— Чётные — на другой стороне улицы, — вполне дружелюбно ответил дядька-охранник. Хотя и вытащил наполовину дубинку. Как бы давая понять, что дальнейшие расспросы будут неуместны.
— Спасибо, господин, — я чуть поклонился. — Извините за беспокойство.
Повезло со второй попытки: на стене в холле, в длинном перечне фирм, я увидел нужное название.
Охранник в стеклянной будочке не внушал никаких опасений. Толстяк даже ухом не повёл, когда я прошел мимо. Небольшой телевизор с пулемётной скоростью выплёвывал вопросы телевикторины, и благородный страж не стал отвлекаться на какого-то там курьера.
Уверенно прошествовав к лифтам, я занял тот, что приехал первым и нажал кнопку с числом восемнадцать.
Для удобства, офис операторов всегда находился на восемнадцатом этаже.
В кабине играла музыка. Я удивился: мелодия приятная, но зачем она вообще нужна?.. Понял, когда лифт двинулся вверх неспешно, обстоятельно и бесшумно набирая скорость.
На Ёшики лифты носятся со скоростью звука. В них музыку не послушаешь: даже изоляция не избавляет от высокого, на грани слышимости, воя. Впрочем, и здания у нас повыше будут — сто, двести этажей. Здешние высотки казались мне карликами.
С благородной неторопливостью добравшись до восемнадцатого этажа, лифт распахнулся, и я вышел в просторный и тихий коридор. По обе стороны — двери, почти на каждой табличка с названием фирмы.
Мне нужна с номером G-365. Опять же, стандартная кодировка: чтобы оказавшись в незнакомом мире, посланник легко мог отыскать базу.
Солидная металлическая дверь открылась сразу, как только я постучал. Но человек, который её распахнул, ожидал явно не курьера…
Разочарование наползло на его лицо, подобно медленной горной лавине, начиная с широкого, покрытого продольными морщинами лба, и заканчивая тяжелой складкой большого рта с чуть синеватыми губами.
— Мы ничего не заказывали, — человек попытался захлопнуть створку, но я ловко выставил ногу в белом кроссовке.
— Прохладный нетопырь на вершине башни тоскует о прошлогоднем снеге.
Пароль я сказал, чётко артикулируя согласные — как это принято в Центральных мирах.
— Белый бизон порхает над цветочным лугом.
На лице человека столь явственно проступило облегчение, что мне стало приятно: меня ждали. обо мне беспокоились.
Втолкнув меня в комнату, мужчина с опаской выглянул в коридор, и только потом захлопнул дверь.
— Слава Хранителям, вы появились. Почему так долго? Мы уже думали, пересылка не состоялась, и собирались отправить отчёт в Корпус…
Ему не требовались ответы. После нервного напряжения оператор просто хотел выговориться, и я предоставил ему такую возможность.
Сняв короб и пристроив его в углу, вместе со шлемом и тяжелой курткой, прошел к низкому дивану и рухнул в подушки.
Чувствовал я себя ничем не лучше, чем тот, кто меня впустил. Спина вспотела, в коленках прорезались дрожь и слабость.
Всё в порядке. База на месте — а значит, и Корпус, и все остальные миры…
Отправляясь на задание в закрытый мир, посланник сталкивается с самой большой опасностью: оказаться запертым в этом мире навсегда.
Остаться в чужом теле, не иметь больше возможности путешествовать. Прожить одну-единственную жизнь и умереть.
Закрывают миры по разным причинам: он может оказаться слишком воинственным, настолько погрязшим в конфликты, что путешествовать в такой мир не имеет смысла. Слишком диким, не познавшим цивилизации — и тогда первопроходец действительно оказывается заперт, не имея возможности воспроизвести из подручных материалов схему метасендера, и вернуться домой.
Исследователями новых миров, как правило, становятся или пожилые посланники — им уже всё равно, где окончить свои дни, и просто хочется осесть хоть где-нибудь. Или бесстрашный молодняк, ещё не познавший страха смерти… Они любят рисковать, и частенько проигрывают. Но иногда первопроходцам везёт, и они нащупывают новый мир, богатый, цивилизованный, готовый с радостью поделиться своими достижениями в обмен на возможность присоединиться к Древу миров…
Я относился к средней категории. Достаточно опытный, чтобы справиться с любым заданием, и достаточно благоразумный, чтобы не рисковать собой понапрасну.
Но в этот раз я действительно вызвался сам. Были на то причины.
— Ну, где тебя носило? — не сразу я осознал, что вопрос направлен ко мне. Оператор говорил снисходительным родительским тоном. Полным облегчения от того, что ребёнок вернулся домой, но обещающим наказание за самовольство…
Ну конечно: он видит перед собой испуганного подростка, — подумал я. — И подстраивается соответственно.
— Меня выбросило километрах в ста пятидесяти от города, — была б моя воля, я бы растянулся на этом мягком, чудесном диване, и отключился. — В горах. Пришлось добираться автостопом.
Навалилась апатия. Не хотелось разговаривать, не хотелось даже открывать глаза. Слияние — штука тяжелая, и для сознания, и для тела. Да и последующее путешествие не добавило мне сил.
Но на сон, к сожалению, времени не было, и я с усилием сосредоточил взгляд на операторе.
