Вскоре, однако, стало ясно, что британское правительство не одобряет переговоры американцев с СД и фактически сорвало их, хотя они и зашли довольно далеко. Так, оберштурмфюрер СС Эрнст Кинаст докладывал 10 июня 1943 года, ссылаясь на американо-венгерские источники: «Американцы намереваются достичь договоренностей с рейхом на следующей основе:
1. а) В составе Германии остаются германские Север и Восток; б) США занимают Италию с юга и до Флоренции; в) после этого США не будут заинтересованы в дальнейшей войне в Европе.
2. План этот прорабатывается в Испании.
3. Не будучи еще переданным представителям рейха, план, однако, лопнул из-за возражений англичан».
Сотрудники Шелленберга пришли тогда к выводу, что сопротивление англичан следует преодолеть с помощью нейтральных государств. Гоэнлоэ вошел в доверие руководства испанского министерства иностранных дел и добился его согласия с проектом устранения Гитлера с помощью Гиммлера.
«Как нам стало известно, – отмечал в те дни генеральный директор испанского МИДа Дуссинаге, – правительство Соединенных Штатов проинформировано о том, что Гиммлер располагает достаточной силой произвести в Германии радикальные политические изменения, что, однако, не будет означать ее тотального поражения. Можно верить, что у него хватит воли и средств для устранения основных фигур немецкого правительства».
Когда же Дуссинаге попытался ознакомить с этим проектом первого советника британской миссии в Мадриде Йенкена, тот отрезал: «Меня удивляет, что католическая Испания намерена вести мирные переговоры с главным представителем немецкого атеизма – шефом СС!»
Неудачная попытка воздействия на англичан в Испании побудила Шелленберга и все еще колеблющегося Гиммлера перенести свои мирные инициативы на более широкую аудиторию. Посланцы Шелленберга устремились в нейтральные страны. В мае и июне 1943 года Гиммлер даже сам установил контакты со шведским банкиром Якобом Валленбергом. Летом Шелленберг послал сопротивленца Лангбена в Стокгольм для установления контактов не только с британским и американским представителями, но и советскими дипломатами. Поздним летом Лангбен вел переговоры в Берне с сотрудником Даллеса – Геро фон Гевернитцем. В октябре Керстен обсуждал в Стокгольме с американским посланником Хьюиттом американский мирный план, состоявший из семи пунктов. Гиммлер никак не мог решиться на личную встречу с американцем, а когда 9 декабря решился, Хьюитт уже уехал. 25 декабря 1943 года британский посол в Москве сообщил своему американскому коллеге Гарриману: «Английское правительство уведомлено через Швецию о намерениях Гиммлера установить с ним контакты путем посылки в Великобританию своих представителей для уточнения точки зрения Англии по вопросу о „безоговорочной капитуляции Германии“. Наш ответ: „Никаких уточнений“».
В связи со всем этим возник вопрос: а как устранить Гитлера? Выяснилось, что единого мнения не было. Если Шелленберг был готов пойти на крайние меры, то Гиммлер испугался даже мысли о том, что ему придется своими руками посягнуть на жизнь любимого фюрера. Карл Вольф нашел и тут спасительный выход из положения. Он предложил выслушать мнение людей, намеревавшихся свергнуть режим: как они планируют поступить с Гитлером? Вполне возможно – во всяком случае, доказательств этого нет – за этим скрывался хитрый план: устранить Гитлера руками антинацистов, после чего ликвидировать их самих.
Контакт с внутринемецким движением Сопротивления был установлен довольно быстро. Лангбен, друг дома Гиммлера и в то же время доверенное лицо заговорщиков, имел хорошие связи с берлинским «обществом, члены которого собирались по средам», в числе которых были Йессен, Хассель, генерал-полковник Бек и другие. К ним относился и прусский министр финансов доктор Йоханнес Попитц – энергичный, остроумный человек, сторонник решительных мер против нацистского правительства. Проинструктированный Вольфом, Лангбен спросил его, не целесообразно ли открыто заявить Гиммлеру о намерениях оппозиции? Попитцу не понравилось, что Лангбен поддерживает контакты с СС, в связи с чем сказал ему: «Он добьется всего от людей, будучи их самым ярым противником. Иногда я даже думаю, что они знают об этом».
И все же он согласился с предложением Лангбена.
По воле случая в это же время – летом 1943 года – у сопротивленцев появилась подобная же мысль. Поскольку генералы вермахта уклонялись от решительных действий против Гитлера, у заговорщиков сложилось впечатление о возможности кооперации с другой властной силой – СС для выступления против фюрера и партии. Хассель записал тогда в своем дневнике:
«Среди наших все чаще рассматривалась возможность в случае разрыва связующих нитей использовать для свержения власти СС. Во-первых, чтобы взять этот инструмент в свои руки, а во-вторых, чтобы избежать беспорядков в стране. После решения главного вопроса СС будет также исключена. В связи с этим возникает вопрос: решится ли Гиммлер со товарищи начать такую игру, с одной стороны, и какой отклик получит эта акция за рубежом, поскольку там СС идентифицируется с самим чертом, – с другой».
