Yacht Russia, франшизу популярного немецкого журнала Die Yacht. В колонке новостей там была заметка о плавании россиянина на плоту «Великий Океан II» через Атлантику.
Судя по тому, когда заметка появилась в «ленте», можно было уверенно предположить, что тема была подсказана той самой «желтой» публикацией, рассказывающей о деревне Ключики и ее именитых людях. Зацепившись глазом, автор заметки нырнул поглубже и обнаружил целый ряд публикаций, пусть и весьма поверхностных, о Кривушине, в том числе интервью, которое он дал в Орте перед тем, как покинуть Азоры. В заметке были представлены как основные жизненные вехи «отважного мореплавателя», так и его беспримерный маршрут от суровых новгородских лесов до цветущего острова Фаял.
В завершение безымянный автор настоятельно рекомендовал следить за новостями на сайте журнала, так как возможен эксклюзив! Один из сотрудников Yacht Russia должен был принять участие в Mount Gay Round Barbados Race – сроки этой регаты счастливым образом совпадали со временем предполагаемого прихода плота на Малые Антилы. Так что наберитесь терпения, дорогие читатели, и вам воздастся!
«Вот только русских журналистов нам в Батшебе и не хватает», – в сердцах, но безмолвно выругался я и вернул Мари смартфон. После чего кратко, опустив все касавшееся Ключиков – это ей ни к чему, изложил то, что почерпнул из «рунета».
– Ну, и где он сейчас, враг твой?
Я пожал плечами. В этот момент к нам и подошел тучный юноша с прической a-la Боб Марли.
Глава 23
Таксист лихо вписался в поворот, и меня кинуло на Мари. Она взглянула сердито и вновь уткнулась в свою курдуляку.
Молодец, капитан, шикарное словечко изобрел. Есть в нем некая ироническая отстраненность, как результат отношения Кривушина к мобильным телефонам, объяснение того, что нет у него «мобильника», не было и не будет. Рация – да, планшет-картплоттер – тоже да, тут все понятно, потому что действительно нужно. Еще спутниковый телефон хотелось бы, полезная штука. А обычный «мобильник» – к чему он? Баловство, суррогат человеческого общения. И тут я с дядей Петей согласен: суррогат и есть. Только думается мне, что истинная причина его негатива все же в другом крылась: зачем телефон, если позвонить некому? Один наш кэп, совсем один.
Снова поворот.
– Осторожно! – возмутилась Мари.
– Да я нечаянно.
Вот и приехали, кончилось взаимопонимание. И взаимоуважение заодно. Как там? Connecting people? Вот же бред. Соединяя тех, кто далеко, эти девайсы с их возможностями строят преграды между теми, кто рядом. Еще пара очков в пользу Кривушина.
Впрочем, что это я так безапелляционно? Может, она, как и я, тоже фильтрует и структурирует информацию. А смартфон для нее – как для иных телевизор, который фонит себе, не только не мешая, но и помогая думать. Хотя со стороны это и выглядит странно.
Но я сам разве лучше? Взгляд стеклянный, лицо наверняка придурошное, весь какой-то нахохлившийся… Ничуть не лучше. Так что каждому свое, и да здравствует толерантность в данном конкретном вопросе!
Я посмотрел в окно. Прежде мы ехали по дороге, за обочинами которой высились стены зарослей. Похоже на камыш, только гигантский. Потом зеленый тоннель остался позади, «камыш» теперь рос только слева, и я наконец-то сообразил: ба, да это же сахарный тростник, так вот ты какой!
Пейзаж справа был другим. Дорога вилась по самому берегу, и то, что я увидел в окно, заставило меня мало что не содрогнуться.
Огромные волны накатывали на скалы, устилая их пеной. Алло, дядя Петя? А где обещанный штиль? Где тихие воды, ласкающие гостеприимный берег? Что за ересь ты нес насчет бесчисленных bocas, где причалить так же легко, как на тишайшем подмосковном водохранилище? Или все твои слова о покатом дне, смиряющем океанские валы, диктовались желанием успокоить нас, чтобы не распсиховались до поры? Да если бы мы на надувнушке в такой прибой сунулись… Я представил изорванную резину лодки, наши окровавленные тела, распластанные на скалах…
Но – стоп! Все прошло не так. Все прошло в точности, как пророчествовал Кривушин. Высадились без проблем, только ноги намочили, когда лодку вытаскивали, да чуть в лицо брызнуло. А это значит, не обманывал нас дядя Петя, готовый рисковать чужими жизнями. Знал, что делал. И это знание основывалось на данных лоции, где описывался район мыса Китридж, и вере в метеосводки. Ну и, конечно, личная морская практика. И коли так, то слава, слава тебе, капитан «Великого Океана»!
Дорога изогнулась, уводя нас от берега. Замелькали заборы, увитые ползучими растениями, у которых цветов – белых, красных, сиреневых – было больше, чем листьев. За заборами прятались дома, а за их черепичными крышами – изумрудные холмы. Частные дома сменили здания, чей вид говорил об их предназначении – апартаменты во всех южных странах на одно лицо.
Машина запетляла по улочкам. Все больше становилось магазинчиков с аляповатыми вывесками, среди которых попадались знакомые названия транснациональных корпораций. Глобализация, однако.