— Тело, которое я занял, кто-то похитил. Пришлось бежать. Я запутал следы, но не уверен, что достаточно хорошо. Так что вполне возможна погоня.
— Так вот почему ты оделся курьером? — оператор, усталый человек лет сорока пяти, понимающе покачал головой. — Умно… Ты пришел пешком?
— Велосипед стоит у входа.
— Нужно, чтобы курьер вышел из здания, раз уж он сюда вошел… — человек повернул рычаг, который я принял за выключатель.
Стены комнаты — безликого помещения с диваном, парой стульев и письменным столом — вдруг разъехались в стороны, как ширмы сёдзи.
За правой стеной обнаружилась настоящая лаборатория: заваленные проводами, какими-то инструментами верстаки, на полу громоздились коробки, дальний угол пестрел множеством экранов. Мониторы, я так понял, подключены к городским камерам: дороги с машинами, пешеходы, входы в магазины и торговые центры…
На одном из них — с видом на море — неспешно скользил большой белый паром.
За левой стеной было что-то вроде комнаты отдыха. Раскладной диван, отгороженный полупрозрачной стеной санузел, маленькая кухня…
На диване, накрывшись клетчатым пледом, спал черноволосый парень. При звуках отъезжающей стены он проснулся, нашарил под подушкой очки, и сев, водрузил их на нос.
— Осима-сан, нужна помощь, — обратился оператор к парню.
Тот встал, потянулся и скрылся в уборной. Зашумела вода.
Через пару минут черноволосый парень, посвежевший, с расчёсанными волосами и в свежей рубашке, появился вновь.
— Нужно сделать так, чтобы курьер вышел из здания, — старший кивнул на короб, шлем и куртку, сложенные у двери. — И уехал… ну, как можно дальше.
Парень осмотрел желтый короб в углу, взглянул на меня, затем кивнул.
— Рад, что вы появились, посланник.
Вот у него не было привычки относиться к человеку по одёжке…
Без лишних слов Осима напялил мою куртку, нацепил рюкзак и взяв подмышку шлем, вышел.
Запоздало я вспомнил, что в коробе оставалась ещё парочка пицц, но промолчал. Понадобится ясная голова, а на сытый желудок думается плохо.
— Что слышно о Шиве? — сейчас меня интересовал только Разрушитель. До того, как он нанесёт первый удар, остаются считанные часы.
— Трое суток назад метасендер зарегистрировал всплеск перемещения, — доложил оператор. — Тем не менее, на базе никто не появился. Тогда мы отправили запрос на Ёшики — и узнали про Шиву… Нам велели ждать Чрезвычайного Посланника, готовится к его встрече — и вот появился ты, — я кивнул. А что тут можно сказать? — Мы выявили нескольких вероятных реципиентов и установили за ними слежку. Точнее, мы нашли двух — оба они являются жителями острова, и ни в чём необычном замечены не были. Но… — оператор замялся. Я не стал его торопить.
Всегда есть какое-то "но". И сформулировать его бывает довольно сложно.
Кроме того, Шива мог затаиться.
Он прекрасно знает, что по его следу отправят чрезвычайного посланника. Наверняка постарается уехать как можно дальше от места высадки, затеряться в каком-нибудь крупном мегаполисе Тикю.
Трое суток. Да он может быть на другом конце земного шара!
— Посланник… — оператор говорил так осторожно, словно боялся, что произнесённые слова могут разбиться. Я поднял голову. — Это правда? То, что он успел разрушить уже шесть миров?..
— Да, — встав с дивана, я подошел к окну и посмотрел вниз, на копошащийся людской муравейник. — Я сам видел два последних. Одни руины. Жители просвещённых когда-то земель превратились в варваров, убивающих за банку консервов.
И если мы его не найдём — здесь будет то же самое.
Глава 3
Стоя у окна, я разглядывал своё полупрозрачное отражение в стекле.
Круглая бритая голова. Чуть раскосые глаза, короткий нос, хорошо очерченные губы. Физиономия в целом симпатичная — кабы не торчащие уши…
На мгновение меня охватила паника. Каким образом этот мальчишка остановит Шиву? Нет, не так… Как Я в теле мальчишки смогу остановить хитроумного, жестокого, не считающегося с потерями, противника?
Для Шивы хаос — как огонь для саламандры. Он жаждет его, любит и купается в хаосе.
Те миры, о которых я говорил. Жалкие руины. Обожженные развалины — вот что оставляет Шива после себя.
А ещё я помню обречённые лица тех, кому непосчастливилось выжить.
Огромные, застывшие глаза детей…
…Окно вдруг вспыхнуло семицветной радугой, рама загудела от напряжения. Я инстинктивно отскочил. Показалось, что по нам пальнули из огнемёта… Но оператор остался на удивление спокойным.
Стекло посветлело, и за ним пронеслось длинное гибкое тело.
Дракон.
Чудовище тяжело взмахивало крыльями. Иззубренный длинный хвост перемешивал прозрачный воздух, голова на длинной шее устремилась в узкий пролёт меж двух небоскрёбов.
— Что это, Хранители вас побери?..
Никогда. Ни в одном из Миров я не видел живого дракона!