Хатамото подчинились.
Сомкнув строй, они зажали Сётоку между собой и двинулись к выходу. Двери Церемониального зала тут же распахнулись.
— Как ты умудрилась устроить трансляцию? — наблюдая, как широкая спина принца с единственной чёрной струйкой крови мерно покачивается среди деревянных шлемов, спросил я шепотом у Любавы.
— В детстве я часто бывала в Нефритовом дворце, — тоже шепотом пояснила Любава. А потом положила ладонь на моё плечо — там, где всё ещё кровоточила рана, нанесённая Сётоку.
Я почувствовал тепло, потом — почти нестерпимый жар, затем — холод.
Когда Любава отняла свою ладонь, моё предплечье украшал тонкий белый шрам.
— Мой отец частенько навещал наместника Томохико, они были дружны. Мы с Михаилом играли в этом зале… И как-то раз он показал мне комнату, спрятанную под Нефритовым троном.
Я бросил взгляд на высокий ступенчатый подиум, на котором покоилась громада каменного кресла. Да. Внутри этого циклопического сооружения вполне можно скрыть даже слона.
— Там расположены охранные системы, — продолжала Любава. — Мониторы, за которыми следит охранник во время церемоний. А ещё — компактная студия прямого эфира. Ведь церемонии из дворца всегда транслируют по телевидению и радиовещанию. Михаил показал, как всё это работает — без всякого умысла, ему просто хотелось похвастаться перед девчонкой. Ведь он был намного старше, и уже тогда мнил себя великим дипломатом. И он бы обязательно им стал, — сказала она тише, глядя в сторону. — Если бы не… погиб.
В глазах Любавы отражались не только воспоминания, связанные с детством. Когда она говорила о Михаиле, старшем принце Антоку, голос её делался таким нежным…
С улицы, сквозь распахнутые ворота, донёсся невнятный рокот.
— Что это за шум? — спросила девушка. Она резко вскинула голову, прислушиваясь к мерному нарастающему грохоту.
Народ постепенно расходился. На подиуме, рядом с нами, остался лишь господин Окигава и несколько гвардейцев — они не отходили ни на шаг от старика. Кто-то принёс хранителю удобный стул с широкой спинкой и казалось, опустившись на него, старик моментально задремал.
— Очень похоже на рёв мотоциклетных движков, — осторожно сказал я. — Но я не понимаю, как они здесь… — и тут меня осенило. — Это Фудзи! — подхватив Любаву на руки, я закружил её по дохё. — Принц Фудзивара выполнил своё обещание и прибыл с подкреплением!
— Поставь меня на место и объясни толком!
Она растерялась.
Эта невероятная девушка, которая только что придумала и осуществила сложнейшую комбинацию по свержению тирана, растерялась, когда я взял её на руки.
— Мы договорились, — я отпустил Любаву. Она раскраснелась, и выглядела сейчас такой красавицей, что у меня захватило дух. — Расставаясь, мы с Фудзи договорились: я иду во дворец спасать тебя, а он собирает армию и направляется к Нефритовому дворцу — чтобы блокировать Сётоку. Но всё обернулось… Так, как обернулось.
Я даже подпрыгнул от переполнявших меня чувств.
— Не понимаю, чего ты распрыгался? — раздраженно спросила Любава.
— Мне не придётся становится императором, вот чего!
— Но ты же выиграл бой. Зачем ты вообще на это пошел, если не хочешь править?
— Ты сама сказала: лучше я, чем Сётоку, — я старался не замечать недовольства Любавы. — К тому же, у нас просто не было иного выхода. Но теперь он есть!
— И какой же?
— Ой, только не надо, — я махнул рукой. — Ты и сама всё прекрасно понимаешь: Константин Фудзивара — младший сын императора Ёмэй, и после устранения Сётоку он становится главным в очереди на Нефритовый трон.
— И ты что же, упустишь такой шанс? — я никак не мог понять: шутит она, или говорит серьёзно. А может, Любава меня испытывает?
— Да какой там шанс, — я улыбнулся, а потом спрыгнул с дохё и пошел к выходу из зала, навстречу всё нарастающему грохоту. Любава шла рядом. — Ты же знаешь, что настоящий принц — не я. Я вообще не приспособлен для такого занятия.
— А мне казалось, совсем наоборот, — возразила девушка. — В силу подготовки чрезвычайного посланника ты идеально подходишь на роль правителя.
— Знаешь, — я остановился и посмотрел ей в глаза. — Я и посланником-то быть перестал.
— Когда ты успел?
— Только что, — я улыбнулся. — Во время боя с Сётоку.
— То есть, сражаясь с принцем, ты смог победить себя?.. — спросила Любава. Но ответить я не успел.
Громадные ворота дворцового комплекса начали медленно расходиться в стороны. И в проём, в густом облаке мотоциклетного рёва, один за другим, стали въезжать байкеры.
Когда ворота наконец-то распахнулись во всю ширь, вместе с колонной байкеров внутрь хлынула толпа.
— Что происходит? — спросил я недоверчиво. — Это что, дворцовый переворот? Восстание?
Но я не видел у людей никакого оружия. Наоборот: многие размахивали сувенирными флажками. Белыми с красным солнечным кругом, и с двухголовым орлом на его фоне. Трёхцветными: красно-сине-белыми, просто красными с чёрным орлом и просто белыми… Люди несли букеты цветов, бросали в воздух конфетти и серпантин, и кричали, кричали — лица их были озарены радостью.
