На Украине солдаты войск СС вели себя столь безобразно, что жители убегали из своих деревень к партизанам и в Красную Армию. 30 мая 1943 года два русских агронома обратились в комендатуру Большой Рогозянки с просьбой отдать приказ солдатам войск СС не избивать жителей, ничего не реквизировать и оставить население в покое. «Ведь до появления эсэсовцев местное население относилось к немецким войскам и Адольфу Гитлеру с большой симпатией», — писали они в своем заявлении.
Сообщения о зверствах и недостойном поведении суперменов войск СС поступали не только из России. Так, в ноябре 1942 года румынский генеральный штаб заявил протест о случаях избиений эсэсовцами румынских чиновников, нарушениях румынских законов и подрыве государственного авторитета. Полицейский атташе Бёме телеграфировал из Бухареста: «Румынский генеральный штаб считает необходимым, чтобы установленные в государстве дисциплина и порядок соблюдались обеими сторонами».
Штурмбанфюрер СС Райнхольц отмечал 15 июня 1943 года: «Методы ведения боевых действий дивизиями СС на Балканах стали приносить вред немецким интересам в этом регионе».
Когда бригадефюрер СС фон Оберкамп, командир дивизии СС «Принц Евгений», попытался объяснить один из проступков своих солдат недоразумением, оберфюрер СС Фромм заявил: «С тех пор, как вы появились здесь, одно недоразумение, к сожалению, происходит за другим».
Многие из подобных «недоразумений» происходили из-за недостатка надлежащего воспитания личного состава войск СС. К тому же их боевые успехи и ускользающее военное счастье побудили Адольфа Гитлера снять с эсэсовцев последние ограничения, так как у фюрера появилась последняя отчаянная надежда, что именно войска СС спасут его от надвигавшейся катастрофы.
Весною 1942 года. Гитлер дал согласие на формирование новой дивизии СС «Принц Евгений». Позднее на основе кавалерийской бригады была развернута дивизия СС «Флориан Гайер», а осенью того же года запрет на формирование новых соединений войск СС вообще отменили. Одна за другой появлялись новые дивизии СС — мотопехотная «Хоэнштауфен», «Фрундсберг», «Нордланд», «Гитлерюгенд», боснийская дивизия. Был снят и контроль вермахта над оснащением и вооружением дивизий СС. Новые типы боевой техники — от самоходных артиллерийских орудий до бронетранспортеров — стали поступать в войска СС в первую очередь.
Вскоре в эти войска стали поступать и танки. Без них эсэсовцы терпели большие потери в личном составе. Лейбштандарт «Адольф Гитлер», дивизии «Рейх» и «Мертвая голова» преобразовали в танковые и свели в танковый корпус, командиром которого был назначен Пауль Хауссер. Вскоре появились и новые танковые корпуса. Танковый корпус Хауссера в 1943 году сорвал наступление советских войск под Харьковом и сыграл решающую роль в контрударах немецких войск на южном направлении.
Войска СС превратились в ударную силу на Восточном фронте. Дважды им удавалось разблокировать советские «котлы» — под Черкассами и Каменец-Подольском. Тем самым они «не допустили нового Сталинграда», как расценил действия войск СС американский историк Штайн. В первом из этих «котлов» в январе 1944 года оказались два немецких корпуса, а во втором месяц спустя — целая танковая армия.
«Конечно, — отмечал Штайн в своей хронике войск СС, — не все их действия заканчивались успешно, иногда не принося вообще никакого результата. Но главным было то, что наступление противника удавалось остановить».
Как мы уже отмечали, войска СС несли очень большие потери. Только в период с 22 июня по 19 ноября 1941 года они потеряли 1239 офицеров, 35 377 солдат и унтер-офицеров, из которых 13 037 убитыми. Дивизия СС «Викинг» при прорыве окружения под Черкассами потеряла все танки, тяжелое оружие и половину личного состава. Показательна докладная записка штаба дивизии СС «Мертвая голова» (командир ее Айке был убит в феврале 1943 года под Харьковом) от 15 ноября 1941 года: «Потери офицерского и унтер-офицерского состава в частях дивизии составили 60 процентов. Особенно ощутимы потери унтер-офицеров, в результате чего одна из рот не в состоянии вести наступательные действия. Да и в обороне она мало чего стоит, имея сломанный становой хребет. Целый ряд командиров рот не могут организовать разведку противника в собственной полосе обороны».
Главное управление СС пыталось восполнить потери, но поступавшее в дивизии пополнение уже не соответствовало ни элитарному характеру войск СС, ни их боевому уровню. Если в начале войны эсэсовцы шли в бой с воодушевлением, воспламененные культом Гитлера и убежденные в необходимости принесения жертв во имя новой Германии — фюрера и рейха, что представлялось молодым идеалистам само собой разумеющимся, то могилы и деревянные кресты на просторах России очень скоро положили конец этому заблуждению. Добровольцам второй волны, в значительной степени лишь считавшимся таковыми, недоставало легковерия их предшественников. Они и службу-то свою несли с большой неохотой, подчас под давлением. Вступив в ряды войск СС без воодушевления, будучи плохо обученными и скептически настроенными, они принесли в свои части образ мышления, резко отличавшийся от прежнего.
