—Дэвид, сплетники всегда болтают много ерунды, ты ведь это понимаешь?
—О, не беспокойся, Чад,— улыбнулся Дэвид.— Пусть себе резвятся. Как говорил Оскар Уайльд, если неприятно, когда о тебе много говорят, то еще хуже, когда о тебе совсем не говорят.
Джек вздохнул, выходя из роли:
—Ты что же, Оскаром Уайльдом себя возомнил, придурок?
Дэвид сочувственно улыбнулся Джеку:
—Кажется, я сказал: «Как говорил Оскар Уайльд». И я почти уверен, что цитирование и перевоплощение — совсем не одно и то же.— Собственные слова ему, видимо, понравились. Он перевел взгляд на Длинного.
В этот удобный момент Джолион угрожающе посмотрел на Джека и покачал головой. Джек беззвучно извинился.
—Кстати… по-моему, вы — новый член клуба,— сказал Дэвид, обращаясь к Длинному.— Хотя, по-моему, я уже видел вас здесь. Скажите, как вы получили право доступа в их тесный кружок? Принимают ли они членов-корреспондентов? Пожалуйста, скажите, я готов заплатить хорошие деньги, чтобы узнать…— Он перевел дух и торжествующе продолжил: — Если существует такая вещь, как хорошиеденьги.
Длинный ответил не сразу. Он как будто взвешивал все за и против. Что лучше — промолчать или ответить? Наконец он просто сказал:
—Привет, Дэвид! Я Том.
—Том, ты немногословен,— заметил Дэвид и обратился ко всем присутствующим: — А знаете, я согласен. Наверное, все дело в моих недостатках и в обаянии Тома. Кстати, кое-кого недостает. Что случилось с Соней и Простачком? [15]Простачка, точнее, Простушку, кажется, уже выписали из больницы. Почему же она не пришкандыбала к вам на костылях?
Слова Дэвида были встречены потрясенным и недоверчивым молчанием.
—Судя по всему, Соня — это Марк,— усмехнулся Джек и подумал: «Надо же Дэвиду было так ошибиться!»
Дэвид просиял:
—Отлично! Ну а если отталкиваться от больницы и костылей, Простушка — Эмилия?!
—Ну ты даешь!— не выдержал Чад.— Какое ты имеешь право обзывать Эмилию Простушкой? Совсем спятил, что ли? Ты когда-нибудь задумывался, почему все обходят тебя стороной, когда ты торчишь на своем табурете у стойки?
Дэвид в притворном ужасе вскинул руки к голове:
—Ах, mea culpa, mea maxima culpa! [16]
Чад густо покраснел:
—Ты хоть понимаешь, как ты ее обхамил? Счастье, что она осталась жива. Думаешь, имеешь право сидеть тут и обзывать подружку Джолиона Простушкой?— Его голос прозвучал сильно.
—Ах, что вы, ни в коем случае,— ответил Дэвид.— Джолион, пожалуйста, прости меня. Я такой идиот, извините, пожалуйста, иногда меня заносит.— Дэвид снял очки и начал стучать себя ладонью по лбу.— Такой… идиот… такой… придурочный… кретин…
Джолион перегнулся через стол и тронул Дэвида за плечо:
—Дэвид, ничего страшного. Дэвид, хватит!
Дэвид перестал бить себя по лбу, глубоко вздохнул и потер влажные глаза.
—Посмотри на меня, Дэвид,— велел Джолион.— Все нормально. Ты просто пошутил… ты никого не хотел обидеть.
—Джолион, я правда не считаю твою подружку Простушкой. То есть…— он обвел рукой зал,— здесь вообще нет простачков. Мы все…
—Дэвид, прекрати!— велел Джолион.— Тебе не нужно оправдываться.— Джолион сжал плечо Дэвида и, когда Дэвид немного успокоился, похлопал его по спине.— Вот и молодец,— продолжал он.— И никто не в обиде. Кстати, Эмилия мне больше не подружка.
