— Ничего, — я обнял её за плечи, и повинуясь внезапному порыву, звонко поцеловал в щеку. — Мы — крепкие орешки. Сдюжим.
Это словечко я почерпнул из богатого лексикона Коляна. И оно мне страшно нравилось: чувствовалась в нём какая-то непреклонность.
Лодка совсем замедлилась и пираты заключили нас в зловещее кольцо. Пролетая мимо "Кобаяши Мару", как чёрные коршуны, они издавали наводящие ужас пронзительные крики.
Просторные плащи их развевались, подобно лохмотьям дервишей, а лица, которые я принял за злобные гримасы, были закрыты масками. Белыми масками, с намалёванными на них зверскими рожами.
— Сомневаюсь, что у нас получится, — задумчиво сказал Фудзи, глядя на пиратов, которые, подобно стервятникам, пикировали на Кобаяши Мару.
— Мы приложим все свои силы, — сказал я. — А их, согласись, у нас не так уж и мало.
— Надо спуститься вниз, на палубу, — сказала Хякурэн. — Там будет удобней защищаться.
И мы стали спускаться. Я шел последним. И когда поставил ногу на ступеньку, почувствовал, как неведомая сила отрывает меня от лестницы.
В последний миг я успел вцепиться в поручень одной рукой, а ещё от неожиданности закричал.
Фудзи тут же обернулся.
— Ах ты, скотина беспородная! — выкрикнул он, одновременно направляя открытую ладонь куда-то поверх моих ног — в то время они уже болтались выше головы.
Меня отпустило, ноги больно стукнулись о ступеньку. А мимо кувырком пронесся комок грязных лохмотьев и рухнул в кильватерную струю.
Фудзи ещё раз махнул рукой, и облепленная мокрыми волосами голова, показавшаяся было на поверхности, вновь ушла под воду. Теперь уже — навсегда.
Не помню, как спустился на палубу: я ослеп. И вовсе не от страха. Я был в ярости. Перед мысленным взором мелькали светящиеся в моём теле таттвы и паутина, опутавшая мою голову. Но всё заслоняла пустая космическая чернота.
Почему некоторые люди считают, что они имеют право распоряжаться другими? — билось в голове. — Почему так повелось, что одни считают себя В ПРАВЕ? Не задумываясь, отдать приказ на уничтожение. Послать кого-то выполнять свою волю. Забрать то, что принадлежит другому…
Корпус ничем не лучше, — эта мысль разозлила больше, чем все пираты, вместе взятые. Но я чувствовал: она недалека от правды.
Я не хочу больше с этим мириться, — принятое решение заставило челюсти сжаться так, что хрустнули зубы.
Но ощутив под ногами твёрдую палубу, я внезапно успокоился. Это место я должен защитить. Эти люди доверились мне, моему чутью. Я не должен их подвести.
— Мы не будем защищаться, — заявил я, как только ноги коснулись палубы. — Мы сами нападём на них.
— Вот это правильно, — раздался весёлый хриплый голос. — Вот это по мне!..
Ярость, застилавшая глаза, утихла, и наконец я смог оглядеться.
Рядом, на расстоянии вытянутой руки, стоял Дед, механик нашей посудины. Чуть дальше — кок Кагосима, рядом с ним — Хякурэн и Фудзи. Напротив, облокотившись о пристройку радиорубки и делая вид, что он здесь совершенно ни при чём, пристроился Ватанабэ.
С губ моих чуть не сорвались слова протеста. Они — всего лишь люди. Им не место в битве магов… Но я прикусил язык.
Никто из них не выказывал страха. Напротив: вся команда собралась здесь, в самом стратегически удобном месте. Дед даже избавился от своей прожженной во многих местах телогрейки, оставшись в драной майке и широченных, подвязанных у пояса канатом, штанах.
Его взгляд меня и остановил.
Механик смотрел на меня с иронией. В узких и желтых, похожих на звериные, глазах его читалось ожидание. Да, несомненно. Он словно чего-то ждёт от меня.
Я моргнул раз, другой… Посмотрел на парящих в воздухе пиратов…
После гибели одного из собратьев в волнах, они опасались приближаться вплотную. Но и уходить не собирались — это было ясно.
— Ну… — подтолкнул меня Старик Кагосима. — Давай.
Его голос что-то сдвинул в моей голове, и наконец я догадался посмотреть на экипаж Кобаяши Мару вторым зрением.
Вокруг Ватанабэ полыхал красный костёр. Кагосима купался в всполохах холодного синего пламени, а Дед — в серебряном озере.
— Вы — адепты таттвы Хаоса, — сказал я. — Той самой таттвы, практиковать которую строго запрещено, — чувствовал я себя ужасно глупо. — Поэтому вы и подались в рыбаки! Чтобы быть подальше от земли. От государств с их неизбежными законами.
Похоже, от волнения меня пробило на словоизвержение.
— И как я сразу не догадался?.. — это был крик души.
— Всё-таки ты не из нашего мира, чудовище, — Фудзи снисходительно похлопал меня по плечу. — Поэтому тебе и можно простить столь непроходимую тупость.
— А ты, конечно же, знал всё с самого начала, — я рассмеялся. А что тут ещё можно сделать?
Фудзи на мой вопрос только фыркнул и закатил глаза.
Этот момент пираты выбрали для того, чтобы напасть.
