— А лично мне больше интересен сам этот хакер, — задумчиво изрёк Денис. — Который откуда-то знает, кто и когда становится видящим…
— Да тут всё интересно, — развёл я руками. — Не знаешь, куда кидаться. В чём вообще суть этого чёрного обходчика? Какие им движут мотивы, стремления?
— Такие же, как шаровой молнией, — хмыкнула Мстислава. — Могу только слухи повторить. Ну и — совет.
— Никогда не садиться в призрачном мире в транспорт?
— Именно так. Особенно — в карету. Всех касается! — Мстислава обвела гневным взором собравшихся. — Какой бы знакомый ни звал, пусть свою колымагу в реальный мир перебрасывает, а потом уже можно.
— Да, — кивнул Ван.
— Да знаем мы, — буркнул Денис.
— А я знаю, что вы знаете. Однако напоминаю. Повторенье — мать ученья, слыхал? Жизнь — она, знаешь ли, одна. Можно и потерпеть бабкино занудство, если оно тебе эту жизнь спасёт.
— К тому же, — задумчиво сказала Изольда, — по слухам, после того, как Чёрный обходчик кого-то увозит, души не остаётся…
— Вот-вот, — поддакнула Мстислава. — Тем более.
— Давайте согласуем план действий, — сказал я.
— Каких действий? — посмотрела Мстислава на меня.
— Ну, в смысле? Делать-то что-то надо!
Глава 18
Денис как-то гнусно усмехнулся.
— Пожар, дети из дома выбраться не могут, — сказал он вдруг. — Что делать будем?
— Спасать, конечно!
— Ну, беги, спасай.
— Куда бежать?
— То-то и оно. План действий… Как найти этого парня — мы не знаем. Как найти Чёрного обходчика — тем более. Знаем только, как молиться, чтобы он нас никогда не нашёл. Ну, да там обычное: «Отче наш» — и далее по тексту. Списать тебе слова, или сам в сети найдёшь?
— Ха-ха, охренеть, смешно. Парень хочет дар отдать. Об Ангеле знает. С этим как?
— С этим — никак, — твёрдо сказала Мстислава. — Он тебе написать обещал? Вот пускай напишет. Объяснит всё путём, без этих вот, вокруг да около. Будем что-то знать — будем думать, что с ним дальше делать. А теперь — у кого работы мало?
Нас всех как ветром сдуло. Ван и Денис улетели первыми, а мы с Изольдой в дверях чуть не столкнулись плечами. Я спохватился, придушил властной мозолистой рукой разума инстинкт самосохранения и пропустил даму вперёд.
— Встретимся сегодня вечером? — спросила Изольда, повернувшись через плечо.
— Конечно, — кивнул я. — Варианты, предпочтения?
— Ты можешь зайти ко мне. В номер.
Я опять вовремя задушил ту реакцию, которая прям напрашивалась. Но разум ничего более адекватного изобрести не сумел. Поэтому я кивнул, вероятно, с каким-то совершенно похоронным выражением на лице. Изольда быстро отвела взгляд.
— Я не настаиваю…
— Не-не, слушай, давай начистоту. Я бы не хотел ничего испортить, но мы слишком уж разные. Поэтому временами я буду тупить. И косячить. Часто. Я с удовольствием зайду к тебе в номер.
— Я ничего такого не имела в виду!
— Это понятно. Ну, теперь — понятно. Хорошо, что сказала. Значит, до встречи после уроков?
— После чего? — Изольда аж остановилась на месте.
Блин. Ну да, сработала ассоциативная связь. Когда я так жёстко переживал из-за грядущего свидания? В школе, ясен день…
— После работы, — исправился я. — Пардон, у меня тут небольшой перегрев процессора, с этим чёрным обходчиком…
Изольда улыбнулась так, что мне показалось: она всё поняла.
— До встречи, — сказала и направилась к лифту.
Я из вежливости подождал, пока она уедет. Зависоны зависонами, но уж одно точно надо понимать: если девушка красиво попрощалась и ушла — пусть уйдёт, так надо. Навязчивость никому не нравится. А так-то мне тоже на лифт сейчас…
— Ой, чего-то ты прям светишься! — встретила меня старушка. — Влюбился, что ль?
— Да не, мемасик смешной прислали, — отмахнулся я. — Ну что, как вы тут, Дина Михайловна?
— Хорошо, ой, хорошо! — засуетилась старушка, наполняя чайник. — Во всю жизнь так хорошо не жилось ни разу. Ничего делать не надо, огорода этого нет… Тебе чаю-то с сахаром? Или, может, подождёшь, я супчик сварю?
Тут я обратил внимание, что на столе стоит компактная электроплитка. Появилась и кастрюлька.
— Дина Михайловна, вы если голодны, надо было просто еду заказать, — напомнил я то, что уже говорил в первую встречу. Такие моменты по умолчанию входили в базовый инструктаж.
— Ой, да чего я буду людей дёргать, — отмахнулась старушка. — У самой руки есть.
— Вы правда думаете, что людям, работающим в отеле, проще купить для вас электроплиту и кастрюли, чем сервировать обед?..
Вопрос гостья пропустила мимо ушей. Схватила кастрюлю, побежала в ванную набирать воду. Я задумчиво хмыкнул. Кажется, что-то начало доходить.
— Дина Михайловна, — позвал я, когда старушка вернулась с кастрюлей, — а чем вы занимались, когда… Когда у себя дома жили?