—Что-о?!— вскричал пораженный Чад.
—Между нами все кончено,— ответил Джолион.— Я ходил к ней, и… Слушайте, она ни на кого не держит зла за происшедшее. Все прошло вполне дружелюбно. Ей просто нужно время, она сказала, что хочет немного побыть одна, только и всего.
—Джолион…
—Чад, не о чем разговаривать.
—Ты-то как?
—Я нормально,— ответил Джолиона. В самом деле, похоже, настроение у него было хорошее.— Но тема закрыта, ясно?
Все затихли, обдумывая слова Джолиона. Через некоторое время все посмотрели на Джека в ожидании его шуток. Джек считался мастером менять тему разговора. Но Джек горбился на своем стуле и грыз ногти, он снова и снова моделировал в своем воображении предстоящие события.
L(iii).По дороге из колледжа они купили игристой кавы и ликер «Крем де кассис». Джек объявил: надо будет изготовить бюджетный вариант коктейля «Кир Рояль» — он назвал его «Кир Рочдейл».
Всю дорогу Джек шел рядом с Дэвидом, они вместе посещали занятия по истории. Сейчас они спорили о Славной революции. [17]За ними шли Джолион и Длинный, слушали разговор, чтобы убедиться — Джек не брякнет ничего недостойного.
Джек жил в комнате над библиотекой, им пришлось преодолеть несколько пролетов вверх по крутой лестнице. Застекленная крыша библиотеки выдавалась вперед, дворик напоминал колодец желаний. Дэвид вдруг споткнулся и упал. Он нес бутылку кавы в пакете, бутылка со звоном разбилась. Дэвид принялся извиняться, сказал, что, наверное, немного пьян, и предложил поспешить — тогда можно будет перелить вино из пакета в какую-нибудь емкость. Стоя на коленях, он неуклюже затыкал ладонями дыры в пакете от осколков бутылки. Вино лилось оттуда как из водопровода.
Джолион подал Джеку знак, и Джек помог Дэвиду подняться на ноги.
—Не переживай так, Дэвид,— сказал Джек.— Ты не виноват.
—У меня джинсы промокли насквозь,— смущенно произнес Дэвид.— Мне надо вернуться к себе и переодеться.
—Не надо, я дам тебе свои джинсы,— ответил Джек.— Друзья подождут снаружи. Мы зайдем ко мне в комнату, и ты переоденешься.
—Только если ты не боишься, Джек, остаться в комнате наедине со мной — да еще со спущенными брюками,— сказал Дэвид.
Джек стиснул зубы и делано улыбнулся:
—Дэвид, ты неисправим!
Дэвид подмигнул ему:
—Ах, Джек, ты и понятия не имеешь!
L(iv).Дэвид переоделся в сухие джинсы, ему предложили единственное кресло в комнате. Джолион ловко смешивал коктейли в пластиковых стаканах, их тоже купили, и извинялся перед Дэвидом за Джека: пусть ему будет стыдно за то, что нет стеклянной посуды.
Длинный от коктейля отказался, он устроился на стуле за письменным столом, и так просидел молча почти три часа. Остальные расселись на полу или на кровати Джека, и начался обычный ночной треп. Рассказывали, как кого травили в школе, говорили, что Хомский осудил войну в Персидском заливе, о «Женщине-евнухе» Жермен Грир, что хуже — анорексия или булимия, о футболе, об «Эгоистичном гене» Докинза, вспоминали поездку в каникулы на побережье. Спорили об Оруэлле, об империализме начала двадцатого века… В два часа ночи, когда коктейли закончились и они выкурили несколько косяков, Джолион приступил к завершающей стадии.
Кресло, в котором сидел Дэвид, стояло рядом со стеллажом. Джолион и Дэ нарочно заспорили о метонимии. Джолион указал на стеллаж. На верхней полке под грудой учебников истории стоял толстенный словарь Чемберсов.
