— Как это — четыре класса? Ты же медсестра?
Зоя грустно улыбнулась.
— В тифозном бараке, куда я работать пришла, аттестатов не спрашивали. Время тяжёлое было, рук не хватало. Сперва санитаркой взяли, потом ускоренные курсы закончила — вот тебе и медсестра. Тогда не я одна, много таких было.
— Ясно. Ну, знаешь, образование — дело хорошее, но, по моим наблюдениям, к мировоззренчеству относится постольку-поскольку. Обещаю, что я у тебя аттестат спрашивать тоже не буду. Давай просто поговорим.
Зоя посмотрела на крошечные ручные часики.
— Ну, час у меня ещё есть. Я на работе на полдня отпросилась. Куда пойдём?
— Вон. — Я ткнул пальцем.
Через дорогу, рядом с пунктом доставки, светилась надпись: «Кофе — с собой!». В таких местах обычно ютятся один-два столика — для желающих выпить кофе не на бегу, а сидя. Это место не было исключением.
Равнодушная девушка у стойки, выдав нам по стаканчику, немедленно снова заткнула уши наушниками. Мы с Зоей сели за маленький высокий столик. Зоя вопросительно посмотрела на меня.
— Понимаю, что вопрос может показаться бестактным, — начал я. — Но как его задать тактично, не придумал. Заранее прошу прощения и перехожу к сути. Мы все, и ты сама в том числе, были уверены, что Ангел лишит тебя памяти. Но этого не произошло. Почему?
— Да откуда же я знаю? — удивилась Зоя. — Неужто думаешь, Ангел мне что-то объяснял?
— Нет, так я не думаю. Сомневаюсь, что эта… сущность, чем бы ни была, в принципе хоть что-то кому-то объясняла, за всё время своего существования. Но мне кажется, что ты поняла и без объяснений. Должна была понять. — Я посмотрел на Зою. — Почему тебе сохранили память? Только не говори, что не думала об этом. Не поверю.
Зоя покачала головой.
— Ох, мужчины. До всего-то вам докопаться надо, всё-то по полочкам распихать. Разобраться, как устроено…
— Я не из праздного любопытства спрашиваю. И докапываться сам не люблю. Волшебство материя тонкая, разбирать полезешь — сломаться может. Я так в детстве заводную игрушку распотрошил, до сих пор обидно, что внутри ничего интересного не оказалось. И я был бы последним человеком, кто полез бы к тебе с расспросами, если бы не крайний случай.
Я рассказал о переобувшемся пожирателе.
— Ого, — помолчав, обронила Зоя. — Прежде — ни за что бы не поверила. А теперь… Теперь уж, наверное, ничему не удивлюсь.
— Вот именно, — ухватился за подсказку я. — Ты изменилась, отрицать это бессмысленно. И что-то для себя наверняка поняла. Вот я и спрашиваю: что?
Зоя задумалась.
— Знаешь… Поначалу я ужасно злилась. Проклинала тебя, Маэстро, Вадима, свои способности видящей. Кричала, что никогда не просила об этом! Тот, кто наградил меня даром, не спрашивал, чего я хочу! Смогу ли работать с душами, хватит ли у меня сил? А потом, как-то — чем больше кричала, тем яснее понимала, какую глупость несу. Я проснулась в двадцатом году, Тимур. Больше ста лет в проводниках. И не было в моей жизни такого, чтобы работа оказывалась непосильной. Случалось всякое — это да. Были души, которые не получалось вознести. Горевала, конечно, однако понимала: надо идти дальше. Я не справилась не потому, что слишком тяжело, а потому, что именно я, именно сейчас — справиться не могла. В душе я это понимала. А разум злился. И однажды злости стало слишком много. И та тварь, Маэстро… он это почувствовал. Ты не думай, — Зоя посмотрела на меня, — я сейчас не оправдываюсь. Понимаю, что рвётся там, где тонко. Вокруг тебя, вон, Маэстро сколько кружил — ничего не выкружил. А я поддалась. И после, когда успокоилась, поняла, что готова к наказанию. И как-то сразу вроде и легче стало. Туда, к Ангелу, когда меня везли, страшно было, конечно. Однако, вместе с тем — спокойно. Я понимала, что это заслужила. И готова была ко всему.
— То есть, всё-таки смирение, — пробормотал я. — Как ни крути, а в основе всего — главная христианская добродетель. Ты отвергла гордыню, или как там это правильно говорится. Ты перестала рассуждать, думать, вообще забила на разум. Открыла душу неизвестному, которое лучше тебя знает, что тебе нужно. И тебя за это пощадили. Так?
— Смирение? — удивилась Зоя. — Нет. При чём тут смирение, о чём ты говоришь?
— Ну, ты сама сказала, что была готова ко всему. Смирилась с тем, что тебя ждёт.
Зоя покачала головой.
— Я не смирилась. Я раскаялась. Поняла, какую глупость сделала, и ужасно об этом жалела. Вот и всё.
Глава 27
— Ангел — не тот, кто требует покорности, Тимур. — Зоя положила ладонь мне на руку. — Он — тот, кто ждёт, что мы, видящие, будем в любых обстоятельствах оставаться людьми и вести себя по-людски. Понимаешь… — Она задумалась, глядя куда-то мимо меня, будто пыталась на что-то решиться. И — решилась. — Пока человек жив, у него всегда есть надежда. Каждый чувствует Свет, каждый к нему стремится. Я отгородилась от него. Не по доброй воле, просто так уж всё… сложилось. Бывало у тебя такое, что мечтал вернуться назад во времени и всё переделать?