Сразу двое, со свистом и улюлюканьем, спикировали на палубу, посылая в нас волны удушливого зловонного ветра.
Чувствовалась в нём гниль мангровых зарослей, потревоженных болотных глубин и сладковатый привкус разлагающейся плоти.
На этот поток Фудзи ответил своим: свежим и терпким утренним бризом, в котором были запахи берёзовых почек и скошенной травы.
Вторым заходом на нас спикировало уже трое: с огненными смерчами, бьющими из их рук, подобно огнемётам.
И тогда вперёд вышел Ватанабэ: пошире расставив ноги, мальчишка ухватил эти огненные, кипящие, как раскалённая лава смерчи за хвосты, замысловатым движением рук закрутил их между собой, и швырнул обратно в пиратов.
Но те уже поднялись слишком высоко, и смерчи ушли в потемневшее небо.
— У вас на судне есть оружие? — спросил я у Деда. Тот уставился на меня, явно не понимая, о чём речь. — Автоматы? Пулемёт? Ракетница, на худой конец?..
Казалось: что может быть проще? Взять, и расстрелять этих захватчиков, как мишени в тире?
Но я вновь на секунду забыл, где нахожусь. Точнее, среди кого. Вот если бы здесь был Колян…
Я представил, как красиво мы с ним уложили бы этих летучих гарпий из обычного пулемёта, и сладко зажмурился. А потом встрепенулся, и отвесил себе мысленного пинка.
А кто мешает мне…
Закрыв глаза, я почувствовал, ощутил в руках тяжесть приклада. Провёл кончиками пальцев по холодному гладкому стволу, ощупал прицел, спусковой крючок… А потом приложил винтовку к плечу. Вложился поудобнее, вдавливая приклад в мышцу, припадая к его прохладному боку щекой, наслаждаясь этой тяжестью, этой уверенностью, которую даёт винтовка ТРИЦЕРАТОПС-27, штатное оружие посланников в тех мирах, где был возможен обмен технологиями…
Я вспомнил тысячи часов, проведённых в тире. Десятки миссий, в которых Трикси была самым надёжным другом, тем, на кого можно положиться в любых условиях.
А потом прицелился, и открыл огонь.
Глава 11
Первого пирата я сбил почти в упор. Он даже не успел понять, что происходит: сила удара пули была такова, что его просто смело с летающего диска. Кувыркнувшись, он ушел в волны вниз головой.
Я следил за его падением лишь краем глаза, в то время как руки наводили винтовку на новую цель, а палец жал спусковой крючок.
Как в тире, — повторял я про себя. — Как в тире…
Они пытались ставить щиты. Пытались уклоняться. Насылали на меня какие-то кошмарные, слепленные из чёрного дыма морды. Но я не обращал на них внимания.
Превратился в машину, в функцию, цель которой — сбить все движущиеся цели.
Я слышал за спиной одобрительные крики, я ФИЗИЧЕСКИ ощущал поддержку друзей. Мною овладело такое счастье, которое каждый человек испытывает, наверное, всего несколько раз в жизни: абсолютное чувство того, что ты находишься на СВОЁМ месте. И делаешь то, что действительно НУЖНО.
Но как и любое счастье, моё было скоротечно: оставшиеся в живых пираты, числом шесть, поднялись настолько высоко, что пули их уже не доставали.
Или я разучился целиться — как известно, чтобы быть отличным стрелком, нужна постоянная практика. Или пираты, на своих дисках, были слишком быстрыми мишенями.
Отлетев подальше, они собрались в кружок. Казалось, пираты о чём-то совещаются. Но через секунду я понял, что это не так. От них, зависших высоко в небе, пошла такая мощная волна энергии, что её стало видно: словно прозрачный змей с острой головой и короткими крылышками, разбросанными по всему толстому и длинному телу.
Только вот голова змея была направлена не на нас.
Похожая на наконечник стрелы прозрачная голова воткнулась в воду, метрах в двадцати впереди кавасаки. Воткнулась, и как штопор, начала ввинчиваться, постепенно расширяя круги.
— Что они задумали? — спросил я тех, кто находился рядом. И судя по лицам, они прекрасно понимали, что происходит.
Вода, повинуясь движениям змея, принялась закручиваться воронкой. Взбиваемая крылышками, как небольшими шумовками, она клокотала и бурлила, создавая посреди моря гигантскую каверну, концентрические стены которой были сделаны из воды.
Кобаяси Мару начало неудержимо затягивать в эту воронку…
— Это и есть Мальстрем? — спросил я Хякурэн. Та просто кивнула — слова были не нужны.
Не успели мы моргнуть глазом, как уже находились в верхнем, самом широком круге.
И продолжали нестись дальше, опускаясь по стене воронке всё глубже.
Вода уже была выше бортов, вставая рядом с нами бирюзовой стеной жидкого стекла. В её глубинах мелькали тени рыб и каких-то многоногих гигантских тварей…
На короткий миг меня поглотило это удивительное зрелище. Но чувство неминуемой катастрофы заставило прийти в себя, очнуться, хотя и с большим усилием, и начать думать.
В воронке действует центробежная сила. Она-то и заставляет воду быть твёрдой, как стекло, и она же прижимает нас к скользкой поверхности…
Я уже слышал, как под действием этой силы жалобно скрипят борта Кобаяши Мару. Хрупкий кубик рубки кренился на глазах, где-то на носу заскрежетал оторвавшийся лист обшивки.