— Ага, и сторожевые вышки по углам расставить, — в тон ему продолжил Гордеев, — советую также собак завести…
Через полчаса они уже сидели за столом. Все еще без особой симпатии глядя друг на друга, они заключали между собой союз.
— Слушай, мне плевать, чем ты занимаешься, — говорил Кравцов. — Да мне вообще плевать на тебя. И то, что к тебе чувствует Лида, — это тоже мне безразлично…
— Да? — недоверчиво переспросил Гордеев.
— Ну почти безразлично, — глянул на него исподлобья Кравцов. — Для меня сейчас самое главное — ее безопасность! Понимаешь? Она мне очень дорога.
— И мне тоже, — сказал Гордеев.
— Вот и хорошо. Так что теперь нужно найти ее. А потом уж решим…
— Что решать-то будем? — поинтересовался Гордеев.
— Ну насчет Лиды… — ответил Кравцов с некоторой неохотой.
— А! Так это она сама пусть решает, — предложил Гордеев.
— Пусть решает, — легко согласился Кравцов. — Короче, ты меня слушаешь или нет?
— Ну, слушаю. Весь внимание. Куда она могла деться?
— Понятия не имею.
— И как же мы теперь ее найдем?
— Я найду! — уверенно сказал Кравцов.
— Отлично! Как? — спросил Гордеев.
— Я сейчас подключу всю городскую милицию. Она и будет искать.
— Серьезно? У тебя такие большие связи?
— Нечего улыбаться! Деньги в этом мире делают все. Ну почти все, — уточнил Кравцов, видимо вспомнив давешний разговор с Лидой. — Теперь деньги помогут нам найти Лиду. Милиция любит деньги.
— Да, деньги делают чудеса, — съязвил Гордеев. — Только вот любовь на деньги нельзя купить, да, Кравцов?
Кравцов исподлобья посмотрел на Гордеева.
— Напрасно ты так. Я ведь не предлагаю деньги за любовь, — процедил он сквозь зубы.
— Это делает тебе честь, — насмешливо кивнул Гордеев.
Кравцов зло сверкнул глазами, но сдержался.
— Кстати, а чего ты сюда приперся? — сменил тему он. — Я имею в виду в Андреевск.
— Защищать одного вашего кандидата в губернаторы. Его посадили в тюрьму, а я должен его оттуда вытащить.
— А, ты, значит, адвокат Зайцева? — догадался Кравцов.
— Ну да. А что?
— Ничего. Просто сложно тебе будет этот клубок распутать!
— Ты что-нибудь об этом знаешь?
— Я знаю тех людей, верхушку. Этого достаточно для того, чтобы сделать подобный вывод.
— Удивил! Я тоже догадываюсь, что это за люди.
Кравцов пожал плечами. Гордеев внимательно посмотрел на него.
— Если понадобится, ты мне что-нибудь о них расскажешь?
— Что-нибудь? Ну если адвокат Гордеев согласится принять от меня посильную помощь в этом вопросе… Расскажу, отчего же не рассказать, — надменно улыбаясь, произнес Кравцов.
— У нас ведь союз, — напомнил Гордеев.
— Да-да, — кивнул Кравцов.
— Вот номер моего сотового телефона, звони в любое время, как только станет что-нибудь известно о Лиде.
— Хорошо. — Кравцов взял бумажку с номером телефона и протянул Гордееву свою визитку. — Вот все телефоны, по которым ты сможешь связаться со мной.
— Но ты своих горилл предупреди, чтобы они меня пускали к тебе.
Кравцов расхохотался.
— А зачем? Ты же и так, как червяк, в любое место пролезешь! Ладно, ладно, предупрежу.
— Мне пора, — сказал Гордеев.
Кравцов проводил Гордеева до калитки.
— Всё! Пошел, — сказал Гордеев, потирая ушибленное плечо.
— Давай.
— Ну и ты давай. Приложи все усилия к поискам Лиды!
— Не сомневайся!
— И это… Позвони мне обязательно, как только станет что-нибудь известно.
— Да ты ж сам не отстанешь, чего тебе звонить?
— Это точно! Я не отстану! Вот поэтому и позвони!
Кравцов несколько секунд внимательно смотрел на Гордеева, потом медленно протянул ему руку для пожатия. Гордеев глянул на протянутую ему руку и, ни секунды не сомневаясь, протянул свою. Рукопожатие состоялось. Им был скреплен заключенный между ними союз.