— Ой, да чем занималась! — Старушка включила плиту. — Как весна начнётся — так рассада, потом — копать. Сын-то в Москве, когда сам приедет, мотоблок заведёт, когда наймёт кого… А потом посадки. Всё лето — прополка, поливка, потом урожай собери, варенья навари, солений насоли…
— А зимой?
— Ну, зимой… Зимой тоже… — Старушка как будто растерялась, но тут же нашлась. Вытащила откуда-то пакет с картошкой. — Хлопот-то всегда полон рот, только успевай поворачиваться. Дети когда есть, сложа руки не посидишь.
— Много у вас детей?
— Да двое. Сын с дочкой. Оксанка-то уж вообще уехала… Куда-то там, в Черногорию, что ли, чего там забыла — не понять. А Борька в Москве. Женился там, квартиру купил. Редко наезжает.
— И вы, значит, ради детей круглый год не покладая рук трудитесь?
Миска, в которую Дина Михайловна наложила картошки, дрогнула у неё в руках.
— А что ж, — тихо сказала она, — Оксана, может, когда в гости приедет. А Борька — тот часто… Ну, не каждый год. Но тоже приятно, там, баночку огурчиков… В магазине разве ж такого купишь! Своё, оно всегда лучше. Картошечка… Да, картошечку помыть надо.
И она опять ушуршала тапками в ванную. Я вздохнул. Картина в голове нарисовалась понятная. Святая женщина привыкла всю себя отдавать детям. А когда дети встали на крыло и перестали нуждаться в её круглосуточной опеке, она этого предпочла не заметить. Потому что иначе уже просто не умела. Боялась той пустоты, которая разверзнется, если остановить множество запущенных в незапамятные времена процессов. Вот и теперь — не может себе позволить остановиться.
Из ванны донеслось негромкое пение. Дина Михайловна чистила картошку и была, кажется, совершенно счастлива.
Я подошёл к ванной, встал в дверях.
— … и тебя, моя мама, согреет оренбургский пуховый платок, — напевала Дина Михайловна, стоя над раковиной.
— А у вас ведь, наверное, не только дети, а и внуки есть, — сказал я. — Так ведь?
— Конечно, — старушка улыбнулась. — Уже и правнук! Привозили-то их ко мне редко, но внучка старшая экранчик подарила. Такой… как телефон, только большой. И звонить по нему можно, все показывает.
— Планшет?
— Да-да! Я научилась, куда нажимать, и они мне звонили. Из Москвы, из Черногории. А под Новый год, это тоже старшая внучка придумала, все вместе собирались. Ну, на экране, чтобы мне видно было всех. Поздравляли друг друга, бокалы поднимали. Слушали, как куранты бьют. И всё говорили: мамочка, мы, хоть и далеко, всегда с тобой!
— Потому вы и старались так? Огород, соленья-варенья?
— Господи, ну конечно! А вдруг приедут? А у меня и угостить нечем.
— Я понял, ага. Но когда ваши дети и внуки приезжали, наверняка сами привозили столько всего, что в холодильнике не помещалось. Верно?
— Откуда знаешь? — удивилась Дина Михайловна.
— Ну, у меня тоже бабушка есть.
— Понятно, — Дина Михайловна покивала. — Да, твоя правда. Когда приезжали, холодильник потом ломился. Я всех соседей угощала, самой-то столько не съесть.
— Ну, вот. Вы воспитали очень хороших детей, Дина Михайловна. — Я прислонился плечом к косяку, посмотрел на старушку. — И они не ждут от вас никакой помощи, честное слово. Они взрослые, самостоятельные, у них уже свои дети и внуки. А самое ценное, что есть — это память о вас. Какой вы были, как их воспитывали, как заботились. Благодаря кому они стали теми, кем стали. Это — то, что будет с вашими детьми и внуками всегда. И им очень хочется верить, что вы ушли в лучший мир. И теперь светите им оттуда. Согреваете своим теплом.
Дина Михайловна повернулась от раковины ко мне. В руке держала картофелину.
— А есть ли он, мир-то этот?
— Конечно, есть. Иначе вы бы здесь не оказались.
Я отвечал на вопрос, понимая, что это, в общем-то, уже лишнее. Дина Михайловна меня услышала.
Кроткая улыбка в окружении морщин. Сияние добрых старушечьих глаз. И яркий столб света.
Про него можно было бы сказать «ослепительный», именно так он и выглядел, но на самом деле не слепил. Даже сейчас, вблизи, в тесноте ванной комнаты. Мне не хотелось ни отвернуться, ни зажмуриться. Всё, что чувствовал — благодарное тепло внутри.
«Спасибо, сынок».
— Пожалуйста, — прошептал я вслед Дине Михайловне.
Присел на край ванны.
Никакой картошки в раковине уже, конечно, не было. А на чётках светилась десятая бусина.
Я спустился в кафетерий. Набрал на поднос еды и принялся методично уничтожать. По опыту уже знал, что организм будет требовать восстановления калорий, а Мстислава сегодня обещала какие-то необыкновенные котлеты. Котлеты оказались и впрямь восхитительными. Сочными, в румяной корочкой — красота. Уничтожив первую порцию, я пошёл за добавкой. Вернувшись за стол, обнаружил, что на месте напротив моего сидит Ван.
Мстиславу и остальных видно не было. Работают.
— Приятного аппетита, — сказал я Вану, садясь за стол.
Он молча налил из чайника в чашку бледно-желтый кипяток.
Я понял вдруг, что ни разу не видел Вана употребляющим за столом что-то другое. Хотя Денис уверял, что даже шампанским его поил.