Ладно…
Другая палка была толще первой раза в два. Один конец у неё заострялся, и воткнув его между зубьев, я хорошенько нажал. Челюсти капкана разошлись.
Лис мгновенно выдернул лапу и отбежал к противоположному краю ямы. А потом долгий миг смотрел мне в глаза. Показалось, что между мной и зверем вспыхнула незримая связь… Я моргнул, а лис в несколько ловких прыжков вскарабкался наверх и исчез в густой траве.
Оказавшись наконец-то на шоссе, я был грязен, мокр и жалок — совсем как лис, которого я только что освободил. Вряд ли кто-то решится взять в машину такого замухрышку…
Немного ниже по склону, среди мшистых валунов и чёрных от влаги коряг, грохотала горная речка.
Решив, что умыться не помешает, я принялся осторожно спускаться к узкому обрывистому берегу. Вода была бурой, вздувшейся от дождя, и такой холодной, что сводило челюсти. Но всё равно, найдя плоский камень рядом с потоком, я взобрался на него, стащил с себя изгвазданную тряпку, и придерживая за край, бросил в воду.
Течение было сильным, и через пару минут тряпица была чистой — насколько это возможно. Используя её вместо полотенца, я тщательно обтёр тело.
На голове угадывался лишь намёк на щетину — парнишку регулярно брили. Конечности довольно крепкие и жилистые, тело по-подростковому долговязое, с загорелой кожей, несколькими свежими и давно зажившими шрамами. Самый старый шрам тянулся от локтя до плеча, по внутренней стороне правой руки.
Я дико замёрз. Ноги заледенели, пальцы не слушались, а зубы выбивали отчётливую громкую дробь. Но постаравшись как можно тщательнее выжать тряпку, я вновь намотал её на тело — не ходить же совсем голым. И только теперь сообразил, что принял за тряпицу обыкновенную монашескую рясу — кэса. Она была явно домотканная, крашенная луковой шелухой, протёртая в некоторых местах от долгой носки.
Вот и первые сведения о моём реципиенте: бритая голова и ряса указывают на то, что он был монахом.
У нас, на Ёшики, тоже много храмов. Монахи любят труднодоступные горные вершины, густые леса — всё, что позволяет забыть о больших шумных городах, наполненных грохочущими машинами и башнями из стекла и бетона.
Нетрудно предположить, что здесь происходит то же самое.
Другой вопрос: зачем кому-то похищать монаха?..
Ладно, это можно оставить на потом. Сейчас важнее всего добраться до базы, встретиться с операторами и получить все сведения, которые они смогли раздобыть о Разрушителе.
В общих чертах я представлял, где искать базу: страна называлась Ямато, остров — Сикоку. Небольшой городок Такамацу, где-то на побережье — именно в нём облюбовали себе место операторы Корпуса.
Они жили здесь совсем одни, не имея никаких сношений с Центральными мирами, кроме редкой связи через метасендер. В каком-то смысле, они были разведчиками. Резидентами, живущими под прикрытием. Появившись здесь, они тоже заняли чьи-то тела. А потом продолжили жить жизнью своих реципиентов. Поменялось лишь место работы…
Надеюсь, меня выбросило в этот мир так далеко от базы не потому, что с операторами что-то случилось, и метасендер вышел из строя.
…К тому времени, как я вновь выбрался на дорогу, солнце едва показало краешек над горами. Повернувшись к нему спиной, я пошел вниз, в долину. Туда, где за горбами лесистых холмов проглядывало море.
Конечно, по дороге идти опасно — в любой момент меня могут нагнать похитители: остановились проверить пленника, открыли багажник… И помчались назад, на поиски.
Но выхода нет: пробираясь по бездорожью, я потеряю слишком много времени. К тому же, местности я не знаю, и легко могу заблудиться.
Разрушитель находится здесь уже несколько дней, и вполне мог освоиться и сбежать куда подальше. Так что, придётся рискнуть. Чем раньше я найду Шиву, тем меньше бед он успеет натворить в этом мире.
Привычно двигаясь неспешным, размеренным, но тем не менее поглощающим расстояния шагом, я принялся размышлять о Разрушителе. Точнее о том, почему он выбрал для бегства именно этот мир…
Тикю — так называется этот мир — закрыли для посещений довольно давно, лет двадцать или тридцать назад. Здесь оставили лишь небольшую базу: метасендер и двоих операторов — скорее учёных, чем чрезвычайных посланников. Они собирали сведения о мире, о его культуре и истории, время от времени отправляя на Ёшики пространные отчёты, которые никто не читал.
К сожалению, я их тоже не читал. Слишком много времени было потрачено на то, чтобы вычислить, в каком из миров скрылся Шива.
Я вызвался сам — ещё до того, как стало известно, куда предстоит отправиться. И как только обнаружился след Разрушителя — улёгся в капсулу, закрыл глаза и начал считать до десяти.
Досчитывал уже здесь, в багажнике автомобиля.
…Когда я услышал шум покрышек, первым порывом было сигануть в лопухи — ведь это могли быть те, кто меня похитил. Но усилием воли я сдержался. Если не согреюсь в ближайшее время — просто умру от переохлаждения. Так что остаётся рискнуть, и надеяться на то, что в машине будут обычные сердобольные обыватели…
Когда шум покрышек стал громче, я остановился и уверенно поднял вверх большой палец — универсальный жест автостопщиков во всех обитаемых мирах.
