — Фудзи сказал, я могу принять душ.
Невысокая. Волосы почти белые, кудрявые, собраны в хвостик на затылке. Лицо милое, простое. Я бы сказал, без особых претензий. Одета в ярко-голубую джинсовую рубашку и шорты, на ногах — белые кроссовки и спортивные носки с синей полосой.
Она тоже меня разглядывала, нисколько не стесняясь. И в тот момент, когда я уже собрался всё-таки взобраться в эйрстрим, протянула прямую ладошку.
— Я Сакура.
— Курои.
— Значит, будешь жить теперь у Фудзи-сама?
— ?…
Девчонка рассмеялась. Глаза у неё вспыхнули, на щеках образовались ямочки, а зубки оказались ровными и белыми. Как жемчужинки.
— Мне Фудзи-сама всё про тебя рассказал, — пояснила она. Но понятнее не стало. — Ты его брат, приехал из Киото гонять на байке.
— Да. Точно. Приехал гонять.
Моё первое впечатление о внешности девчонки оказалось ошибочным. Просто она была не из тех, кто сразу бросается в глаза. Ничего вызывающего.
Очень сдержанная, зато чистая и прозрачная, как солнечный луч.
— А я тут работаю, — она махнула рукой в сторону навеса. — Помогаю сэмпаю.
— С чем?
— Да всяко-разно, — пожала плечами Сакура. — То с тем, то с этим…
Я заметил у неё на запястье плохо отмытое пятно машинной смазки. Рука была тонкая, изящных очертаний. Но крепкая — это было заметно по тому, как она упёрла ладонь себе в бедро. Не кокетливо, как это делают девчонки, желая покрасоваться, а уверенно, по-мужски. Потому что так удобнее.
— Интересная там жизнь, в Киото? — спросила девчонка, смешно наморщив носик. — Расскажешь как-нибудь?
— Ага. Как-нибудь… — да что со мной такое? Пасую перед обычной пигалицей!
— А в школу ходить будешь? Ты, наверное, в старших классах. А я бросила после средней. Работать интересней. Да и деньги нужны… А что в школе? Только штаны просиживать, на парней пялиться. Скучно.
Я улыбнулся. Хорошая девчонка. Словоохотливая. Болтун — находка для шпиона.
— Я тоже не буду, — сказал я, входя в роль подростка, копируя интонации, перенимая речь Сакуры. — Не для того я от предков удрал, чтобы штаны просиживать.