— Отличная мысль! — одобрительно кивнул ему Орлов и махнул рукой Щекину. — Борис Алексеевич, только вас ждем.
Компонент бросил на меня хмурый взгляд, что-то пробурчал в ответ, а затем активировал Приказ. По стволу Бродяги прошла мягкая волна зеленого света и он покачал ветками в ответ. Судя по тому, что на этот раз наш алхимик не возмущался, заклинание прошло успешно.
— Надо же, сработало! — удивленно воскликнул Громов. — Я уже думал, что вы вообще разучились колдовать со своими зельями и травками. Даже обычный ритуал не можете провести…
— Может быть, вы сами хотите попробовать? — огрызнулся уязвленный Щекин. — Я даже немного магической энергии вам подкину, чтобы эффект помощнее был, а?
— Да ладно уж, — махнул рукой Роман Артемович. — Как-нибудь в другой раз. Я уже на преферанс настроился…
Орлов рассмеялся и пошел в сторону основного корпуса, а следом за ним и остальные двое.
Я смотрел им в спины и до сих пор не мог поверить, что все так легко обошлось, и Бродяга по-прежнему с нами. Только теперь под воздействием Приказа все время, но это лучше, чем его превращение в полено.
Правда теперь у меня кое-какие вопросы к моему дубу появились… Для начала самые главные из них: почему на него не подействовало заклинание Щекина? Хороший вопрос…
Второй тоже не хуже: что значат слова Орлова насчет Бродяги, будто он уже не совсем дерево? Это как?
— Дориан, есть какие-нибудь соображения на этот счет? — спросил я у Мора, который молчал каждый раз, когда нужна была его помощь.
— Само собой, мой мальчик…
— Тогда какого черта ты молчишь?
— Мне еще нужно немного подумать над этим. Вполне может случиться так, что тебе удалось пробудить в нем душу, — ответил он. — Но это не точно.
Ну блин, только этого мне не хватало! Еще и за Бродягу отвечай при каждом удобном случае! Пошумел ветками называется… С другой стороны, почему нет? Дуб мне нравился, а такие друзья на дороге не валяются. Раз уж так вышло, значит так тому и быть.
— Макс, если что, Приказ можно снять, — отвлек меня от моих мыслей Лешка. — Можно привлечь к этому делу Гвоздеву, я уверен для нее это не составит особого труда.
— Нет, пока не нужно, — ответил я, похлопал дуб по стволу и тот в ответ издал довольный скрип. Я уже довольно неплохо умел разбираться в звуках, которые он издавал. — Его все устраивает, да и мне так спокойнее будет. Если сейчас опять что-то подобное произойдет, то во второй раз его уже точно никто не пожалеет.
— Ну смотри, мое дело предложить. Просто ты не хуже меня Шуйского знаешь, — пожал плечами Нарышкин. — Он снова может что-нибудь пакостное придумать. Так чтобы теперь наверняка.
— Не думаю, Леха, — покачал я головой. — Это будет слишком подозрительно. Два подряд конфликта с дубом, в то время, когда у остальных вообще нет на него никаких жалоб — перебор, согласись.
— В его случае обычная логика может не сработать. Как-будто сам не знаешь.
— Знаю, но тогда я ему точно ноги отсушу, гаденышу! — пообещал я.
— Бурурым… бром-бом! — обрадовался Борис.
Есть в жизни вещи, удовольствие от которых трудно сравнить с чем-нибудь другим. Вот, например, видеть раздосадованную рожу Шуйского и остальных двоих, после того как они узнали свежую новость — Дуб Темникова в полном порядке. Каким был, таким и остался. По-прежнему может расхаживать по школьному парку, как будто ничего и не произошло. Один из самых лучших понедельников за последнее время!
Вот только какое-то время он будет сокращать свои прогулки. По крайней мере, я его попросил об этом. Как и о том, чтобы он не пытался навредить Шуйскому или кому-то из его компании, когда в следующий раз увидит их рядом с собой.
Не знаю, как работает этот Приказ, но каждый раз, когда Бродяга слышал фамилию кого-то из этой троицы, у него начинали ветки шевелиться. Думаю, это было не от большой радости, поэтому на всякий случай лучше перестраховаться.
Разумеется, Михаил так просто не сдался. Нарышкин мне по секрету сказал, что его отец даже подал срочную жалобу на моего Бродягу. Это ему старший брат рассказал, который как-то об этом пронюхал.
Первые несколько дней я еще переживал, что вдруг князю Шуйскому удастся продавить свое и по два раза на день ходил к школьному озеру проведать Бродягу с Борисом. Но ничего не менялось и все было в порядке.
К концу недели я окончательно успокоился. Интуиция подсказывала мне, что если по горячему ничего не стали предпринимать, значит опасность миновала.
Ну и хорошо. Одной проблемой меньше. Тем более, что у меня в субботу намечалось очень важное дело — экзамен, который приготовил для меня Чертков. Он мне о нем уже дважды напоминал, ради чего специально приходил ко мне в комнату. Когда такое было?
Контрольным звонком был его приход в столовку поздним вечером пятницы. Мы как раз с Лешкой чай пили, перед тем как разойтись по своим комнатам.
