Еще один охотник – а это, судя по одежде и ожерельям из клыков, были именно охотники Элерты – возник прямо перед Сергаалом, коротко замахнулся – Хранитель смог только вздрогнуть, когда отточенный осиновый кол пронзил его насквозь. Кол был мерзкий – его наконечник, пройдя сквозь тело, не давал выдернуть деревяшку, а поперечная короткая перекладина у основания – протолкнуть и вытащить с другой стороны. Волчонок тихо зашипел от боли, наконец-то сползая на землю – его несколько раз пнули окованным сталью носком сапога и оставили в покое. Как сквозь туман, долетел чей-то голос:
– На всякий случай – связать, оттащим его в город.
– Зачем?
– Приказ. Старейшины что-то там придумали противовампирское, им нужен кровосос, на котором можно опробовать новую пакость.
– Хорошо. Здесь где-то есть еще один. Судя по ауре, он измотан до крайности.
– Найти!
– Убивать или взять живым?
– Как получится. Желательно – живым.
Охотник кивнул командиру и скрылся за деревьями вместе с напарником.
На поляне остались трое, не считая пленников.
– А что с девчонкой?
– Тоже в город отведем. Видишь – у нее на шее следы укусов?
– Да, уже старые, но еще можно разглядеть, – тот, что помладше, склонился над Сигурни.
– Ну вот, а девчонка – явно человек. Больше того, кажется, я ее видел в Элерте. Молодая охотница, наверное. Поперлась геройствовать и напоролась на вампиров.
– Может, перебежчица? – задумчиво возразил второй.
– Может, и перебежчица, – старший не стал спорить, он был занят тем, что скручивал запястья Сергаала чертовски прочной веревкой. – Потому и говорю – отведем в город, отдадим Старейшине, пусть решает, что с ней делать. Если перебежчица – казнят, а если сама дура – просто дома запрут, пусть рожает, пока не поумнеет.
– А этот что? Как-то с ним легко получилось.
– Может, молодой еще или не жрал давно.
– Так уж и не жрал, когда девка тут была.
– Да почем я знаю, почему его так легко взять удалось? Может, и вправду – полезные эти погремушки магические?
Младший с сомнением посмотрел на круглый деревянный шар в руке, покрытый выжженными черными узорами.
– Ну-ну. Никогда от магов ни в чем, кроме обороны города, проку не было, а тут вдруг стало?
– Придержи язык, Мирити. Оборона города – это вообще самое главное.
Тот, кого назвали Мирити, пожал плечами и принялся связывать руки Сигурни, продолжая бормотать себе под нос что-то не слишком лестное о магах, от которых гораздо больше проблем, чем толку.
Тут вернулись охотники, которые уходили по следам Вивьенна. Один заметно хромал на правую ногу, второй крепко прижимал к груди наскоро перебинтованную руку, но…
Они волокли за ноги тело вампира. Определенно мертвого, потому что даже вампиры не выживают, если им отсечь голову, а голову Вивьенна за волосы нес хромающий и ругающийся на чем свет стоит охотник. То есть выжить-то они могут… вот только кто будет столь глуп, чтобы приставлять отсеченную голову на место, а потом еще и поить вампира кровью?
– Вы быстро, – констатировал старший.
– Да он и так полудохлый был. От таких клыков мало чести.
– Какая разница? Это он сейчас полудохлый, а пожрал бы – и разорвал вас на мелкие кусочки. Каждого. И нами бы еще подзакусил. – Охотник присел на корточки перед брошенной на траву головой, приподнял губу мертвого вампира, демонстрируя клыки. – Ему больше сотни. Причем намного.
Младшие, притащившие тело, пожали плечами, один из них достал кинжал и потянулся к голове, намереваясь выковырять трофей. Старший перехватил его руку.
– Нам нужно возвращаться в город.
– Но…
– Я сказал – возвращаемся. Хочешь – прихвати с собой башку, утром выставишь на солнце. Тело киньте здесь, пусть до рассвета поваляется, там солнце спалит эту пакость.
Сергаал молча слушал разговор охотников, глядя в мертвые глаза Вивьенна – отсеченная голова лежала буквально в трех или четырех футах от него, на лице вампира застыло выражение беспомощной мольбы… странно было видеть это выражение на лице кровососущего нелюдя, убивающего людей ради еды и развлечений.
Или?..
«Мы – другие. Мы не убиваем людей – ни для развлечения, ни для пропитания. Мы живем в симбиозе с ними, в Рэйкорне вампиры и люди – это две равноправные разумные расы».
Мирити и еще один охотник привязали ноги Сергаала к колу, и «вампир» остался болтаться на осиновом шесте, как туша какого-нибудь зверя, которую охотники из-за ее тяжести должны нести вдвоем. Правда, тушу обычно привязывают за все лапы, но в данном случае их добыча оказалась насаженной на шест, как куропатка на вертел. Тяжко вздохнув, два хмурых охотника мрачно подняли на плечи шест, не обращая внимания на безвольно висящие руки, с которых на траву скатывались тягучие красные капли… Кто-то подхватил голову Вивьенна, Хранитель краем глаза отметил мотающиеся по спине старшего волосы Сигурни… и наконец-то потерял сознание, успев только мысленно проклясть Эстаи, который так и не появился за все это время.
