– Их нет! – прокричал Сано сквозь грохот рвущихся бомб.
– Что? – Хирата, угрюмый, в пробитых доспехах, остановился и посмотрел на него в замешательстве. – Кого нет?
– Рэйко и Хару.
– А где же они?
– Не знаю.
Оглядываясь в поисках женщин, Сано ощутил, как страх пустил в его сердце ледяные корни.
– Помоги мне собрать солдат. Нужно их отыскать.
С кинжалом в руке Рэйко спешила по извилистому туннелю, мимо закрытых дверей, спотыкаясь о камни в земляном полу. Лампы отбрасывали на стены ее зыбкую тень.
Хару не было видно, однако подземелье усиливало всякий шум, в том числе удаляющееся дыхание девушки. Рэйко замечала и другие, приглушенные звуки: дробь шагов, отзвуки разговоров, звон металла о камень. Сердце бешено колотилось в груди. Если сектанты ее обнаружат, наверняка убьют. Однако Хару нужно было поймать, и поскорее.
За поворотом туннель разветвлялся. Из первого коридора несся неожиданный до дрожи детский смех и щебет. Похоже, Черный Лотос укрыл здесь малышей. В другом коридоре послышался громкий стук и крик Хару:
– Впустите меня!
Рэйко метнулась туда. За изгибом туннеля она увидела Хару, барабанящую по двери. Та открылась, и девушка ввалилась внутрь. Затем дверь со скрипом закрылась. Рэйко остановилась, тяжело дыша. Едва она задумалась, к кому могла бежать Хару, ответ тут же пришел сам собой, наполнив ее душу ужасом. И все же долг велел не оставлять Хару. Она подкралась к двери. Ее не захлопнули, вдобавок на уровне глаз в окованных досках виднелось зарешеченное оконце. Рэйко осторожно заглянула в него... и у нее зарябило в глазах. Вместительное помещение по ту сторону двери было увешано драпировками кричащих тонов – алых, лиловых, оранжевых, – образующих контрастные, завораживающие спирали. В свете фонарей эти драпировки отбрасывали блики, заливая комнату и людей сияющим разноцветьем.
У дальней стены на возвышении восседал, скрестив ноги, первосвященник Анраку. Его белая мантия отсвечивала красным, радужная накидка искрилась. По правую руку от него стоял Кумасиро, похожий на бронзовую статую в канареечном одеянии и кольчуге, препоясанный мечом. Настоятельница Дзюнкецу-ин, облаченная в белое, сидела на татами у левой стены. Доктор Мива расположился напротив, в строгом темном кимоно.
"Должно быть, здесь главари Черного Лотоса пережидают пожар", – догадалась Рэйко. Вдоль стен выстроились восемь священников – по-видимому, высшие чины секты. Все как один смотрели на Хару, стоящую на четвереньках посреди помещения лицом к Анраку.
– Откуда ты взялась? – спросил ее доктор Мива.
– Меня привез сёсакан-сама, а потом я сбежала. – Хару, казалось, хвалилась своей находчивостью.
– Кто-нибудь видел, как ты спускалась в туннель? – спросил Кумасиро.
Должно быть, охрана катакомб входила в его обязанности. Священник посмотрел на дверь, Рэйко едва успела пригнуться. Она услышала, как Хару сказала:
– Нет. Там такая суматоха, что меня не хватились. "Даже сейчас она врет", – усмехнулась про себя Рэйко.
Кое-кто обязательно заметил бы ее отсутствие, и этого девчонка не могла не знать.
– Анраку-сан, я так счастлива снова быть с вами! – прозвенел голос Хару, но тут же осекся. – А вы разве не рады?
– После того как ты выболтала все наши тайны?! – поразилась Дзюнкецу-ин.
Рэйко поняла, что секте известны подробности суда над Хару.
– Ты предала нас, а теперь ждешь, что тебя примут как родную? Ха!
Рэйко рискнула посмотреть в окошко и увидела, что Анраку, ничего не говоря, вдумчиво разглядывает девушку, в то время как та пытается его разжалобить:
– Прошу, выслушайте! Я бы ни за что... но меня заставили!
И хотя Рэйко не видела ее лица, воображение быстро нарисовало молящий взор и выражение поруганной добродетели. "Хару и здесь пытается оправдаться, – презрительно подумала она, – и все так же валит вину на других".
– Маленькая дрянь, – прошипела Дзюнкецу-ин.
– Сейчас она у меня замолчит, – сказал Кумасиро, подходя к Хару и хватая ее за руку.
– Пустите! – захныкала Хару. Пока Кумасиро волок ее к двери, она взмолилась Анраку: – Я не вынесу, если меня разлучат с вами! Если вы выгоните, они найдут меня и убьют! Мне очень жаль, что я причинила вам неприятности! Простите, пожалуйста! Если вы позволите мне остаться, я докажу свою преданность. – Хару рыдала, и Рэйко удалось мельком увидеть ее перепуганное лицо. – Обещаю!
Анраку произнес – тихо, властно:
– Отпусти ее.
Кумасиро замешкался, недовольно насупившись, но все же подчинился. Хару рухнула на пол.
Первосвященник вытянул руку и поманил ее:
– Подойди.
Хару с радостным криком подползла к нему, схватила его ладонь и прижала к щеке.
– Я знала, вы меня не бросите! – Теперь она лила слезы счастья. – Я отблагодарю, я все сделаю, что вам будет угодно!
– Повелитель, разве вы не видите? Она просто давит на жалость, как всегда! – проронила Дзюнкецу-ин. – Как можете вы не замечать ее гнусности? – Она наклонилась к Анраку и встревоженно зашептала: – Не берите ее назад! Она все испортит... если уже не испортила!