По тротуарам бежали поклонники здорового образа жизни, их головы стискивали наушники разной степени массивности.
Еще поворот – и мы на площади, в центре которой высилось дерево, увешанное разноцветными ленточками. Наверное, то был местный обычай – или взращенный веками ритуал, возникший еще в эпоху рабства, или банальная заманка для туристов, жаждущих достопримечательностей и легко заглатывающих любую наживку. Так в России влюбленные и новобрачные стали увешивать замками перила мостов, словно сей акт дает какие-то гарантии прочности их чувств. Люди везде одинаковы, что на севере, что на юге, и за океаном тож, им веру подавай. И любовь.
Водитель крутанул баранку, и такси вылетело на набережную
– Here and port, sir.
Мы вышли.
Вдоль набережной тянулся променад, усаженный пальмами и диковинными кустами, отдаленно похожими на наш боярышник.
За пальмами и кустами был порт, а в нем катера, яхты. Их было меньше, чем в марине Орты, но все равно немало.
Плота в порту не было. Рано еще. Надо подождать.
Где ждать, с этим мы определились быстро, точнее, я решил, а Мари последовала за мной. При этом она с истинно французским изяществом увернулась от любителя бега трусцой – обрюзглого мужчины с наушниками в пол головы.
Я шел к кафе, официанты которого выносили и расставляли на тротуаре столики, чтобы накормить, согласно объявлению на стене, всех, кто по утрам предпочитает real english breakfast.
Столики выносили и там, и там, и там тоже. И все же я выбрал именно это кафе – из-за названия. Над входом красовалось стилизованное изображение лодки с прямым парусом, с загнутым носом и кормой. Называлось кафе «Ra».
Ну, конечно же, как я мог забыть, и больше того, как мог забыть Кривушин, что сюда, на Барбадос, в 1970 году прибыла папирусная лодка «Ра II».
Господи, я же зачитывался в детстве книгами Тура Хейердала, читал и книжку советского участника экспедиции Юрия Сенкевича «На «Ра» через Атлантику». И так жалел, что даже если я совершу подобное, то уже не буду первым. А раз так, то чего пыжиться? Такой вот ребячий максимализм: все или ничего.
Да, на папирусной лодке мне походить не довелось. Но на плоту через океан – это тоже не фунт изюму. Пускай по пути, проложенному Рене Лекомбом и Энтони Смитом с его «An-Tiki», и все равно – не фунт!
Я кивнул темнокожему официанту, плюхнулся на стул, и черт меня дернул за язык сказать:
– Real english breakfast, please.
И приготовился вкушать.
И чуть позже – вкусил.
Нет, на плоту мы не голодали. Спасибо дяде Пете. Но и особым разнообразием наше меню не отличалось. И только избыточное количество глютамата в лапше быстрого приготовления поддерживало наш аппетит на высоком уровне. Настолько высоком, что я, кажется, даже поправился. Да и Мари в кое-каких местах округлилась, что, на мой взгляд, ей только шло, не люблю худосочных – ни посмотреть, ни подержаться. Но насчет подержаться это я так, гипотетически.
Иных объяснений тому, что «настоящий английский завтрак» произвел столь сильное впечатление на простого русского человека, у меня нет. Думаю, если бы не чашка кофе, выпитая в деревенской забегаловке, впечатление было бы и вовсе ошеломляющим. Это ж подумать только, какая вкуснейшая вещь – тосты с джемом! А про омлет и говорить нечего, он был не из порошка – такие мы и на «Великом Океане» мешали, а из настоящих яиц, присыпанный какими-то пахучими, незнакомыми мне травами, украшенный слегка обжаренными на гриле кусочками томатов и авокадо. М-м-м!
А сверху – кофейку две чашечки одну за другой. Есть счастье на земле!
Мари тоже в момент смела все с тарелки, но без видимого удовольствия. Единственное, что ее заботило, это как бы вернуться к своему разлюбезному девайсу, тем более что в кафе «Ра» тоже был свободный WiFi. Даже кофе она прихлебывала, отправляя и получая сообщения, то хмурясь, то возвращая брови на место. Наверное, общительная (не со мной!) девушка Мари списывалась с родителями, или друзьями, или бывшими коллегами, до сих пор глотающими озонированный офисный воздух. Интересно, что она им лепит в оправдание своего столь долгого молчания? Все-таки на несколько месяцев выпала из жизни… то есть из Сети, хотя для многих сейчас это одно и то же.
В тихой до того акватории, между тем, наметилось движение: в гавань с ночного лова возвращались катера, утыканные длиннющими удилищами, как дикобраз иглами; другие катера, явно экскурсионные, готовились принять на борт туристов и отвезти их полюбоваться местными красотами, быть может, и bocas у мыса Китридж.
Людей на набережной становилось все больше. Судя по поведению, превалировали янки. Во всяком случае, англосаксы. Но хватало и южноамериканцев. Этих выдавала экзальтация, тогда как их соседей по континенту лишь громкость речи. Собственно барбадосцев выделяло другое – все они были чем-то заняты, что-то делали, куда-то целеустремленно направлялись, и пусть движения их были плавны, а шаг неспешен, цели это не отменяло.