— Жаль. — Я зевнул, глядя в окно на машину.
— Чего? — Николай повернулся ко мне.
— Что водителя за тонировкой не видно. Мне лично интересно, кто он сегодня. А вам нет?
— Шутки тебе, да? — горько пробормотал Николай. — Смешно, да?
— Ну, прости, плакать — не моё. Даже в детстве плохо получалось… Да прекрати дрожать, блин! Не тронет он тебя. Нас тут двое видящих, отгоним.
Когда мы вышли из такси, обходчик попытался заступить путь. В этот раз он был в облике Дениса.
— Идём со мной, — протянул руку к Николаю.
Я оттолкнул тварь в сторону.
— Ты ещё не понял? Никуда он не пойдёт.
— Это ты не понял, видящий. Я его не оставлю.
— Что здесь происходит?
Я обернулся.
На том месте, где нас высадили из такси, припарковался знакомый внедорожник. Николай-старший хлопнул водительской дверцей и быстро шёл к нам.
— Ты? — пробормотал, глядя на него во все глаза, Николай-младший. — Это ты устроил… вот это всё⁈
— Нет, — поспешно вмешался я, — я просто попросил его приехать. О том, что привезу тебя, не предупреждал. Идёмте, уважаемые, — кивнул на дверь кафе, — нам есть о чём поговорить.
— Я не собираюсь с ним разговаривать!
— Предпочитаешь общаться с обходчиком?
— И с обходчиком не буду! Я сумею от него уйти! Я…
— По-моему, ты уже достаточно набегался. — Я крепко взял Николая за плечо. — Идём.
— Ты уверена, что именно так представляла себе их встречу? — спросил я у Изольды.
Та грустно покачала головой.
После того, как мы сели за стол, я принялся излагать суть проблемы. Николай-младший меня перебил, потом его перебил отец, и через пару минут конструктивная беседа закончилась, не начавшись. С обеих сторон посыпались обвинения.
В отдалении топталась официантка, пытаясь выбрать момент, чтобы подсунуть нам меню, но просвета пока не предвиделось.
— Я говорил тебе, чтобы ты не смел связываться с этим дерьмом⁈ Говорил⁈
— А я тебе ответил, что уже взрослый! Сам знаю, как мне жить, и учить меня не надо!
— Ну конечно, ты же самый умный! Всему научился!
— Зато я никого не предавал! В отличие от тебя.
— А я предавал⁈
— Да! Ты нас бросил.
Николай-старший тяжело вдохнул и выдохнул.
— Не мог проводить с вами столько времени, сколько требовала твоя мать — не равно «бросил».
— Она сказала, что бросил! Между нами и работой выбрал работу. Дороже неё у тебя ничего нет. Так что ты сейчас ко мне привязался? Какая тебе вообще разница, что со мной⁈
Лицо Николая-старшего затвердело. Он сглотнул.
Горько проговорил:
— Я знал. Понимал, что когда-нибудь ты это скажешь. — Сжал кулаки и уставился в стол.
А мне вдруг стало до смерти его жалко — человека, который всю жизнь горел на работе. Отчаянно пытался, но так и не сумел удержать при себе семью.
Представил, как это было. Как Николай обещал появиться на чьём-то дне рождения, или быть дома в новогодние праздники, или поехать с семьей в отпуск. А потом случалось что-то, из-за чего никак не мог выполнить обещание.
Полтора месяца назад я не знал, как это бывает. А сейчас знаю куда лучше, чем хотел бы.
— Заткнись, — холодно сказал я Николаю-младшему. — Ты никогда и ничего не делал для других. А твой отец пожертвовал своей личной жизнью ради людей, которых даже не знает. Он не появлялся дома не потому, что не хотел, а потому, что не мог поступить иначе! То, что твоя мать устала от этого и решила уйти — её выбор. А ты не имеешь права его судить. Тебе двадцать один год, блин! А ты всё ещё предъявляешь за детские обидки. Переваливаешь с больной головы на здоровую.
— Да ты-то кто такой, чтобы влезать⁈ — вскинулся Николай-младший. — Твой отец тебя бросал⁈
— Мой отец меня проклял, — сказала вдруг Изольда. — И до самой смерти жалел об этом. Судьба нас развела. Поговорить так и не удалось.
Повисла тишина.
— Почему ты не говорил, что у тебя есть медали? — Николай-младший вдруг повернулся к отцу.
Тот смешался.
— Да не знаю. Повода не было. А откуда ты…
— Я не хуже тебя! — Младший вскочил. Голос у него зазвенел. — Я не трус и не эгоист, понятно⁈
Он выбежал из-за стола и рванул к двери.
Изольда подхватилась следом, я поймал её за руку.
— Стой.
— Но там же обходчик!
— Вот именно.
Николай-старший посмотрел на нас. И бросился к двери вслед за сыном.
— Нет! — Я загородил ему дорогу. — Не мешай парню!
— Это ты не мешай.
Николай без труда меня отшвырнул и двинулся дальше. В том, что в драке победа будет за ним, я не сомневался.
Мы с Изольдой переглянулись. На улицу переместились одновременно, раньше, чем вышел Николай-старший.
И увидели, как Николай-младший берёт за плечи чёрного обходчика-Дениса и отталкивает — с такой силой, что тот шлёпается в лужу. А сам с независимым видом разворачивается и шагает прочь.