Воспоминания понемногу отступали, оставляя только ноющую боль под ложечкой и смутное осознание катастрофической неправильности происходящего. Сергаал медленно набрал в грудь воздуха и витиевато выругался – очень уж хотелось.
– Ты смотри-ка, ругается! Значит, живой. Уже хорошо… – Прорезал тишину высокий, хрипловатый голос. Вспыхнул факел, на несколько секунд ослепляя.
Перед ним стояла женщина. Немолодая, лет сорока пяти или чуть больше, с коротко подстриженными седыми волосами. Ее суровое, загорелое лицо покрывали шрамы, два из которых пересекали правую глазницу, скрытую повязкой. Кожаная жилетка с нашитыми стальными кольцами и кольчужным воротником, полностью скрывающим горло, рукоять меча за левым плечом, несколько метательных кинжалов на поясе, там же, на левом боку – ручной арбалет со стальными бельтами, разумеется, с осиновыми наконечниками – типичная, почти что картинная охотница на вампиров. Как в кино, разве что постарше раза в два.
Вот только у киношных охотниц с большой грудью и длинными обнаженными ногами не бывает такого страшного, ледяного, смертельно-пронзительного взгляда. Они не умеют смотреть так, словно уже вынесли приговор и даже привели его в исполнение, а теперь с наслаждением наблюдают, как приговоренный корчится в агонии. Они не умеют в живом существе, пусть даже и враге, видеть просто падаль и ничего более.
Сергаал еле справился с паническим ужасом, на миг охватившим все его существо, и посмотрел женщине в глаза.
– Я – Йенна, Старший Охотник Элерты. Кровосос, тебе есть чем купить себе быструю смерть или ты предпочтешь заживо сгореть на солнце – по частям, разумеется? – Нет, она не издевалась над поверженным врагом. Она просто доводила до сведения приговоренного альтернативу.
А в голове Хранителя быстро-быстро защелкали, переключаясь воспоминания. Йенна, Йенна… где-то он слышал это имя, вот только где?
– Что вменяется мне в вину? – хрипло спросил он, пытаясь протянуть время.
Охотница расхохоталась. Смех у нее был грубый, совсем не женский. И закончился он так же резко и неожиданно, как и начался.
– Ты – вампир. Этого достаточно, чтобы приговорить тебя к сожжению на солнце. Ты напал на охотника и посмел пить кровь охотника – за это ты достоин самой страшной казни, какую я только способна придумать. Достаточно?
– Во-первых, я не вампир. И, во-вторых, что проистекает из во-первых, я не нападал на охотника и не пил ее кровь, – нагло заявил Волчонок, подняв голову.
В следующую секунду охотница ударила. Несколько раз, коротко и быстро – Сергаал только через две или три минуты смог хотя бы частично восстановить дыхание и открыть глаза.
Эта женщина умела делать очень больно.
– Черт, да посмотри же на меня, дура! Ты что, не можешь отличить вампирские клыки от неправильных человеческих зубов? – прошипел он сквозь зубы, молча стерпел еще один удар – спокойный, почти ленивый. – Вы же кровососов по ауре чувствуете! Я – человек! Как бы я еще мог шевелиться с осиной в груди?
– Первое: я прекрасно знаю, как вы умеете прятать клыки. Второе: не надо хамить – этим ты только усугубишь свою участь. Третье: я уже встречалась с вампиром, умевшим маскировать ауру, и это стоило мне глаза. Одного урока мне вполне достаточно, я быстро учусь, – холодно, почти безразлично, проговорила Старшая Охотница. – Четвертое: я видела вампиров, способных преодолевать действие осины, тем более – такой паршивой, какая нашлась у горе-охотничков, которым вы с дружком попались. Кстати, ни один человек не выживет с такими ранами, как у тебя, и уж тем более разговаривать не сможет. И пятое – на шее Сигурни я сама выдела отметины от вампирьих клыков. А вот это – уже оскорбление лично мне и моей семье.
Йенна! Теперь Сергаал вспомнил. Когда светлоглазая охотница в очередной раз рассказывала что-то о своих родителях, она упомянула это имя. Йенна была матерью Кинаи, а Киная, в свою очередь, – матерью Сигурни.
Слова Старшей Охотницы о том, что человек с такой раной не выжил бы, Волчонок пропустил мимо ушей, списав все на преобразование, проведенное Мечом в первый день его появления на Аенгросте.
– Вы бабушка Сигурни? – резко спросил он, переходя на «вы» и стараясь говорить как можно более вежливо.
Седая бровь охотницы взметнулась вверх.
– Да. И что?
А вот теперь ему оставалось только положиться на везение и понадеяться, что дед Сигурни был откровенен не только с дочерью, но и с супругой.
«Эстаи, если ты сейчас же не появишься – я тебя в кислоте растворю».
Меч не отзывался.
– Скажите, ваш супруг… он никогда не рассказывал вам историю о Черном Клинке? – негромко спросил Сергаал, глядя собеседнице в глаза… то есть в глаз.
Йенна вздрогнула, резко шагнула к пленнику.
– Не рассказывал. Но я слышала ее от Кинаи.
– Я – Хранитель Черного Клинка. Я не вампир, я – человек. И я пришел для того, чтобы помочь вам, – коротко бросил он, внутренне поморщившись – таким дешевым пафосом разило от этих слов.