Я кивнул.
— Ангел дал мне такую возможность. Я снова и снова проживала свою жизнь с самого начала до того момента, когда впервые сделала шаг не туда. Снова и снова я делала этот шаг. Снова и снова раскаивалась. Как будто пыталась пройти по канату, натянутому над пропастью. Но только на дне пропасти меня ждала не смерть. Меня ждал Ангел. И снова и снова давал мне шанс. До тех пор, пока я не сумела избежать страшной ошибки… Вот так я это поняла. И твёрдо знала, что никогда больше так не поступлю. И Ангел меня пощадил. — Зоя убрала ладонь.
— Ты изменилась, — повторил я.
— Ты тоже. — Зоя улыбнулась. — Я ведь у тебя уже не вызываю прежних чувств, верно?
— Знаешь, впервые вижу девушку, которая этому радуется…
— Да ты ведь и сам радуешься. — Зоя смотрела на меня, по-прежнему улыбаясь. — То, что тогда произошло… Ты ведь уже понял, что, если бы не воздействие Маэстро, я бы тебе не уступила? Хотя у тебя, скорее всего, и желания не возникло бы. Ложь порождает ложь. Порок порождает порок. А искреннее раскаяние… — Она развела руками. — Я ответила на твой вопрос?
— Да, — задумчиво проговорил я. — Наверное, ответила. Спасибо.
В отель я возвращался в той же задумчивости. Пересел с маршрутки на маршрутку. В момент, когда размышлял, хватит ли наглости у пожирателей атаковать меня прямо в салоне, когда буду подъезжать к отелю, зазвонил телефон.
Неизвестный номер.
— Алло. — Я приготовился выслушать зачитываемое ботом приветствие и тут же отправить номер в чёрный список.
— Вы там с этой узкоглазой совсем охренели, что ли? — огорошил меня вопросом Николай-младший.
— Во-первых, когда звонишь, надо здороваться. Во-вторых, за «узкоглазую» я тебе при встрече самому разрез глаз поправлю. Выбирай выражения, когда говоришь об уважаемом человеке. В-третьих, какого хрена ты вообще лезешь в мои разговоры⁈ — Со злости я невольно повысил голос. Сидящий рядом со мной сухопарый старичок опасливо отодвинулся. Я встал — благо, маршрутка подходила к остановке. — Ну⁈
— Не ори, — буркнул Николай. — Никуда я не лезу. Просто со скуки решил глянуть.
— А других реалити-шоу не нашлось? Давно ты мои разговоры прослушиваешь⁈ — Я выскочил из маршрутки.
— Да можно подумать, ты дофига звонишь! Тоже мне, шоу… И ничего я не прослушиваю, сказал же. У меня тут не ФСБ. То, что твоя азиатская подруга на кой-то хер разговор с тобой записала, и он у неё в облаке болтается — это уже к ней вопрос, на кой. Я просто предупредить хочу, что точно так же, как я посмотрел и послушал, кто угодно может посмотреть и послушать. У неё там ни пароля нормального, ни защиты — ни фига нет! Любой малолетка палочкой от чупа-чупса вскроет и посмотрит… Слушай! А правда, что ли, что пожирателя вознести можно?
Я выругался и сбросил звонок. Написал по-английски Минджи:
«Зачем ты сохранила в облаке запись нашего разговора? Её очень легко увидеть и прослушать!»
Ответ поступил быстро.
«О… Я об этом не подумала, прости. Все мои разговоры записываются и сохраняются. Я — публичный человек, и однажды со мной произошла очень неприятная история. Теперь я записываю всё».
«Ну так озаботься тогда нормальной защитой данных!»
«Всё важное хранится там, куда простым хакерам не добраться. Я просто не подумала, что наш разговор нужно отправить в это хранилище».
«По-хорошему, его бы вовсе удалить».
«Да, безусловно. Сейчас удалю. Просто это очень странно. Я до сих пор не думала, что кто-то из мира видящих может вообще смотреть в эту сторону. Что случилось, Тимур?»
«Да в общем-то ничего особенного. Мы всего лишь забыли, что прогресс не стоит на месте. И то, что никогда не пришло бы в голову людям, родившимся даже 50 лет назад, для нынешнего поколения — нечто само собой разумеющееся. Лично мне очень бы не хотелось, чтобы какой-нибудь альтернативно одаренный подросток раскопал и выложил в сеть то, как мы разговариваем о вонгви».
«Конечно. Я понимаю. Но мы не так часто общаемся между собой. И нигде не храним информацию, которая касается работы! Она живёт только в нашей памяти».
«А вот это, кстати, не самое надежное место. К примеру, убьют меня сегодня — а я тот символ, который ты мне отправила, даже показать никому не успел. Так и умрёт ценная информация вместе со мной. И хрен кто тогда вознесёт перековавшегося пожирателя».
«Тимур! Ты что, в опасности⁈»
«Да нет, не беспокойся. Всё штатно. — Я посмотрел вдаль. От отеля навстречу мне летели пожиратели. — Это я так, мысли вслух. Что неплохо было бы нам почаще делиться опытом. И против создания архива я бы тоже не возражал».
«Точно всё в порядке?»
Блин, вот женщины — есть женщины. Когда был маленьким, мама мои плохие оценки по голосу угадывала.
«Точно. Рад был пообщаться, пока».
Я сунул телефон в карман. Он тут же зазвонил. Наверное, опять Николай — уже пытался прорваться, пока я переписывался с Минджи. Но вот уж кто сейчас однозначно может подождать, так это юный хакер.