Щелк. Клац. Щелк. Клац. Щелк. Клац.
В позднее время в столовой было немного народа и все старались разговаривать потише, так что звуки его трости, которой он стучал об пол, были просто как пистолетные выстрелы.
Он шагал в полной тишине, которая образовалась сразу же после его появления, пока не подошел к нашему столу и не уставился на меня:
— Здравствуйте, Александр Григорьевич, — поприветствовал я его и сел поровнее на всякий случай.
— Темников, какого черта ты еще не в постели? — прохрипел он. — Или тебе нравится, когда калека бегает за тобой по всему «Китежу»?
— Так мы тут чай просто попить… — попытался оправдаться я, но он не хотел меня слушать.
— Поднимай свою тощую задницу и бегом спать! — велел Чертков и звонко хлопнул тростью об пол.
Не теряя времени на лишние разговоры, мы с Лешкой пожелали ему спокойной ночи и потопали на выход.
— Да, блин… Не повезло тебе с ним, — сказал княжич, обернувшись перед выходом из столовой. — Представляю, как тебе приходится. Любит кровушки попить?
— Всякое бывает, — ответил я. — Но в целом он мужик хороший.
— Не сказал бы… — усмехнулся Нарышкин. — Слушай, Макс, а чем это пахнет от него так все время?
— Это запах пиона, — сказал я, припоминая слова своего наставника. — Так пахнет смерть, Леха.
Глава 23
Чертков, засранец старый, нагнал жути перед своим экзаменом! Полночи из-за него заснуть не мог. Вообще-то, когда хотят, чтобы твои ученики выспались как следует, не приходят в столовку на ночь глядя… Даже чай не дал толком попить.
— Не ври, мой мальчик, ты отлично выспался, — сказал Дориан, который вдруг решил, что он знает об этом лучше меня. — Что касается меня — я отдохнул как надо и готов отправляться на экзамен хоть сейчас.
— Кто бы сомневался… Ты дрыхнешь каждую свободную минуту, — пробурчал я, проверяя все ли я с собой взял. Самое главное — дары от демонов хаоса, броня и сабля. Вроде ничего не забыл.
— Ни пуха, ни пера, Макс, — пожелал мне удачи Мор. — Интересно посмотреть, что он там для нас приготовил. За что люблю твоего наставника, так это за его изобретательность. Вечно он придумает что-нибудь этакое!
Угу, это точно. Чертков был тот еще затейник. Вот только я, в отличие от Дориана, огромной радости по этому поводу не испытывал. С каждым разом, когда я оказывался в некрослое, мне все больше казалось, что я слишком легкомысленно отношусь к этому измерению.
Занимаюсь с Александром Григорьевичем почти целый год, но только сейчас до меня начало доходить, что он пытался мне объяснить все это время. Да, он прав, некрослой чувствует, что я гость из другого мира и пытается сделать меня частью себя. С его точки зрения, это было бы правильно.
То, что я каждый раз, когда попадал в него, начинал себя чувствовать намного лучше, было очень обманчивым ощущением. Поначалу я этому радовался, искренне не понимая почему Чертков хмурится и качает головой в ответ на рассказ о моих ощущениях. Что может быть плохого в том, что я становлюсь своим в этом измерении?
Но со временем до меня стало доходить что к чему и чего опасался мой наставник, когда говорил быть осторожнее со своими эмоциями. Ну а став приглядываться к мелочам, я начал обращать внимание и на другие вещи.
Да, когда я вновь попадал в некрослой, я и в самом деле испытывал нечто вроде небольшой эйфории, но каждый раз эти ощущения были все более длительными, хотя при этом и не менее яркими. Забавно, правда?
Чертков сказал, что таким образом некрослой заманивает меня к себе все сильнее. Чтобы мне хотелось все чаще наведываться в него, до одного прекрасного момента. Когда однажды не захочется остаться в нем подольше и сам того не поймешь, как возвращаться будет слишком поздно. На это просто не будет сил. Это еще одна причина, по которой заклинание Барьер так важно для меня.
— Наступит момент, когда ты поймаешь себя на мысли, что в твоей голове постоянно активирован Барьер, — говорил мне на этот счет Александр Григорьевич. — Неважно в каком измерении ты находишься, но это будет именно так, Темников. В некрослое ты будешь активировать его, чтобы к тебе в мозг не могли забраться всякие некротвари. Ну а в нашем мире все время будешь блокировать мысли о некрослое и желании вновь сходить в него. Тебе будет все время казаться, что пока тебя там не было, в нем что-то изменилось… Там стало лучше и тебе нужно срочно туда попасть… На самом деле изменилось только одно — ты становишься все больше зависимым от него. Некрослой как тяжелый наркотик, от которого практически невозможно избавиться.
— Но вы же смогли? — спросил я у него, в тот день когда у нас с ним состоялся разговор на этот счет. Это было буквально на позапрошлом занятии.
— С чего ты взял? — спросил он и посмотрел на меня своими холодными серыми глазами. — Разве по мне видно, что я смог вовремя остановиться? Или я недостаточно похож на калеку по-твоему мнению?
— Ну вы же как-то сказали, что некрослой чуть не доконал вас, Александр Григорьевич, — напомнил я ему.