Вот здесь я стоял в ту ночь, а оттуда летел Ворон.
Я даже огляделся по сторонам – нет ли его здесь? Но его, конечно же, не было. На краю поля стояла береза, одна ветка у нее была сломана и висела. Вроде совсем недавно этого еще не было? Тут я спохватился, что опаздываю, и рванул ко входу.
Ну, так и есть – заперто! Уже закрыли, теперь до перемены не войдешь.
Этого еще не хватало. Получается, что по крайней мере один урок я прогуляю. Что там у нас первым? Математика? Ну точно, по ней сегодня самостоятельная. Не очень-то я рвался писать всякие контрольные, но потом будут приставать – почему не был, еще маме позвонят… А у меня и без этого проблем сейчас хватает.
Решение пришло сразу.
Оглянулся по сторонам – никого. Значит, сойдет простая маскировка. Я сказал «Гххм» и моргнул. Вроде так. Сейчас проверим, помогло ли.
Постучал в дверь.
Наш охранник Вася ее открыл, посмотрел прямо на меня, никого не увидел, пожал плечами и шагнул вперед – посмотреть, кто это балуется, а я проскочил мимо него и помчался в раздевалку. Когда я переоделся и пошел к лестнице на второй этаж, Вася все еще стоял в дверях, и вид у него был… ну, скажем, растерянный.
Хорошо, что дверь в кабинет была открыта – Валентина Петровна стояла в коридоре с завучем и о чем-то разговаривала. Я прислушиваться не стал, проскочил в открытую дверь и осторожно, стараясь никого не задеть, прошел к своей парте, сел и снял маскировку.
– Ты как тут очутился? – вытаращился на меня Сережка. – Тебя же не было.
– Маскировка, – шепотом пояснил я ему и стал списывать условие задания с доски. И обрадовался: вот и пригодились новые способности!
На перемене Сережка отвел меня в сторону и спросил:
– Ну как, в Лесу был?
– Был. После уроков пойдем ко мне? Поговорить надо.
Сережка кивнул, и мы пошли на биологию.
Весь день я был как во сне, все думал о Логове, о Виоле и, главное, – о Вите.
Не ожидал я от него, честное слово. Конечно, на него мама давит, но надо же понимать – Ворон охотится за мной не просто так. И вовсе не из-за того, что я ему чем-то насолил. То, что происходит со мной, касается всех Волков. Я-то думал, что Стая – это когда все дружно и заодно, а тут получается – каждый сам за себя?
Не нравится мне это.
И еще я думал – сколько можно продержаться в этом Логове, пока не останешься в нем навсегда?
Сколько времени осталось Стае?!
Дома я первым делом включил компьютер и вошел в Интернет. И пока страничка грузилась, рассказал Сережке о том, что произошло ночью. И про Витю – что он не пишет мне из-за мамы – тоже. И когда я рассказывал, то вдруг сообразил: брат, который был у его мамы и погиб, – это мог быть мой отец! Тогда надо рассказать о том, что я его сын, и Витина мама не будет против нашей дружбы. Все просто!
Но если он и правда был ее братом, то получается, что мы с Витькой тоже братья? Двоюродные? Вот дела…
– А кто-нибудь в Лесу в курсе, кто твои настоящие родители? – спросил Сережка.
– Нет…
– Вот и расскажи, – предложил он.
Я кивнул и открыл почту. Но новых писем не было. Ладно, подождем. А пока можно пообедать.
Ели молча. Теперь думал Сережка, а я ему не мешал. Только время от времени бегал к компьютеру. Но там все равно ничего не было.
Пообедав, Сережка спросил:
– Ты не знаешь, почему из Логова нельзя выйти?
– Нет. Там какая-то система странная – в Логово можно попасть только из своего убежища. Причем Виола из Женькиной пещеры почему-то не могла, ей обязательно надо было к себе добежать. И из Логова попадаешь, наверное, обратно. Вот только мы там так долго пробыли, что меня сразу домой выкинуло.
Я замолчал. Меня больше интересовало не Логово, а та странная фраза – про троих, что встретят Зло. Почему-то мне все больше и больше казалось, что по крайней мере один из этих троих – я. И еще мне казалось, что остальные двое – это Виола и Витька. Вернее, я хотел так думать, хотя что касается Вити… Друг, называется!
Но потом я подумал: что было бы, если бы моя мама плакала целыми днями и просила меня не ходить туда, где опасно. И понял – я не знаю, что бы я тогда сделал. Хотя нет, неправильно. Я знаю. Я не бросил бы друга!
Вздохнул и пошел смотреть, что нового на почте.
Пришло письмо!
От Вити…
Я глазам не поверил, а потом щелкнул мышкой и открыл письмо.
«Женя, я узнал – эта фраза про троих в Лесу в книге есть. Она появляется там всего один раз, потом пропадает. Моя мама видела ее много лет назад, когда только-только перешла в ТОТ Лес. Из детей ее никто не видел, и она не знает, почему ее увидел ты».
Я оторвался от чтения и удивился вслух:
– Он все-таки рассказал ей!
– Кому? – подошел Сережка.
– Смотри! – предложил я и продолжил читать: «Она не знает, что это значит. Про цветок, кристалл и стрелу – тоже не догадывается. А насчет старого хранилища, в котором должен быть свиток, она что-то слышала. Сегодня вечером она попробует узнать подробнее.