—Дэвид, дай-ка мне словарь, и я докажу этой филологине, что она в корне не права!
Дэвид попытался вытянуть словарь из-под учебников, но испугался, что они все упадут. Он со вздохом встал, снял учебники со словаря и вдруг что-то заметил.
—Боже мой!— вскричал Дэвид.— Что я вижу, мистер Джек Томсон?
Джек якобы не услышал и в упор посмотрел на Чада. Но Чад только улыбнулся.
Дэвид что-то взял с полки.
—Ух ты, ух ты!— сказал он. Прежде чем показать свою находку остальным, он поднес ее близко к глазам и возбужденно ухмыльнулся.
Он держал в руках фоторамку — дорогую, из массива дерева в пятнах черного лака. Остальные, разумеется, видели снимок и раньше, но тут дружно притворились изумленными. Как-то в начале семестра, несколько месяцев назад, они фотографировались в комнате Джолиона. На снимке был Джек, с красными глазами, из угла рта торчала сигарета, в правой руке он держал стакан и приподнимал его в камеру, а его левая рука обнимала плечо другого такого же гуляки. Плечо Дэвида. Дэвид тоже пьяно улыбался и поднимал стакан в камеру.
—Надо же, даже не помню, как нас тогда снимали,— сказал Дэвид.— По-моему, мы оба выглядим, скажем так… одурманенными.— Дэвид придвинул нос почти вплотную к снимку (даже очки ударились о стекло) и прищурился.— А, ну как же! Тогда вы единственный раз пригласили меня к себе на вечеринку,— продолжал он.— Насколько я помню, нас ведь снимала Дэ? И фотоаппарат вроде был тоже ее, а не твой, Джек.
—Ты совершенно прав, Дэвид,— подтвердила Дэ,— я снимала вас на свою камеру. Когда я показала Джеку проявленную пленку, он попросил напечатать один кадр для него.
Дэвид слегка порозовел.
—Надо же, как забавно!— воскликнул он.— А я-то думал, Джек меня презирает и не особенно старается это скрыть!
—А ну, посмотрим, что там у него еще спрятано!— предложил Чад.
Дэвид положил фото в рамке на кресло, сдвинул книги и заглянул за них.
—Фотографий вроде больше нет,— объявил он и спросил: — Джек, где другие снимки?
Джек глубоко вздохнул и ответил:
—Других снимков у меня нет…— И тут же принялся оправдываться: — Я ужасно нефотогеничный, а на этом снимке, как мне показалось, получился более-менее пристойно.
Дэвид снова взял в руки рамку, отодвинул от себя на расстояние вытянутой руки и пристально посмотрел на него, а потом перевел взгляд на Джека.
—Мне жаль тебя разочаровывать, Джек, но на этом фото ты тоже получился не особенно хорошо. Да и я тоже. Хемингуэев из нас не вышло.
—Тогда давайте сделаем еще один снимок,— предложила Дэ.— Только лучше, чем тот. С нормальной композицией.
—Фотоаппарат у тебя с собой?— спросил Дэвид.
—Конечно.— Дэ ужасно обрадовалась.— Я повсюду его с собой таскаю, верно, Чад?
—Она без него из дому не выходит,— подтвердил Чад.
—Только на этот раз напечатайте снимок и для меня,— попросил Дэвид.
—Конечно!— засмеялась Дэ.— Сколько захочешь!— Она повернулась к Джеку: — Иди, Джек, вставай в позу!
Джек двигался медленно. Ничего не замечал только Дэвид. От остальных не укрылась его борьба с самим собой, желание сохранить достоинство, которое боролось со стремлением все бросить и убежать. Джек встал за плечом Дэвида и злобно уставился в камеру, пока Дэ не подала знак, что готова снимать, и Джолион не бросил на него вызывающий взгляд.