а. Снова.
– Передай там всем, чтобы выходили. Им уже не надо прятаться, – сказал я.
Она молча кивнула. Мы дошли до нашего домика, Виола отправилась к себе, а я остановился и огляделся.
Луна все так же пряталась за тучами, но было светло. Снег почти весь растаял, и только у зданий кое-где белели небольшие сугробы. Ветра не было. Тишина.
Мы все-таки это сделали – прогнали Зло из Леса. На грани ночи и дня.
На горизонте небо было светлее. Наверное, скоро взойдет солнце.
Я представил, как Виола сейчас ворвется в Логово и выведет всех в Лес. И никто больше не уснет навсегда. Кроме тех, кто не сможет уже оттуда выйти. Кроме ее отца…
Он все-таки напакостил под конец, этот Черный Оборотень!
И такая злость меня взяла! Даже кулаки сжались. Но я не знал, что с этим можно сделать… Я так мало знал!
– Женя, – тихо позвал меня Михаил Николаевич, – пойдем побеседуем.
Мы вошли в ту же комнату, где разговаривали всего несколько часов назад, но мне казалось, что прошло лет сто.
И все было в другой жизни.
Следом за нами в комнату вошел Дима, сразу сел на подоконник и ответил вслух на безмолвный вопрос начальника лагеря:
– Спит. И Виола уснула.
Тот кивнул и снова повернулся ко мне. Я молчал. Я не понимал, с чего начать. Конечно, надо им все рассказать, они должны знать, что опасность миновала, но я не был уверен, что они мне поверят.
– Ну и куда вы ездили? – устало спросил меня Михаил Николаевич.
Можно подумать, это он с Оборотнем дрался, а мы за газировкой бегали! Я разозлился и наконец стряхнул оцепенение.
– В Хранилище. Это недалеко отсюда, село Дьяконово.
– Что? – изумился Дмитрий. – Но…
– Откуда ты знаешь, где Хранилище? – перебил его Михаил Николаевич.
– Я там летом отдыхал, мне легенду рассказывали про Черного Оборотня. И показывали развалины и склеп. А Хранилище мы прошлым летом с ребятами случайно обнаружили. Вернее, не само Хранилище, – поправился я, – а подземный ход. Про Хранилище я недавно сообразил.
– Надо ехать! – выпалил Дима. – Дорогу покажешь?
– Не надо никуда ехать. Нет там уже ничего. Склеп разрушен. И Ворона нет.
Я вздрогнул, вспомнив, как смотрел на меня Ворон с макушки каменного столба. Непонятно, почему он меня не убил? Я же был рядом – рукой, то есть клювом, подать!
Но подумать об этом мне не дали.
– Что случилось? – требовательно спросил Михаил Николаевич.
И я, вздохнув, уселся на свободный стул и рассказал все, что с нами сегодня произошло. Рассказывал путано, перескакивал с одного на другое, но меня как-то поняли.
– То есть он погиб? Черного Оборотня больше нет? – недоверчиво спросил Дима.
– Он стал камнем, и Виола выкинула его в реку, – пояснил я.
Дима повернулся к Михаилу Николаевичу. Тот молча смотрел на меня. Потом встал и подошел:
– Я должен это видеть.
– Мы не снимали ничего, – развел я руками. – Не до того было.
Дима рассмеялся:
– Чудак, он у тебя в голове посмотреть хочет. Пустишь?
– Как – в голове? – растерялся я.
– Ты просто глаза закрой и не думай ни о чем, – посоветовал Михаил Николаевич.
– Это не больно, – хохотнул Дима.
Я пожал плечами и закрыл глаза. Вот как не думать ни о чем, мне было непонятно. У меня в голове всегда какие-то мысли есть. Даже когда стараюсь ни о чем не думать, все равно думаю о том, что вот, хочу не думать ни о чем, но что-то плохо получается…
Внезапно стало очень спокойно. А еще появилось странное ощущение где-то в районе макушки: словно кто-то перышком пыль смахивает.
– Поразительно, – прошептал Михаил Николаевич. – Он действительно превратился в камень.
– Пророчество? – тоже шепотом спросил Дима.
Я открыл глаза. Начальник лагеря смотрел на меня как-то странно.
– Да, та фраза из книги. Кристалл все-таки был в Хранилище, – медленно проговорил он.
– Может, надо было камень, ну, который Ворон, привезти сюда? – вдруг забеспокоился я.
– Зачем?
Я пожал плечами.
Тогда Михаил Николаевич взял меня за плечи, посмотрел прямо в глаза и твердо сказал:
– Вы сделали все как надо. Иди спать, завтра будем возвращаться домой.
Я кивнул и пошел к себе. На улице стало светлее от занимавшейся на горизонте зари, а на душе было как-то пусто. Спокойно – да, но и тревожно в то же время. Странное ощущение. Как будто что-то недоделал. Как будто еще не все кончилось.
Витька спал. Он был укрыт одеялом, но я все равно заметил, что он так и спит в джинсах. Я тоже не стал переодеваться, только снял кроссовки и улегся на кровать. Она была скрипучая, но удобная. Я закрыл глаза и, перед тем как уснуть, вспомнил, что ничего не сказал Михаилу Николаевичу о той, второй фразе, которую увидел в зеркале времени. Про пламя серой пыли. Потом решил, что он и так все увидел у меня в голове, и уснул.
Когда я проснулся, в комнате никого не было. За стеной были слышны шаги и разговоры.
Дверь открылась, и заглянула Маша:
– О, проснулся, герой! Иди завтракать, там бутерброды и чай.
