Человек прошел мимо, подошел к маленькому теремку-колодцу, набрал воды и стал пить. Он пил так долго, что Гордееву показалось, прошел целый час, или даже два. На Юрия с куста сыпались какие-то насекомые, и он ругался про себя: «Садовод хренов! Хоть бы вредителей вывел, мать их! Ну куда, куда ты ползешь с таким непостижимым упрямством!» — Гордеев обратился к жучку, шустро ползущему по его коленке. Но жучок, конечно, не умел читать человеческих мыслей и как ни в чем не бывало продолжал свой путь. Гордеев попытался щелчком сбросить его с себя, но при малейшем движении жасминовый куст начинал так дрожать своими цветами и листьями, что Юрий предпочел все ж таки общество жучка, чем того человека с косой саженью в плечах.
А тот все пил и пил, как корова на водопое, прихрюкивал, кряхтел, останавливался, чтобы отдышаться, и снова пил…
«Неужели мне так и придется здесь заночевать, под кустиком, — с горечью подумал Гордеев. — Как там в песенке-то: „И утащит во лесок под ракитовый… нет, под жасминовый кусток!“ Просто замечательно! И долго мне так еще сидеть?»
И тут вдруг Гордеев совсем близко от своей правой руки увидел небольшого мохнатенького паучка. Ничего такого, паучок как паучок. Медленно, но целенаправленно он продвигался к руке Юрия. Совсем незначительный факт… если не брать во внимание то, что Гордеев с детства боялся пауков.
У каждого человека в жизни есть какая-то фобия. Кто-то боится зубных врачей, кто-то высоты, кто-то турникетов в метро, ну и так далее. Гордеев ничего этого не боялся. Он вообще в своей жизни мало чего боялся. Но вот пауки! Это был страх, появившийся еще в детстве и оставшийся на всю жизнь. Пауки были ему глубоко противны, хотя, в общем-то, ни разу не причинили ему практического вреда.
В детстве самым кошмарным его сном был сон, в котором пауки ползали по нему, заползали под одежду, в рот, в уши, а он не мог вымолвить ни слова, не мог пошевелиться. Он просыпался с плачем, весь в поту, мама гладила его по голове и приговаривала:
— Опять паучки приснились? Ну ничего. Это просто сон, засыпай.
Потом страх несколько притупился, с возрастом кошмарные сны стали мучить реже и казались уже не такими кошмарными, как прежде, быстро забывались. Но отвращение и боязнь пауков остались на всю жизнь.
Так вот теперь Гордеев сосредоточил все свое внимание не на пьющем человеке, от которого грозила реальная опасность, а на маленьком паучке, решившем, что ему непременно нужно побывать на руке у Гордеева.
Юрий весь напрягся, на лбу у него выступили капельки пота. Паук был уже совсем близко.
Тут человек наконец напился вдоволь, поставил ведро на скамейку и неспешным шагом направился туда, откуда пришел.
Гордеев неотрывно смотрел на паука. Вот уже четыре его передние лапки прощупали поверхность Юриной руки. Паучок подумал немного и забрался на руку полностью. По всему телу Гордеева побежали мурашки, он сглотнул слюну и посмотрел в сторону удаляющегося человека. Паук медленно переставлял лапки на руке у Гордеева, щекотал ее своей щетинкой. И вдруг, словно ему в голову неожиданно пришла какая-то идея, которую нужно молниеносно осуществить, он помчался, быстро перебирая ножками, вверх по руке Гордеева, устремляясь все ближе к засученному рукаву его рубашки. Этого Гордеев вынести уже не смог. Благо человек уже скрылся за углом дома.
Гордеев как ошпаренный выскочил из-под куста жасмина и лихорадочными движениями стал сбрасывать с себя противного паучка.
Отдышавшись и отняв руку от сердца, Гордеев огляделся. Осмотрел дом. Ему в глаза тут же бросилось чуть приоткрытое окошко совсем близко с землей. «Ага, подвальное окно!» — смекнул Гордеев и, пригибаясь, побежал к нему.
Окно было слегка приоткрыто, с внутренней стороны створку придерживала длинная палка. Гордеев приподнял створку, вынул палку, пролез в окошко и очутился в небольшой полутемной комнате.
Комнату заполняли какие-то пыльные мешки, тюки, огромный старый бильярдный стол, многочисленные старые вещи. Впереди виднелась железная лесенка, ведушая к железной же двери.
«Интересно, — подумал Гордеев, — дверь заперта изнутри? Если так, то все мои старания напрасны. Придется снова вылезать и искать другой способ проникновения внутрь».
До сих пор у Гордеева все получалось спонтанно. У него не было какого-то четкого определенного плана. Да что там говорить, у него не было вообще никакого плана! И он не знал, что будет делать дальше. Просто не представлял, что он предпримет, если даже окажется в доме. Где он будет искать Лиду? Как будет ее вызволять отсюда? И что с ним будет, если он вдруг попадется?! Об этом Гордеев просто не желал думать.
Он осторожно поднялся по лестнице и попытался открыть дверь. К счастью, она оказалась не заперта, только подавалась с трудом, что-то мешало с той стороны.
Гордеев поднапрягся, толкнул дверь, она распахнулась, от двери с грохотом откатилась какая-то тумбочка. Он очутился в светлом коридоре.
Прямо напротив него, уперев руки в бока, стоял невысокого роста темноволосый человек.
— Здрасте, — улыбнулся ему Гордеев, хотя душа его от неожиданности ушла в пятки.