— Никакой не переворот, — фыркнула Любава. — Просто все смотрели трансляцию. Ты теперь — национальный герой. А ворота Нефритового дворца всегда открывают во время народных гуляний, чтобы э… народ мог воссоединиться со своим правителем в порыве радости и счастья.
— Но почему я?
Ох, как я в этот миг жалел, что не успел переодеться обратно в форму охранника. А ещё лучше — напялить шлем и доспехи хатамото, и исчезнуть по-тихому, пока никто не видит…
— Все видели, как принц Владимир победил узурпатора Сётоку, убившего своего отца.
Я вздохнул. Великое дело — реклама. Люди любят верить в героев…
Но через минуту я приободрился. И было от чего: наконец-то я увидел Фудзи.
Тот ехал во главе колонны босодзоку, по широкой и длинной аллее, что вела прямиком от ворот к Церемониальному дворцу.
Принц Константин был без шлема, и его золотые волосы нимбом окружали гордую голову.
Вокруг прыгал и веселился народ. Некоторые подбегали к мотоциклу Фудзи и бросали под колёса цветы. Другие протягивали руки, мой друг с размаху хлопал по ладоням, и громко смеялся.
— Вот он, настоящий герой, — обняв Любаву за плечи, я с удовольствием наблюдал за шествием. — Красивый, харизматичный, чистый душой и сердцем. За таким пойдут миллионы.
— Сётоку тебя случайно по голове не стукнул? — неприязненно спросила Любава, выворачиваясь из моих объятий.
— Да вроде нет… — я был озадачен её отношением.
— А чего тогда разнюнился, как старый башмак?
— Да почему разнюнился? Просто радуюсь, что всё позади… Ты-то чем недовольна? Из плена тебя освободили…
— Я сама освободилась.
— Ах, вот значит как? Ну ладно. Сама, так сама…
— И я в любом случае не собиралась выходить за Сётоку замуж.
— Стал бы он тебя спрашивать.
— Я принцесса, — Любава по своему обыкновению вздёрнула подбородок. — Дочь государя. Я могла бы совершить сэппуку. Но не потерять лицо.
— Уж прости, что помешал выпустить тебе кишки…
Фудзи был уже совсем близко, разговаривать стало невозможно из-за рёва движков.
Отвернувшись от Любавы, я улыбнулся. И когда мой друг заглушил мотор и слез с мотоцикла, заключил его в объятия.
— Ты ранен, — первым делом сказал Фудзи.
— Пустяки. Осталась только кровь.
— Значит, испытание прошло успешно, — улыбнулся он. — Поздравляю, новоиспечённый наместник Ямато! — он кричал мне в самое ухо. За рёвом толпы его было еле слышно.
— Не дождёшься, — я тоже кричал. — Это твоё место!
— Вот уж фигушки! — замотал головой Фудзи. — Ни за какие коврижки.
— Ты с ума сошел? — обнявшись, мы отошли под сень ворот церемониального зала. Здесь было гораздо тише, к тому же, малолюдно и довольно прохладно. А я чувствовал острую необходимость остудить голову. — Посмотри на них, — я кивнул в сторону босодзоку, окруженных ликующей толпой. — Они тебя не просто любят. Они тебя боготворят. Разве не об этом ты мечтал?
— Вот уж нет, — Фудзи так яростно затряс головой, что кудри его разлетелись, как солнечные лучи.
— Но ты же хотел, чтобы у Ямато был добрый и справедливый наместник. Ты желал этого всю жизнь, и вот, когда…
— Но я никогда не видел на этой работе себя! — горячо перебил меня Фудзи. — Мне всегда хватало должности тайного советника. Время от времени разрешать кризисы. Участвовать в расследованиях, ловить преступников… Но не изображать из себя истукана на троне.
— Как ты будешь себя вести на троне — зависит только от тебя, — я уже начал уставать от его упрямства. А учитывая, что день и так выдался несколько напряженным, терпение моё трещало по всем вам. — Но подумай об ответственности…
— Это ТЫ подумай об ответственности, — он даже толкнул меня в плечо, от избытка чувств. — Ты — принц Антоку. Ты только что победил в Испытании Крови — древнейшем и почётнейшем способе добиться престола Ямато. Это место твоё по праву.
— Ну всё, — я краем глаза наблюдал за Любавой. Она разговаривала с кем-то из босодзоку, но теперь шла к нам с Фудзи. — Мне это надоело.
— Что за шум, а драки нету? — спросила девушка, наскоро обнимая Фудзи и чмокая его в щеку.
— Он не хочет становится наместником, — наябедничал я. — Разберись.
И не оглядываясь, пошел обратно в зал. Где-то за троном я оставил свою одежду… Да и тайный ход пока что в полном моём распоряжении. Переоденусь, найду какое-нибудь окно, доберусь до подземелья, и только они меня и видели.
— А, принц Владимир! — услышав дребезжащий голос хранителя Окигавы, я остановился. Старичок уже спешил ко мне. — К сожалению, мы не сможем начать церемонию введения вас в сан наместника прямо сейчас.
— Какая жалость, — я постарался, чтобы голос мой не выражал слишком уж большой радости.
— Потребуется некоторое время на подготовку, — продолжил хранитель. — Неделя, может быть, две… Необходимо пригласить доверенное лицо государя Святослава. Думаю, им вполне может быть князь Соболев… Я слышал, что он ожидает аудиенции, но к сожалению, ничего не мог поделать, пока Сётоку э… распоряжался от имени императора Ёмэй.