Идея решения назревшего вопроса с помощью Гиммлера нашла поддержку у Бека и военных – Ольбрихта, Вицлебена, Трескова, да и Гёрделера. Так что прусский министр финансов Попитц предпринял попытку склонить стража режима Гиммлера к свержению этого режима.
26 августа 1943 года Попитц в сопровождении Лангбена появился в министерстве внутренних дел. Лангбен с Вольфом остались в приемной Гиммлера, Попитц же направился в кабинет Гиммлера, где имел с ним продолжительную беседу. Он аргументировал тем, что война проиграна, Гитлер должен быть смещен со своего поста, а сильная личность (имелся в виду Гиммлер) возьмет на себя задачу установления мира с Западом. При этом он тонко затронул честолюбивую струнку в душе Гиммлера о его избранности. В народе возникает вопрос: чего на самом деле хочет Гиммлер – развязать массовый террор или же позаботиться о наведении порядка? Если все будет совершено спокойно и здраво, это пойдет на пользу укрепления государства.
После 20 июля 1944 года Гиммлер упомянул в своем бессодержательном выступлении, что Попитц предлагал для спасения рейха отстранить Гитлера от власти и отправить на покой, сделав почетным президентом.
Пока Попитц беседовал с Гиммлером, Лангбен принялся обрабатывать его помощника Вольфа, прибегая к подобной же аргументации.
Когда покушение на Гитлера завершилось неудачно, Гиммлер рассказал группе гауляйтеров и имперских наместников, что он-де после разговора с Попитцем отправился к фюреру и доложил ему обо всем, но тот дал указание пока не трогать министра и других заговорщиков, установив лишь за ними наблюдение.
На самом же деле Гиммлер действовал иначе. Он договорился с Попитцем о новой встрече, а тот поехал к генерал-фельдмаршалу фон Вицлебену, чтобы уточнить, можно ли будет назвать его в качестве верховного главнокомандующего, если кооперация с рейхсфюрером СС станет возможной.
Вольф, в свою очередь, пригласил к себе Лангбена и 27 августа обсудил с ним возможности новых встреч с руководством сопротивленцев. Их беседы были столь успешными, что Лангбен через несколько дней выехал по поручению Вольфа в Швейцарию.
Лангбен встретился там с советником Даллеса Геро фон Гевернитцем и сообщил ему, что один из высших руководителей штаба Гиммлера преследует последующую цель лишения Гитлера неограниченной власти, что, несомненно, облегчит дальнейшие переговоры с западными державами.
Однако в этот момент на заговорщиков и Гиммлера обрушился удар, нарушивший их планы. В начале сентября 1943 года гестапо расшифровало перехваченную радиограмму, переданную кем-то из союзников (Даллес заверял, что это были не американцы и не англичане), содержавшую информацию о переговорах Лангбена в Швейцарии, и направило текст непосредственно в штаб-квартиру фюрера, не показав даже Гиммлеру. Было ли это случайностью или интригой против рейхсфюрера СС, неизвестно, но сообщение заставило Гиммлера немедленно прервать все связи с сопротивленцами, не дожидаясь реакции Гитлера. Шеф СС приказал арестовать Лангбена и направить его в концлагерь. Попитцу было запрещено появляться у Гиммлера.
Шелленберг стал осуществлять разработанные планы в одиночку. Он вступил в Испании в контакт с американскими военными кругами, вместе с которыми был продуман проект, который в 1958 году мадридская газета «Пуэбло» назвала «операцией ПР» (похищение ребенка), предусматривающий похищение Гитлера и передачу его союзникам. Газета утверждала, что между ними было достигнуто полное взаимопонимание и продуманы организационно-технические мероприятия, включая создание опорных пунктов в Мадриде, Лиссабоне и на Средиземноморском побережье неподалеку от Валенсии. Полицейский атташе в Мадриде Пауль Винцер попытался привлечь к этой операции католическую церковь. Патер Конрадо Симоксен, доверенное лицо высших кругов Ватикана, предоставил в распоряжение полицейского атташе иберийских и южноамериканских помощников, курьеров и спонсоров. Тем не менее проект этот в мае 1944 года был отправлен в архив. Связник Винцера, француз по имени Летелье, продал одной из секретных служб союзников все документы, связанные с операцией, находившиеся в сейфе Винцера. Да и в СД пришли к выводу, что операция технически невыполнима из-за усиленной охраны Гитлера.
Переговоры Шелленберга в Испании утвердили союзников во мнении, что только Гиммлер и СС в состоянии свергнуть гитлеровскую систему власти. К этой идее стали проявлять интерес и англичане. Бригадефюрер СС Кранефус отмечал 3 апреля 1944 года, что «в английских кругах в последнее время все чаще ведутся разговоры о рейхсфюрере СС и охранных отрядах и высказываются различные предположения».
Сотрудник СД из Лиссабона, имя которого неизвестно, докладывал, что англичане стали возлагать надежду на переворот в Германии уже не на вермахт, а на СС. Он, в частности, сообщал: «Критические настроения против Гитлера отмечаются прежде всего среди генералов войск СС, что вызвано, по мнению английских кругов, положением на фронте».