Звонок раздался в полдесятого — рановато для окончания последнего сеанса. Возможно, фильм пришелся не по душе. Но когда Сара взяла трубку домофона, в ней послышался голос Джейсона Тэйга.
Ее охватило недовольство, даже яростный протест. Разве дом англичанина уже не крепость? Если у этого бродяги нет своего угла, это еще не значит… Она хотела его выставить, но Джейсон — ее помощник и сыщик, так что пришлось смягчиться. Тем не менее, впуская его в дом, она не слишком гостеприимно предупредила, что ждет сестру.
— Буду рад познакомиться, — ответил Джейсон, не сводя глаз со стоящих на столе бутылок и бокалов.
— Хотите выпить?
— Пока нет, — отказал он. — Разве что воды.
Это ее насторожило. Он что, надолго? На подбородке у него появились новые прыщи. «Хотимчики», называют их американцы, вспомнила Сара, и ее передернуло. Наливая себе в стакан джина, она отметила, что пахнет от Джейсона лучше, вполне прилично, и волосы он вымыл.
— Вам стоило сначала позвонить, — сказала Сара.
— Это не так-то просто. Другое дело — если у тебя мобильник. А мне нужно найти автомат, добыть мелочь, проторчать в очереди. Проще подъехать.
Проще тебе, подумала она.
— Узнали что-то новое?
— Ага. Просто сенсация.
— Нашли О'Дрида?
— Лучше, — просиял он. — Я нашел вашего дядю.
— Моего дядю?
— Именно. Младшего из братьев вашего отца. Жив-живехонек
На миг, на одно ужасное мгновение, она растерялась. Ей хотелось оттолкнуть от себя новость, ничего не знать. Словно что-то ужасное, темное, бесформенное караулило ее за дверью, и вот дверь открывается, она сама открывает ее. Детям снятся мохнатые буки, живущие в шкафу, — ей они тоже снились. Она просыпалась с криком и звала папу. Отец всегда приходил на помощь, успокаивал ее, а теперь не придет. Сара потянулась к стакану, поднесла к губам — и тут снова раздался звонок Хоуп и Фабиан. Джейсон проводил ее взглядом, когда она пошла к домофону, упиваясь своим триумфом.
Хоуп явилась в огромной бархатной шляпе цвета темного шоколада, они с Фабианом все еще смеялись по поводу этой шляпы и того переполоха, который она вызвала в кинозале. Сзади сидела женщина, ей было плохо видно, и она попросила, чтобы Хоуп сняла шляпу. А когда Хоуп предложила ей пересесть — благо зал на три четверти пуст, а шляпу она снимать не станет, здесь холодно, — упорная зрительница возразила, что имеет право сидеть где хочет, а вот Хоуп не имеет права загораживать людям экран своей огромной шляпой.
Тут Сара представила Джейсона, но Хоуп плохо его помнила и, похоже, не узнала, не увязала с Сариной работой над мемуарами.
— Здравствуйте, — она скользнула по нему взглядом и продолжила: — И тогда Фаб начал разъяснять ей, что человек имеет право сидеть где хочет и тому подобное. Это было уморительно, а потом парень из переднего рада обернулся и сказал — если охота поболтать, сидели бы дома и смотрели телик. Началась перебранка, а потом я тихо взяла да и сняла шляпу. Видела бы ты — все сразу заткнулись и принялись смотреть фильм, самую скучную картину года, верно, Фаб?
— Джейсон собирает материал для моей книги, — сказала Сара. Наверное, зря. Слишком поздно она спохватилась, что Хоуп была решительно против того, чтобы посторонний копался в прошлом их отца. Она смерила Джейсона тем взглядом, каким человек, который не любит животных, смотрит на пса, свернувшегося у друга на диване.
— Можно мне большой-пребольшой стакан красного? — попросила она и продолжала с улыбкой, широко раскрыв глаза: — Вы профессиональный детектив?
— Не думаю, — ответил Джейсон. — Не очень-то представляю себе, что это такое.
Хоуп приподняла брови и опустила взгляд — настоящая «судья миссис Кэндлесс». И вдруг ей в голову пришла замечательная идея:
— Сыграем с ним в Игру!
— Сейчас?
— Почему бы нет?
Нельзя недооценивать Хоуп — иногда она сама гениальность. Налив гостям вина, Сара пошла за ножницами. Кухонные куда-то подевались, так что пришлось довольствоваться маникюрными, с серебряными ручками из набора, доставшегося Саре после смерти Бетти Вик.
— Что за игра? — спросил Джейсон.
— Сейчас увидите. Налей ему тоже, выпить ему не помешает.
— Будете?
— Добавьте в джин воды. Совсем чуть-чуть.
— Надо передавать ножницы закрытыми или раскрытыми, — объяснил Фабиан. — Вы должны угадать как и объяснить почему. Ясно?
— Ага. Думаю, да.
— Я передаю ножницы закрытыми.
— Я беру ножницы раскрытыми и передаю закрытыми, — сказала Сара Хоуп.
— Я беру их раскрытыми и передаю раскрытыми, — с этими словами Хоуп передала ножницы Фабиану.
— А как же Джейсон? — вмешалась Сара. — Сейчас его очередь, или он только смотрит? — Она взяла ножницы у Фабиана:
— Я беру ножницы раскрытыми и передаю раскрытыми.
— Я беру ножницы раскрытыми, — подхватил Джейсон, переворачивая ножницы, — и передаю их закрытыми.
— Нет, — ответила Сара. — Я только что заметила. Женщинам проще, да?
