— Какая я счастливая, милый, ты даже не представляешь, насколько мне все это время было тяжко. Я ведь тебе говорила, что это он падлец заставил меня выкрасть документы, которые, кстати, оказались липовыми, и ты сказал, что эту операцию ты разработал сам лично. Какой ты умный у меня, Толечка!
Ксюша Залуцкая закрыла телефон рукой и сплюнула на пол, словно больной туберкулезом курильщик после затяжки наркотического табачного дыма. «Какая же ты мерзость, Толя Карпов, ты на каждом шагу лжешь и предаешь друзей. Ладно, я, женщина, мне как-то надо выживать в вашей волчьей стае, но учти, умник, я знаю, настанет время, и ты вновь выкинешь меня на улицу, как ненужную вещицу. Но сейчас я поумнела, дорогуша, и не уйду с пустыми руками.
— Значит, послезавтра я выхожу на работу в офис, я правильно поняла? — Залуцкая по привычке выкатила невинные, в пол лица, глаза, словно «любимый» мог видеть ее.
— Да, выходи и оденься поскромнее, не надо народ нервировать. Я сам уже перешел на совдеповский прикид и пересел в старенькую японскую «Короллу», и ты знаешь, маскарад работает.
Бай-бай, дорогая!
— Пока, пока, милый, до встречи, — Залуцкая блаженно потянулась на кровати и, перевернувшись на другой бок, забылась в сладких снах, где на каждом шагу к ней приставали незнакомые мужчины, грубо ласкали и любили, любили…
Карпов еще минуту сидел, скривив губы, как это делают обиженные дети. Конечно же, он не верил в искренность слов Залуцкой, но даже эти слова грели то место на груди, где по предположению ученых мужей у большинства людей ютилась душа. На сегодняшний день у Толи Карпова совсем не осталось близких людей, и эта женщина хоть как-то заполняла образовавшийся вакуум.
Он вновь собрался с мыслями, быстро встал, скинул с себя помятый пиджак, галстук, рубашки и брюки, и все это барахло свернул в комок и сунул в большой пластиковый мешок. С определенного времени рубашки и нижнее белье он не сдавал в прачечную, а менял на новое ежедневно. Костюмы туфли и пальто он менял раз в месяц. Куда девались мешки с почти новой одеждой, он не знал и доверил эту проблему Вере Пендель, которая с радостью принимала дары и вывешивала их по комиссионкам города, что давало ей весьма ощутимый доход к ее вполне достойной зарплате.
Карпов в шелковых трусах подошел к огромному зеркальному шкафу-купе и довольно самокритично оглядел свою щуплую фигуру. «Ничего, через пару месяцев он забросит все дела и займется своим здоровьем, один черт всех денег не заработаешь, а что заработаешь, не унесешь собой в царство небесное» — думал он, перебирая, висящие на вешалках новенькие французские и итальянские костюмы и рубашки, — но сладкий и вкрадчивый внутренний голос твердил: «Не спеши сворачивать бизнес, все только начинается, много денег не бывает…!»
«Вот и все! Осталось только подписать бумаги. Китайцы за сутки оформят и вывезут медь со склада. Он уже решил, что на фирму должно поступить только десять процентов от всей суммы, остальные будут надежно упрятаны в Гонконгском и Нью-йоркском банках. На швейцарцев сегодня надежды нет, под давлением правительства России за хорошее вознаграждение «ювелиры» с радостью сдают счета олигархов. И хотя Карпов себе еще не относил к этой абсолютно безнравственной категории людей, но его мысли уже давно оформили в мозгу бизнесмена образ нового члена клуба мировых магнатов. Эх, мечты, мечты, плохо, что многие забывают русскую поговорку: «Куда ты ломишься со свиным рылом в калашный ряд!». Даже миллиардерам и членам правительства многих государств туда заказа дорога. Потому как все что они «заработали праведным трудом» на самом деле обычное мошенничество в особо крупных размерах и место таких людей, как правило, на кладбище, либо в тюремных камерах и многочисленных тюрьмах, понастроенных еще нашими предками про запас для будущего поколения.
Гоша Малышенко, он же «мальчик», капитан и владелец краболовной шхуны «Циклоп», в тот злополучный вечер так и не дождался своих «ходоков» двух залетных Владивостокских бандитов Федула и Квадрата. Что произошло на краболове «Громобой» об этом можно было только догадываться. По словам сопровождающих «Мальчик» понял, что денег ему не видать, как своих ушей, а это совсем не устраивало такого честолюбивого и авторитетного человека, каким считал себя Гоша Малышенко. «Пашка-краб» опять обвел его вокруг пальца и спокойно снялся на Пусан. «Нет, я все равно тебя достану «краб» и пообломаю твои старые клешни!» — твердил он себе под нос. Это был уже не бизнес — это было личное. Такое бывает, пожалуй, у многих народов, в том и у русских. Некая зависть, злоба и ненависть к более удачливым людям своей нации.
Ровно в шесть часов утра обиженный кэп по трансляции объявил экипажу, что судно срочно снимается в рейс. «Ничего, Паша, я точно знаю твой маршрут и твою слабость малость расслабиться спиртными напитками, где-то посреди океана. Вот здесь-то я тебя и прищучу, когда вы будете в драбадан пьяные отсыпаться, беззаботно покачиваясь на океанской зыби!»