Мне кажется, мама к тебе хорошо относится, только она боится за меня. Но я буду писать. Витя».
– Что за фраза про троих в Лесу? – удивился Сережка.
Ну конечно, он же еще не знает! Я рассказал ему все, и он задумался. А я решил посмотреть, может, в моей книге появилось что-то новое?
Раскрыл, тщательно перелистал. И нашел! Нет, это не был новый урок. Просто в середине книги появилась понятная строчка: «Треугольник с камнем в середине. Три вершины, три стороны. Единство троих покончит с проклятием».
Это я сгоряча сказал – понятная строчка. Слова-то понятные, а вот смысл…
Геометрия какая-то.
– Жень, а вот то, что слова про троих в Лесу появились только у тебя, это неспроста, – Сережка очень серьезно смотрел на меня. – И еще – если то, что происходит в Лесу, связано с Оборотнем, может, и все остальное с ним связано?
– Что – все? – я в это время думал о загадочном треугольнике и поэтому не сразу понял, о чем он.
– Ну, Хранилище, где свиток, который порядок подскажет. Врубаешься? Про цветок, кристалл и стрелу.
Надо же, как он здорово запомнил! С одного раза. А вообще… Мысль хорошая.
– В самом деле, – я посмотрел на него. – Зло, которое будет изгнано из Леса – это же Оборотень!
– Я про это и говорю! – обрадовался Сережка. – Значит, Хранилище или в самом Лесу, или это что-то, что связано с Вороном.
– Или с графом! – осенило меня. – Слушай, а это не может быть…
И тут мне позвонила мама. Она спрашивала, что я сейчас делаю и не хочу ли поехать в оздоровительный лагерь на две недели?
– Мам, а уроки? – я даже растерялся. – У нас же каникулы еще не скоро.
– Там заниматься будут.
– Тогда какой же это лагерь? – не понял я.
– Оздоровительный. На лыжах ходить будешь, там бассейн есть, солярий. Накупаешься, загоришь. В теннис играть можно. Настольный. Поедешь? Это не очень далеко, и, говорят, питание хорошее.
Мне только лагеря сейчас не хватало! А впрочем, какая разница, откуда в Лес уходить?
– В общем, я беру путевку, – решила мама.
И отключилась. Я даже не успел спросить, где этот лагерь находится.
– Меня в лагерь отправляют, – сообщил я другу. – На две недели. Представляешь, там теннис и бассейн.
– Когда едешь? – он даже не очень удивился.
– Не знаю. Скоро. Там и уроки будут…
Тут позвонила Сережкина мама и потребовала, чтобы он немедленно возвращался домой. Он немного расстроился и попросил, чтобы я ему сообщил, как только узнаю что-нибудь новенькое.
За окном темнело, а я сидел, глядел на мерцающий голубым светом экран и не понимал – где же Виола? Неужели у них занятия так долго идут? Наконец появилась новая строчка, и я торопливо щелкнул по конвертику мышкой.
Виола!
«Отец сказал, что про Хранилище слышал, когда еще был маленьким. Ему кто-то из ребят постарше говорил. Но что именно он говорил – не помнит. Про стрелу, цветок и кристалл отец читал в книге пятнадцать лет назад. Потом она из книги пропала, и он почти ее забыл, пока я не напомнила. Он удивляется, что ты эту строчку видел.
Папа говорит, что где-то в Логове, в самой его глубине, есть кристалл. Но его никто не видел. В глубину Логова трудно проникнуть, а еще труднее потом выйти оттуда.
Пиши мне. Виола».
Кристалл в глубине Логова! Может, это как раз тот, что нам нужен? А где тогда взять цветок и стрелу?
И где же это чертово Хранилище?!
Была у меня какая-то мысль, была. Вот только телефонный звонок ее перебил, и вспомнить никак не удавалось. Ладно, потом само вспомнится. Так уже бывало не раз: когда нарочно вспоминаешь, ни за что не получится. А стоит начать думать о другом – то пожалуйста!
Я написал Виоле, что мне сказал Витя, и спросил – не может ли ее отец еще раз поговорить с тем парнем, который ему рассказывал про Хранилище?
Ответ пришел очень быстро, и когда я прочитал его, у меня мороз прошел по коже.
«Папа говорит, что не может спросить у этого человека ничего. Он умер. Он был Волком, у него была подруга – Волчица. Они поженились в этом мире и продолжали вместе бегать в Лесу. Потом у них родился Волчонок. Это был первый Волчонок, у которого оба родителя были из Стаи. А потом Оборотень выследил их в Лесу. Раньше он не убивал, но тут убил обоих. Никто не знает – почему он это сделал. Волк мог уходить из Леса, когда захочет, а его подруга – нет. И он не бросил ее, защищал, как мог, но все равно они оба погибли».
Я сидел, смотрел на строчки письма и не мог понять – почему все знают эту историю и никто не догадывается, что тот Волчонок – это я?!
И еще я подумал – получается, я один такой, у кого и отец и мать из Стаи? Может, именно поэтому за мной гоняется Оборотень? И еще – только мой отец знал про Хранилище. Может, и я знаю о нем, только не догадываюсь, что это именно оно?
От этих мыслей у меня голова пошла кру´гом, и я даже обрадовался, когда с работы вернулась мама и пришлось заняться сборами в лагерь.