Из кафе выскочил Николай-старший. Бросился догонять сына. Догнал, они о чём-то горячо заговорили.
— Кажется, мы здесь больше не нужны, — пробормотала Изольда.
— Пожалуй, — кивнул я. — Наверное, мы сделали процентов сто десять от того, что видящие проводники вообще должны были сделать в такой ситуации.
— Эти десять процентов нужны, чтобы, помимо видящих проводников, оставаться ещё и людьми.
— Звучит как тост…
— Меню, пожалуйста? — спросила, приблизившись, официантка.
— Нет, спасибо, — улыбнулась ей Изольда. — Мы уже уходим.
Вопрос с чёрным обходчиком, конечно, не был решён. Пусть Николай-младший и примирился с отцом, пусть сумел победить страх — это не меняло приговор, вынесенный вселенной. Раковой опухоли плевать, продолжаешь ты торговаться или уже добрался до стадии смирения. Чёрному обходчику плевать, боишься ты его или нет.
Следующим — и единственным возможным — шагом был визит к ангелу, но тут я внезапно начал колебаться. В память почему-то назойливо лез Ван. Когда я, на заре своей карьеры, попёрся единолично проверять полученный от Даниила Петровича сигнал и едва не погиб, Ван спас меня, наорал, а потом, подумав, обвинил сам себя за то, что влез в мой Путь, или типа того.
В общем, сейчас я чувствовал, что готов понять философию китайца. Готов понять ответственность смотрящего или вообще какого-либо начальника. Нельзя просто так взять и изменить чужую судьбу. За последствия этой перемены ответственность уже будешь нести не он, а ты. Всё, что с ним случится после, случится из-за моего выбора, а не выбора Николая-младшего. На уровне слов я это понимал и раньше. Но теперь слова внезапно проникли глубоко в сердце и озарили мрачным светом чертоги моего разума.
В общем, единственный вывод, который я для себя сделал: спешить пока не надо. Отпихивать от себя обходчика Николай-младший научился, какое-то время сможет самостоятельно обеспечивать свою безопасность, а там — поживём, увидим.
Подойдя вместе с Изольдой к отелю, я увидел маячащего за парковкой пожирателя. И вздохнул. Вот с этим не спешить было уже, кажется, нельзя.
— Не помню! — завывал пожиратель, сидя на асфальте и обхватив голову руками. — Ничегошеньки не помню!
Мы сидели в каком-то благоустроенном дворе на лавочке, не смущая ползающих по горкам и каруселям детей, ибо находились в призрачном мире. Изольда с опасливым интересом смотрела на сидящего напротив пожирателя. В таком амплуа этих тварей она ещё не видела.
Мы пробовали и так, и сяк, но добились примерно ничего. Пожиратель хорошо вспоминал разнообразные рандомные элементы моей жизни. Какие-то короткие сценки из раннего детства, в основном. Опять всплыла в разговоре та тема, с санками, где я в воспоминании как будто смотрел на себя со стороны.
— Это нормально, — сказала вдруг Изольда. — У действительно одарённых детей разум не может сразу вместить всё, что им достаётся. Поэтому душа какое-то время как бы находится снаружи.
— Я — одарённый?
— Ты — видящий. В плане развития души это примерно эквивалентно гению Леонардо да Винчи.
— Преисполнился благоговения к себе…
— А вот это — зря. Дар — не твоя заслуга, а того, кто его дал. Гордыня не доведёт до добра.
— Я вам не мешаю? — Пожиратель отнял руки от лица и посмотрел на нас.
— Нет, всё норм, продолжай, — сказал я. — А, или это был сарказм?
— На кону стоит моё существование. Неужели так трудно сосредоточиться на мне⁈
— Ого, — сказал я. — Вот это — ого.
— Что — «ого»? — насторожился пожиратель.
— Ну, сколько я с вашим братом общался, могу сказать, что чувство юмора — это не ваше совсем. Даже сарказм. Могу ошибаться, но мне кажется, что ты делаешь некоторые успехи.
— Тебе не кажется, — поддержала Изольда. — Посмотри на него внимательнее.
Я пригляделся. И впрямь, пожиратель сделался ещё светлее, а звериная морда почти втянулась. На меня глядело лицо, похожее на человеческое. Тупое, страшное, но не звериное. Что-то подобное было изображено в учебнике истории, в качестве одной из промежуточных стадий между прямоходящей обезьяной и человеком разумным.
На наших глазах происходила эволюция. Духовный питекантроп превращался в духовного человека. Spiritus corrupti становился spiritus ad lucem.
— Правда? — Пожиратель Боря ощупал своё лицо. — Но почему? Я же ничего не вспомнил.
— Это как с Библией. Старание засчитывается, — усмехнулся я.
— Правда?
— Да кто ж его знает. Предположения — всё, что у нас есть. Можно, конечно, и без них обойтись, но с ними живётся как-то легче.
— Почему мы пришли сюда? — спросила Изольда.
Пожиратель, который привёл нас в этот двор, пожал плечами.
— Куда — сюда? Для меня все места в городе одинаковые.
— Но пришли мы сюда. — Я огляделся. Вокруг высились современные дома с пластиковыми окнами. Возле подвальчика толпилось человек пять людей, будто ждали кого-то. На детской площадке галдели дети, которых я сейчас, из призрачного мира, не слышал. — Часто здесь бываешь?