Главное оперативное управление отмечало весною 1943 года: "Духовный уровень солдат плох, заметно отрицательное влияние родительского дома, церкви и многого другого. Поэтому многие рассуждают так: «Если меня призовут, тут уж ничего не поделаешь, добровольно же не пойду».
Главный вербовщик Бергер уже не мог поставлять в войска СС желаемого пополнения, поскольку исчерпал свои возможности. В конце 1942 года его основу составляли уже призывники. Немцы, наслышанные о жестоких методах ведения боевых действий и больших потерях, были настроены против войск СС.
В феврале 1943 года командование войск СС получило 13 донесений из различных пунктов вербовки добровольцев, в которых говорилось: «Набор идет плохо. Былого воодушевления к военной службе нет. Молодежь отказывается записываться добровольцами… Отмечаются случаи пассивного сопротивления… Даже страх перед гестапо не оказывает должного воздействия».
В донесениях из Мюнхена и Нюрнберга отмечалось негативное воздействие родителей, которые порой прямо запрещали парням записываться в войска СС. А из Вены сообщали о прямом противодействии церкви: «Кто пойдет служить в войска СС, окажется в аду». Имелись случаи отказов от направления в юнкерские школы. Заметным был и рост антивоенных настроений: «Мы не хотим войны. Кому она нужна, пусть тот и воюет».
Обо всем этом Бергер доложил рейхсфюреру СС, на что Гиммлер заявил 14 мая 1943 года: «Для меня вполне очевидно планомерное отравление нашей молодежи церковью с ее христианским вероучением, которому мы почти ничего не противопоставляем, особенно сейчас, в ходе войны».
В поисках новых резервов Бергер перенес свои усилия по вербовке добровольцев в центры допризывной подготовки гитлеровской молодежи и лагеря трудовой повинности, упреждая призывные комиссии вермахта, применяя давление и угрозы, заставляя, в частности, подписывать заранее подготовленные бланки заявлений.
Вот как описывает происходящее в письме своему отцу один из «кандидатов» в войска СС. Письмо было затем передано Гиммлеру. «Дорогой отец! Сегодня я пережил самую большую подлость и низость в своей жизни. К нам прибыли трое эсэсовцев и один полицейский, которые потребовали от всех шестидесяти человек подписать заявления о приеме в войска СС, угрожал нагоняем или тремя сутками ареста. Все парни были сильно возбуждены и возмущены, некоторые попытались как-то выбраться из помещения, воспользовавшись открытыми окнами. У дверей стоял полицейский и никого не выпускал. С меня всего этого хватит, я ведь стал другим человеком».
Из окружного управления Мозеля в партийную канцелярию было направлено сообщение следующего содержания: «Из парней, проходящих трудовую повинность, отбираются юноши ростом выше 165 сантиметров, которых принуждают „добровольно“ вступать в ряды войск СС, прикрываясь приказом, полученным будто бы непосредственно из штаб-квартиры фюрера».
В Засбах-Ахерне вербовщики, придя в учебное помещение, заявили, что «никто не покинет здания, пока не подпишет заявление о добровольном вступлении в одну из частей войск СС».
В Мюльхаузене эсэсовские офицеры пригрозили строптивым «кандидатам» выселением родителей из Эльзаса.
Фронтовое командование войск СС было явно недовольно пополнением, о чем Юттнер докладывал Бергеру уже в августе 1941 года, а потом в марте и сентябре 1942 года. О принудительной вербовке командованию становилось известно не только от самих молодых солдат, но и из писем их родственников. Да и выучка их оставляла желать лучшего.
«Большая часть таких солдат, — докладывал командир дивизии СС „Мертвая голова“ Айке, — почти совсем не обучена. На лицах их читаются незаинтересованность и нерешительность».
Таковы были солдаты, прибывавшие из самой Германии, еще хуже обстояло дело с «фольксдойчами», что отрицательно сказывалось на боевом духе войск.
Примечательно, что даже истинные добровольцы очень скоро разочаровывались в войсках СС, а офицеры штаба дивизии СС «Флориан Гайер» были уверены, что «определенная часть „фольксдойчев“ считают эту войну не своей и не хотят рассматривать свою службу в войсках СС как обязательство перед немецким народом». Айке высказывался еще более резко: «Среди „фольксдойчев“ имеется много умственно недоразвитых, значительная часть их не умеет ни писать, ни читать по-немецки. Они не понимают командного языка и склонны к непослушанию и бездельничанью. Отданные приказы и распоряжения не выполняются под предлогом того, что, мол, им непонятно, чего хотят от них командиры. Чаще всего этим прикрывается трусость».
В результате этого некоторые командиры дивизий отказывались от такого пополнения.
Что же касается европейской молодежи, то она шла в войска СС с воодушевлением. Численность добровольцев ненемецкого происхождения достигла в них 200 000 человек. Однако будни войны быстро отрезвляли и их. К тому же лозунг антибольшевистского крестового похода не мог скрыть все более разраставшегося движения сопротивления немцам в большинстве стран Европы.