Человек немного попятился. Сначала Гордеев не понял, что он хочет сделать, но потом увидел, как его рука потянулась к стене. На ней висело охотничье ружье.
Не раздумывая больше ни секунды, Гордеев кинулся на человека, сбил его с ног, но тут же получил оглушительный удар кулаком по переносице. Слезы сами собой брызнули у него из глаз, но он схватил человека за руку и увлек его за собой на пол. Гордеев искал глазами что-нибудь тяжелое, чем бы его можно было треснуть по голове. Но ничего подходящего не находилось.
— Проклятие! — прохрипел человек. — Ворюга паршивый!
— Я не ворюга, — попытался объясниться Гордеев.
— А кто ты? Зачем ты сюда влез?
— Где вы держите женщину? — решил сразу выложить карты на стол адвокат.
— Чего? — опешил человек.
— Где жена Кравцова, мать твою! — чуть ли не заорал Гордеев. — Где Лида?
Человек выпучил на него глаза. Потом издал звук, отдаленно напоминающий рычание, изловчился и, приложив максимум усилий, вырвался из гордеевских рук. Теперь Гордеев лежал на полу, а сверху над ним рычал человек:
— Ты кто такой, подонок? Зачем тебе моя жена?!
Теперь пришла очередь удивляться Гордееву.
— Ну и ну! Да ты и есть сам Сергей Кравцов?
— Да! — ответил тот, пытаясь задушить Гордеева.
— Убери ты руки от моего горла! — Юрий отпихнул от себя Кравцова, тот ослабил хватку.
Оба уселись на полу и тяжело дышали.
— Где Лида? — спросил наконец Гордеев.
— А не пойти ли тебе к черту! — ответил Кравцов. — Кто ты вообще такой?
— Ну уж нет! Я столько испытаний преодолел, чтобы попасть сюда. Не на тебя же мне теперь любоваться!
— Да кто ты такой? — в который уже раз попытался выяснить его личность Кравцов.
— Догадайся с трех раз! — иронично ответил Гордеев. — Лида тебе о нас не рассказывала?
— О вас? — разъярился Кравцов.
— Ну да… — невинно ответил Гордеев.
— Ах, так ты и есть тот самый замечательный адвокат, с которым она в Москве познакомилась?
— Видимо, да…
Тут же на Гордеева опять обрушился оглушительный удар, и возня на полу возобновилась. Они били друг друга кулаками, душили, рычали, пока чьи-то уж слишком сильные клешни не оттащили Гордеева, заломив ему руки за спину. Кто-то ругался за спиной. И Гордеев уже решил, что тут-то его песенка спета. Но Кравцов, поднимаясь с пола и непотребно матерясь, гаркнул:
— Отпусти его, мать твою!
— Но Сергей Сергеевич, он же… — пробасил охранник.
— Я что сказал! — заорал Кравцов. — Ты слышал? Надо было хорошо за входом следить! У меня такое впечатление, здесь не дом, а одна сплошная озоновая дыра! Одни убегают, другие прибегают! А вы на что тут мне!
— Этого больше не повторится! — потупил взор охранник.
— Да вы передо мной только что каялись, что такого больше не повторится! «В первый и последний раз»! И что же? Не прошло и часа, как вот вам, пожалуйста, появляется какой-то проходимец.
— Я не проходимец, — уточнил Гордеев. Впрочем, на эту его реплику никто не обратил никакого внимания.
Охранник все-таки отпустил Гордеева и стоял с опущенной головой, как провинившийся школьник.
— Пошел вон! — крикнул Кравцов. — Если еще что-нибудь произойдет, уволю всех!
Охранник поспешно удалился. Гордеев никак не мог понять, что происходит и о чем они говорили.
— Значит, как там тебя… — хмуро произнес Кравцов.
— Гордеев.
— Да, Гордеев. За Лидой, значит, пришел, да?
— За Лидой, значит, — кивнул головой Юрий.
— Ну молодец, похвально! Спасти, значит, решил? От злого мужа. Так?
— Так, — кивнул Гордеев.
— Только вот нет ее у меня! — насмешливо воскликнул Кравцов, разводя руками.
— Вот только не надо мне тут гнать… — угрожающе произнес Гордеев. — Она мне сама позвонила и сказала, что находится именно здесь.
— Угу, разговаривал бы я с тобой сейчас, если бы она здесь была! — Кравцов погрозил Гордееву кулаком.
— Не понимаю…
— Что непонятного-то? Ну была здесь, да. А час назад сбежала. Сбежала она от меня, — горестно развел руками Кравцов. — Во второй раз уже!
Гордееву стало смешно. Кравцов напомнил ему Пьеро: «Пропала Мальвина, невеста моя! Она убежала в чужие края!» «Сегодня просто сплошные приключения Буратино какие-то!».
— От тебя сбежишь! — Заметил Гордеев недоверчиво. — Хватит врать!
— А что такое?! — пожал плечами Кравцов.
— Да все! Насильно держать женщину в заточении! Дикость какая-то!
— Тебе этого не понять! — грустно покачал головой Кравцов.
— Ну да, конечно! Куда мне! И охрана у тебя, по всему видно, хреновая! Лиду упустили, а меня, наоборот, пропустили. — Гордеев уже понял смысл разговора Кравцова с охранником.
— Это точно, — согласился Кравцов. — Слушай, а как ты через забор перебрался-то?
— Очень просто. Перелез и все.
— Интересно, — задумчиво сказал Кравцов. — Надо будет поверху колючую проволоку пустить. И ток провести.