Разболтанный грузовичок со скрипом затормозил рядом. Лицо у водителя было коричневое, морщинистое и словно дублёное.
— Тебе куда, парень?
Говор отличался от того, что был популярен у нас, на Ёшики. Гласные более растянутые, некоторые согласные смазаны. Но в целом ничего особенного. Тренированная память посланника подсказала, что такую речь я уже слышал. В одном из миров, в которых я побывал, ею пользуются рыбаки, ловцы крабов и морских ежей.
В сущности, — подумал я. — Между мирами, как бы далеко они не располагались друг от друга, больше сходства, чем различий…
— Такамацу, — сказал я водителю.
Тот не выразил удивления. Значит, такой город всё-таки есть…
Я не рискнул говорить много. Нужно привыкнуть: послушать, подстроиться — чем чужероднее я буду выглядеть и говорить, тем больше вероятности, что меня запомнят.
— Садись, — бросил дед. Я подчинился. Дверцей пришлось хлопать несколько раз, прежде чем удалось её закрыть.
С усилием потянув рычаг переключения передач, старик сдвинул грузовик с места и мы неспешно покатили к морю.
Окно с моей стороны было затянуто плёнкой и проклеено серым от времени скотчем. Сиденьями служили два обычных офисных стула. О ремнях безопасности речи даже и не шло. Всякий раз, как водитель притормаживал, меня кидало сначала вперёд, на потрескавшуюся приборную доску, а затем назад, на обитую дерматином стенку.
— Да ты совсем замёрз, — через минуту сказал дед. Вероятно, почувствовал, что я всё ещё дрожу — просто не могу удержаться. — Поройся под стулом. Старуха всегда даёт мне в дорогу термос с горячим питьём. Я бы предпочёл, чтобы она наливала сакэ, но мою старуху не переубедить. Вбила себе в голову на старости лет, что спиртное вредно на голодный желудок… Давай-давай, не стесняйся. Мне тебя обслуживать некогда.
В термосе был рыбный суп. Густой, наваристый, с резким запахом душистого перца и кориандра. Это была первая еда, которую я попробовал в новом мире…
Обожаю этот момент. Воздух нового мира, вкусы, запахи — и всё это пропущено через чужой, ещё не настроенный на тебя сенсориум.
Это как новое рождение. Ты ещё новичок. Ничего не знаешь, ничего не умеешь… Но очень скоро тебе предстоит масса новых впечатлений.
Драйв, который сложно променять на что-то другое.
Суп был обжигающе горячим, и скоро я перестал дрожать. Старик явно не тянул на похитителя молодых монахов, я расслабился и принялся глядеть по сторонам.
О дивный новый мир!..
— Там ещё рисовые колобки, — сказал старик. Сноровистый грузовичок он вёл привычно, поддавая газу на поворотах и притормаживая на крутых спусках. — Не стесняйся, жуй, сколько влезет. Обо мне не беспокойся. Перехвачу чего-нибудь в рыбацкой столовке. Там у них отличная жареная рыба-меч. Любишь рыбу-меч, парень? — я промолчал. — Хотя что я говорю, ты ведь ямабуси. Откуда у вас в горах рыба-меч? Миска риса и похлёбка из муки, верно? Вон какой худой… Но это ничего. Были бы кости, мясо нарастёт… Вот и моя старуха так говорит. Я ведь в молодости тоже худой был. Лучший ныряльщик за жемчугом по эту сторону Сикоку!
Дед замолчал, и несмотря на неудобное сиденье, я задремал. Дорога была на редкость ровная, двигатель грузовичка фырчал в убаюкивающем ритме, а я согрелся и поел.
Иногда этого достаточно.
— Извини, в город я тебя отвезти не могу, — сказал на прощанье дед. — Мне нужно в рыбный порт, успеть забрать партию скумбрии, которую выловили сегодня утром. Но тут недалеко — километра три, — он махнул рукой в сторону моря. — Через полчасика доберёшься.
И дед укатил, оставив меня на дороге.
Глава 2
Такамацу — город небольшой. Да и находится довольно далеко от столицы — за это его и выбрали в качестве базы.
Ещё на заре эпохи путешествий, первые посланники-первопроходцы выяснили, что все миры географически похожи. Образно говоря, это был один и тот же мир, с бесконечным числом отражений.
Центральные миры почти не отличались друг от друга. Но чем дальше, тем отличий становилось больше. Разные политические системы, социальный строй, культура и мода. Но базовые вещи — языки, психология и менталитет — были очень похожи.
В целом, говорили посланники, увидел один мир — можно считать, повидал все.
…Следуя за основным потоком автомобилей, я направился к бухте. Там, почти у самого берега, располагался бизнес-центр. Несколько высоток из стекла и бетона — в одной из них меня с нетерпением ждут.
Неожиданно совсем рядом послышался визг покрышек и я почувствовал удар в спину. Не сильный. Скорее, неприятный — по спине потекло что-то липкое и холодное, в воздухе запахло прокисшим пивом.
Мимо промчался красный спортивный автомобиль. Из окна торчала рука, рвались грохочущий бит и пьяные вопли. На асфальте лежал смятый картонный стакан.