— Папа догадался, еще когда был мальчиком. Он сам рассказывал. Но он гений и понял все сразу. Он не говорил, но я в этом уверена. Я беру ножницы закрытыми и передаю их раскрытыми.
Джейсон, который сидел подавшись вперед и раздвинув ноги, теперь положил ногу на ногу и продолжил:
— Я беру ножницы закрытыми и передаю их закрытыми.
— Правильно, — сказала Хоуп, — а вы знаете почему?
— Конечно. Когда ноги скрещены, вы передаете ножницы закрытыми, а когда врозь — раскрытыми. Элементарно, Ватсон.
Хоуп заметно побледнела:
— Невероятно!
— А что такого? Это очевидно. Детская игра. Любой догадается.
— Вовсе нет. Люди пытаются понять годами. Вот ты, Фаб, сколько промучился?
— Не помню. Недели две минимум. Но я не гений. Обычный юрист — память хорошая, а воображение так себе.
— Не верю своим глазам! — повторила Хоуп.
Пока сестра надевала свою знаменитую шляпу, Сара прикинула, что может выставить Джейсона, попросив Фабиана подкинуть его до Ливерпуль-стрит. Правда, тогда она не услышит про О'Дрида. И тут ей захотелось все узнать. Страх прошел — чудовище, таившееся во мраке за дверью, отступило. Джейсон завоевал ее доверие, ведь никто до сих пор так быстро не разгадывал Игру.
— Вам наверняка показывали в детстве! — не унималась Хоуп. Она не могла смириться с поражением. — У вас синдром подавленных воспоминаний.
Джейсон только пожал плечами и улыбнулся.
— Вас подвезти? — предложил Фабиан.
— Нет, Джейсон задержится. Он хотел мне кое-что рассказать. — Хоуп приподняла брови, передразнивая сестру, и Сара сердито добавила: — Я налью ему еще стаканчик и послушаю наши семейные тайны. Езжайте. Я позвоню.
Джейсон подождал, пока закроется дверь:
— Напрасно ваша сестра устроила скандал из-за шляпы. Это неприлично.
— Может быть. Расскажите мне о моем — вы говорите — дяде?
Джейсон извлек блокнот, заглянул в него и посмотрел на Сару:
— В прошлый раз вы здорово расстроились. Все это бьет по нервам, я понимаю. Вы как, справитесь?
— Конечно.
— Ну хорошо. Поехали. В дублинском телефонном справочнике значится один-единственный О'Дрида. Ему восемьдесят пять, Анна Райан была его сводной сестрой. Как вы помните, они с сестрой родились в Хэкни, но после смерти матери, миссис О'Дрида, отец вернулся в Ирландию, оставив дочерей теще из Ипсвича. Бабушка их вырастила. О'Дрида обосновался в Дублине, снова женился и завел еще нескольких детей. Из них в живых остался только Лиам О'Дрида, с которым я и говорил. Он все и рассказал. Старик вполне compos mentis.[19]
— Но он мне не дядя, а двоюродный дед.
— Дойдем и до дяди. Слушайте внимательно. Лиам О'Дрида никогда не видел сводных сестер, он намного младше. Зато был знаком с Джеймсом Райаном. Дочь Лиама приехала в Лондон в шестидесятых учиться на медсестру и разыскала сына тети — вернее, сводной тети. Других родственников в Лондоне у нее не имелось. Она несколько раз заезжала к Джеймсу.
— Это следующий по старшинству брат моего отца? — уточнила Сара.
— Да. По словам Лиама, он уже умер. Сестры, Маргарет и Мэри, кажется, живы. С Мэри случилось что-то странное, но что именно, он то ли не знает, то ли забыл. Когда я говорил «дядя», я имел в виду младшего из братьев.
— Он еще жив?
— В этом году ему исполнится шестьдесят. Он родился в 1937-м. Когда умер отец, ему было всего полтора года. Лиам ничего про него не знает, кроме того, что Стивен работал учителем в Плимуте.
— В Плимуте! Значит, он и папа… Послушайте, мы с папой жили в том же графстве — Плимут всего в шестидесяти милях от нас. Какое-то время отец даже работал в Плимуте.
— Возможно. Ну и что? Больше мне ничего не известно. Если хотите, могу съездить в Дублин, но это обойдется вам в круглую сумму. Из Лиама больше не выжмешь. Следующий — Стивен.
— А Маргарет и Мэри?
— Лиам не помнил даже их имен, только то, что было две сестры и одна из них сделала что-то странное. О смерти Джеймса и Десмонда он знает, Джона тоже считает умершим. Двух последних он называл «те два мальчика». Да, еще он сказал, что их мать, его сводная сестра…
— Моя бабушка.
— Ваша бабушка. Он сказал, она вроде бы вышла второй раз замуж.
— А где жил Джеймс, когда эта студентка его навещала?
— Лиам не помнит. А сама девушка — теперь ей уже пятьдесят пять — вышла замуж за канадца и уехала в Новую Шотландию.
Сара помолчала с минуту, вспоминая, как отец ездил в Плимут. Она была еще маленькой, когда он выступал там в книжном магазине и подписывал экземпляры новой книг. Если бы Стивен туда зашел, он бы узнал старшего брата? Плимут — большой город. Но сколько людей собралось послушать отца? Сотня от силы.
Сара напряглась, с трудом сдерживая свои эмоции.
— Открою-ка еще бутылку, — сказала она.
— Только без меня, — предупредил Джейсон и, к ее изумлению, добавил: — Вы слишком много пьете.
— Странно слышать это от вас.