– А каша? – вспомнил я вчерашние разговоры.
– Какая каша? – искренне удивилась Маша и ушла.
Я спустил ноги на холодный пол. Витькина кровать была аккуратно застелена, рядом стоял его рюкзак. Я встал, натянул кроссовки, пригладил пятерней волосы и вышел в коридор.
Ребята, с которыми мы приехали вчера, перемещались между корпусами и улицей, на меня никто не обращал внимания. Они что, не знают, кто вчера их спас? Подошли бы хоть руку пожали, по спине похлопали, спасибо сказали. Ну и ладно. Подумаешь – со страшным Оборотнем, который столетия терроризировал всех в Лесу, расправился! «Расправились», – поправил я себя и пошел искать Витьку.
А Витька сидел и наворачивал бутерброды, как будто год не ел. Тут и я почувствовал, что голодный. Неудивительно, вчера на стократном ускорении сколько продержались! Интересно, где Виола?
– Садись, – сказал Витя, – а то я все слопаю. Есть хочется жуть как!
Я тоже хотел есть. Наверное, не только увеличение силы, но и ускорение отнимает много сил.
– Черного хлеба с солью и луком бы, помогает от потери сил. Наверное, после стократного ускорения тоже поможет, – я вспомнил то утро, после первой битвы с Вороном. Странно: вчера я про молнию совсем забыл и даже не помню, была ли она. Но мы ускорились – это точно!
– Мы что, вчера до сотки ускорились? – не верил Витя.
– Ну да. Помнишь, как у Виолы шкатулка падала медленно-медленно?
– Да… Но я не ускорялся! И вообще еще не пробовал никогда.
Я перестал есть и уставился на него. Во дела… Я мог в азарте ускориться, тем более что я уже делал это. Но если Витя не ускорялся, как мы были с ним в одном времени? Может, то, что мы «держали круг», сделало нас единым целым и мое ускорение передалось всем? Надо будет спросить у кого-нибудь, у кого уровень повыше.
– Ребята, давайте собирайтесь поскорее, – заглянула к нам чем-то обрадованная Маша. Она прямо сияла! – Автобус пришел, можно ехать.
– Куда ехать? – не понял я. Но Маша уже убежала.
– Как – куда? – удивился Витя. – Домой. Все, теперь в Лесу безопасно. Нас сюда зачем собрали – чтобы вместе были, если что случится, врача вон привезли. А теперь можно жить как обычно.
– Как обычно?! – вскипел я. – То есть меня отправили в лагерь, ждут не раньше, чем через две недели, а я являюсь домой – здрасте, я вернулся? Родители, знаешь, какой шум поднимут! Начнут спонсоров искать, от кого путевка, выяснять, что случилось, – оно вам надо?
– Тише ты, – нахмурился Витя, начиная понимать.
– Вам-то хорошо, родители у всех в курсе. А я? Мне что делать?
– Что за шум, а драки нет? – в комнату вошел Дима.
– Ему домой нельзя, – хмуро кивнул на меня Витя. – Там родители не в теме. Начнут вопросы задавать.
– Опаньки! – мигом сообразил Дима. – Да, дела… Ну, слушай, давай ко мне тогда на пару недель, перекантуешься. Я, правда, на курсы уезжаю… Один поживешь?
– Зачем один? – вмешался Витя. Он слегка замялся, но все же сказал: – Ко мне поедет.
– К тебе же Виола едет, – напомнил Дима.
– Ничего, поместимся, – и Витя широко улыбнулся. – Согласен?
Еще бы! Это же круто – вместе с Витей две недели! И Виола будет с нами. Мне скакать хотелось от радости! Но я сдержался и спокойно сказал:
– Конечно, если не помешаю.
– Ну и отлично, – облегченно выдохнул Дима. – Тогда соберите тут все и двигайте к автобусу.
Когда он вышел, я повернулся к Вите:
– Здо`рово, конечно, но мама не будет против? Она же меня…
– Но сейчас все изменилось, – перебил меня Витя. – В Лесу будет спокойно, больше никаких проблем.
Я так не думал. Взрослые обычно не любят менять свое мнение. Если уж решили, что я неподходящая компания для их сына, вряд ли мне обрадуются. Ладно, посмотрим. И я не стал пока ничего говорить.
Мы быстро побросали оставшуюся еду в один пакет, мусор в другой, забрали свои вещи и вышли из корпуса. Витя взял пакет с едой и пошел к Маше, которая стояла около автобуса. Там уже сидели все ребята.
А я даже имен их не знал!
Я вздохнул. Не скоро я стану своим в этой Стае! – и пошел к туалету – не везти же мусор обратно, а там я видел контейнеры.
– Ты куда? – окликнул меня Михаил Николаевич.
Я оглянулся: он вышел из своего домика, следом спускалась по ступенькам заплаканная Виола.
«Не нашла отца», – догадался я и ответил:
– Мусор выкинуть.
– Не надо здесь, неси мешок в автобус.
Я кивнул и пошел обратно. Проходя мимо них, услышал:
– Мы что-нибудь придумаем. Пока у Вити поживешь, его мама тебя ждет.
– А меня? – оглянулся я. – Меня тоже ждет?
– А при чем тут ты? – удивился Михаил Николаевич.
Ну дела! Дима ему ничего не сказал?! Вот будет прикол, если у Вити передо мной дверь захлопнут! Я разозлился, но не подал виду.
– Витя сказал, что я могу у них пожить, но он с мамой не мог поговорить, здесь же связь не ловит. А Дима вам не сказал? Ну, что мне нельзя домой сразу возвращаться, а то…