Все бы так, наверное, и произошло бы, но уже через двенадцать часов хода Гоша Малышенко по спутнику принял сигнал бедствия «SOS». Причем сигнал был подан автоматической станцией сначала с борта военного корабля, потом с аварийного спасательного буя, который автоматически отделяется от корпуса судна во время его последнего подводного плавания на самое дно Тихого океана. По выданным координатам места крушения, Гоша определил на карте точку и тут же скорректировал курс «Циклопа». По его предварительным расчетам, как раз в этом месте океана и в это же время должен лежать в дрейфе «Громобой» с одуревшим от виски и пива экипажем. Но что-то не сходилось в его расчетах. Откуда здесь, вдали от рекомендованных путей мог появиться военный корабль? Что это случайность, глупость командира корабля, а может он шел специально на перехват кого-то из «наших» и там произошла трагедия.
Мысли капитана «Циклопа» метались в узкой черепной коробке, словно загнанные в сети рыбаков ненасытные касатки.
«А может плюнуть на этого «краба», хай плывет своей дорогой, а вдруг там нарвешься на криминал и станешь свидетелем…, нет таких заморочек «мальчику» не надо. Затаскают по судам и всплывут его похождения, на которые многие властные структуры закрывали глаза «американской зеленью».
Его мысли оборвал гул самолета. Американский разведывательный двухмоторный «Орион» прошел так низко над шхуной, что Гоша разглядел сверкающую улыбку пилота. Он помахал кэпу рукой и серебристыми крыльями аэрокрафта, и тут же на экране навигационного монитора зажглось сообщение. «Аттэншэн. Фоллоу кос сри фор зирроу. Раша Нэви шип сикид. Нессесери хэлп».
И без тебя знаю, чертов америкашка, откуда ты взялся на мою голову. Сам виноват, еще час назад надо было застопорить машины и самому лечь в дрейф, а вы там сами разбирайтесь со своими утопленниками.
Еще через десять минут хода Гоша понял, что он уже не выскользнет из «игры», так как в локаторе, на расстоянии пятнадцати миль он обнаружил скопление больших и малых судов.
«Ну, что ж, — думал Гоша, по кличке «мальчик», сбавляя ход до среднего, — пока я дотопаю своими восемью узлами в час, может все и закончится. Интересно, а «Пашка-краб», какую роль играет во всей этой мистической истории?»
Но Гоша хоть слыл и опытным моряком, но на сей раз он ошибся. Как только он подошел в район бедствия его вызвали на связь сразу три российских судна. Капитан одного из сухогрузов дедвейтом порядка десяти тысяч тонн в приказном порядке дал распоряжение следовать курсом на восток и докладывать ежечасно о результатах поиска.
«Давать команды и распоряжения и кому, самому «мальчику» — грозе и авторитету, а попросту королю крабовой мафии и всех морских биоресурсов Дальнего Востока!» — Гоша от такой наглости чуть было не задохнулся в приступе неудержимой ярости. Какой-то щенок смеет указывать ему, что и как делать. Но через минуту он, собрав волю в кулак, поборол в себе приступ гнева. Гоша понимал, что здесь «мальчик» ни для кого не является авторитетом, и как только он начнет качать права его арестуют и отдадут под суд либо «свои», либо джапы с американцами.
И вновь он доверился своей интуиции и повел «Циклоп» по указанному курсу. Но видно удача совсем отвернулась от «мальчика». Через час на горизонте вахтенный моряк заметил одиноко дрейфующую шлюпку. Подойдя поближе, стало ясно, что это спасательная шлюпка с пассажирского судна, рассчитанная на шестьдесят человек. Но самое страшное открытие моряков ждало, как только шлюпку баграми подтянули к борту «Циклопа». Из разбитых боковых иллюминаторов на борт шхуны с мерзким визгом и шипением ринулись десятки огромных, размером с упитанную таксу, крыс, темно-коричневого цвета. Моряки бросились спасаться кто в каюты, кто на мачты, но проворные и голодные зверьки с острыми зубами быстро настигали даже самых шустрого, и через пару минут от когда-то бравого скитальца морей оставалось только кровавое пятно на ржавой палубе.
«Мальчик» кинулся к спасательной скоростной шлюпке на корме судна, по пути разбив стекло аварийной кнопки и подачи в эфир сигнала бедствия, но и там уже хозяйничали ненасытные твари, которых, казалось, были тысячи. Оставался последний путь — это открытое море. Гоша быстро натянул на себя дежурный альпак, сверху обтянулся двумя оранжевыми спасательными жилетами и со словами: «Господи, прости мне грехи мои» кинулся в студеные воды Тихого океана.
Капитан большого сухогруза первым принял очередной сигнал бедствия и уже через час японский сторожевой корабль обнаружил в десяти милях, от предполагаемого места бедствия, тело человека. Это был капитан шхуны «Циклоп» Георгий Малышенко. Смерть наступила от переохлаждения организма. Саму шхуну, заполненную кровожадными крысами-людоедами, решено было прямо в море подвергнуть дератизации. Благо у запасливых японцев нашлось пара баллонов с отравляющим газом. Затем на «Циклоп» завели стальной буксир, и капитан сухогруза сам лично притащил ржавую посудину, от которой шлейфом исходил тошнотворный запах гниющего белка, на рейд порта Петропавловска-Камчатского.