– Боюсь, настоятельница права, – робко поддакнул доктор Мива, звучно втягивая воздух.
Анраку подманил Хару ближе. Его единственное око грозно сверкнуло.
– Не смейте обвинять меня в слепоте или слабости, – сказал он. – Я вижу и понимаю то, чего глупцы вроде вас понять не в состоянии.
Мива и Дзюнкецу-ин съежились от его гневных слов. Хару сидела у края возвышения, прильнув к ногам Анраку.
– Хару сыграла роль, уготованную ей судьбой. Ее кровавая жертва привела в действие космические силы. Она дала повод гонениям, сплотившим Черный Лотос духовно. А теперь и приблизила третье знамение, возвещающее день нашей славы: осаду храма!
Рэйко поразилась умению Анраку истолковать события так, чтобы они подтверждали его пророчество. Он как будто верил в свою извращенную логику и силой личности заставлял поверить других, превращая искателей просветления в фанатиков, одержимых убийством и самопожертвованием во имя его.
Он перебирал волосы Хару, лаская ее взглядом.
– Дитя мое, воистину ты – орудие нашей судьбы. Благодаря тебе Черный Лотос вот-вот обретет славу.
Он вдобавок считает человекоубийство шагом на пути к просветлению! Рэйко поразилась степени безумства Анраку и его извращенному толкованию буддизма.
Хару приосанилась, как ребенок, которого похвалили за примерное поведение, и окинула Дзюнкецу-ин победным взглядом.
– Ты всегда ненавидела меня за то, что я ему дороже. А теперь я скажу все, что о тебе думаю. Ты злая ревнивая глупая шлюха. – Видя, как Дзюнкецу-ин задохнулась от негодования, она расхохоталась и обернулась к доктору Миве. – А ты – гадкий похотливый урод.
Мива злобно покосился на нее. Придирчивый взгляд Хару перебегал от него к настоятельнице и обратно.
– Пытались избавиться от меня, но не тут-то было! – задирала их Хару. – Еще пожалеете, что связались со мной!
Пока первосвященник, забавляясь, взирал на происходящее, Хару переключилась на Кумасиро.
– А ты пожалеешь, что хотел выбить из меня признание.
Рэйко ужаснулась ее браваде. Она подожгла дом, сгубила двух человек, вокруг нее гибли сотни людей, а ее заботили только внимание Анраку и мелкая месть! Рэйко еще больше устыдилась своей былой приязни к Хару.
– Вынужден не согласиться с вашим мнением о хорошем положении дел, – сказал Кумасиро первосвященнику. – Я был наверху. Наши люди гибнут один за другим. Их не хватит для взятия Эдо, не говоря уже обо всей стране. Наша миссия обречена.
– Если бы ты лучше тренировал наше войско, такого бы не случилось, – желчно ответила Дзюнкецу-ин, решив сорвать злость на ком-то, кроме Хару, пользующейся таким явным покровительством Анраку. – Так что пеняй на себя.
– Крестьянин самураю не ровня, – огрызнулся Кумасиро. – Любой учитель справился бы не лучше.
– Яд, который я изготовил, очень мощный, – тихо, но не без гордости произнес доктор Мива. – Если даже несколько гонцов доберутся до города, результат будет более чем утешительный.
Дзюнкецу-ин язвительно прыснула.
– Несколько капель твоего вонючего зелья погоды не сделают. Поработай ты над газом как следует, его можно было бы пустить по ветру. Синагава доказала, что ты просто пшик, и ничего больше.
Доктор Мива что-то забубнил себе под нос. Кумасиро подошел к Дзюнкецу-ин, сжав кулаки.
– Кто дал тебе право нам указывать? – рассвирепел он. – Тебе, глупой, ничтожной, ни на что не годной бабе? Придержи-ка язык, или я отрублю его!
"Любопытно, – подумала Рэйко, – что они все еще доверяют Анраку и не винят его за учиненный разгром... а может, обвинять боятся?"
– Повелитель, – почтительно-благоговейно обратился к нему Кумасиро. – Скоро сюда проникнут солдаты. Нам следует уйти немедля.
Рэйко обожгла паника. Если они уйдут, что ей делать?
– Мы останемся! – отрезал Анраку. Хару сидела, преклонив голову на его колено, в блаженном небрежении к их перепалке. – Моя армия победит. Мы найдем просветление сегодня же, этой ночью, на этом месте. Так предсказало мое видение. Я не позволю врагу изгнать меня отсюда.
На лице Дзюнкецу-ин отразились страх и неверие.
– Может, они уже идут сюда! Тогда нам всем конец! Я не хочу оставаться!
– Собираешься бросить меня на пороге нового мира? – Анраку, глухой к уговорам, нахмурился. – Так-то ты платишь за власть и роскошь, которыми я одарил тебя? Трусостью и вероломством? Что ж, тогда иди. – Он махнул Дзюнкецу-ин. – Но если уйдешь, наши пути никогда больше не пересекутся.
– Нет-нет! – вскричала Дзюнкецу-ин. – Я не хочу покидать вас! – Она бросилась к Анраку, словно порываясь обнять, но Хару уже заняла ее место. – Я надеялась, мы уйдем вместе.
В этот миг наверху грянул сильнейший взрыв, от которого весь туннель затрясло. Рэйко ахнула и пригнулась, укрывая руками голову. Из-под потолочных балок посыпалась пыль, а из-за двери послышались испуганные вскрики.