Кравцов еле заметно улыбнулся Гордееву:
— Не переживай! Позвоню!
9
Вернувшись в свой гостиничный номер, он даже не нашел в себе сил раздеться и беспробудно проспал до следующего утра.
…Гордеев лежал на узкой гостиничной кровати в своем номере и безразлично смотрел в потолок. Обычно по утрам он чувствовал прилив сил. Сегодня же на него вдруг накатила жуткая хандра. Исчезновение Лиды, ожидание звонка Кравцова, кладбище, поминки маленькой Софьи, состояние ее родителей — все это слилось в единую негативную и даже какую-то трагическую волну, которая накрыла его с головой. Гордеев ощущал смертельную усталость. Но как человек опытный, он понимал, что это всего лишь психическое переутомление.
«Что-то тут нечисто, — продолжал он свои размышления. — Отец девочки что-то знает, мне так кажется… Как-то странновато он себя ведет. Идти на контакт совершенно не хочет. Нет, от него ждать нечего. А может, он что-то задумал?… Но что же делать? А делать, наверно, нужно вот что… Нужно завтра же пойти и попытаться пообщаться с матерью Софьи. Попытка — не пытка!».
Сон постепенно опять сморил его. Размышления зашли в тупик. И он снова заснул, по-детски прижимаясь щекой к своей ладони.
Когда щебетание птиц и крики детей снова, как и в Москве, ворвались в сон Юрия, часы уже показывали почти полдень. Он недовольно укрылся одеялом с головой, но тут же проснулся от странного чувства неудобства. Он только сейчас обнаружил, что всю ночь проспал в одежде.
Со скрипом он встал и поплелся в ванную. Потом — чашка горячего кофе перед телевизором. Московские каналы Гордееву были неинтересны, и он переключил на местные новости. Молодая дикторша рассказывала о происшествиях. Гордеев весь напрягся, думая, что такие случаи, как история с Зайцевым и убитой им девочкой, имеют огромный резонанс в маленьких городках, их потом мусолят месяцами. Вопреки его предположению о Зайцеве, да и вообще о выборах не было ни слова.
— И еще об одном серьезном происшествии. Вчера поздно вечером, около одиннадцати часов, на улице… — говорила дикторша, — был сбит старший лейтенант милиции Алексей Маковский, 1967 года рождения.
Кружка с горячим кофе чуть не выпрыгнула у Гордеева из рук. Он подбежал к телевизору и увеличил звук.
— …получил несколько переломов и черепно-мозговую травму. От полученных травм скончался на месте. Виновный в происшествии скрылся с места преступления. В данный момент ведутся поиски преступника. Напомним, что около месяца назад была убита дочь лейтенанта Маковского Софья. По подозрению в убийстве девятилетней девочки был задержан кандидат в губернаторы Андреевской области Евгений Павлович Зайцев. Что это? Стечение обстоятельств или непримиримая вендетта, объявленная кем-то семье Маковских? Но как бы там ни было, мы приносим искренние соболезнования единственному оставшемуся в живых члену семьи Маковских — Екатерине Васильевне, вдове и матери погибшей девочки.
Гордеев был потрясен услышанной только что новостью. «Случайность? — лихорадочно думал он. — Может быть, и случайность, но это маловероятно. Скорее всего, просто-напросто убрали. А за что убирают? Обычно либо за слишком длинный язык, либо за зоркие глаза и догадливость. Длинный язык отпадает. Значит… Как я и догадывался, Маковский что-то знал. Точно знал. Только вот что? Черт побери! Ну вот что бы ему не открыться мне вчера? Теперь никто уже ничем не поможет. Хотя… Конечно, кощунство — беспокоить женщину в такую минуту… Но это последний шанс, другого выхода нет! И времени уже почти не остается».
Гордеев быстро оделся и помчался домой к Екатерине Васильевне Маковской.
Дверь ему открыла сухонькая старушка, та самая, которую он уже видел на поминках.
— Здравствуйте, я к Екатерине Васильевне, — запыхавшись, произнес Гордеев.
— Здравствуйте, — старушка вроде бы даже его и не узнала, хотя не далее как вчера предсказывала ему долгую жизнь…
— Она дома?
— Она дома, но с вами вряд ли сможет поговорить. У нее такое горе… — старушка затрясла головой.
— Да, я слышал. Но мне необходимо… Именно об этом… — Гордеев умоляюще сложил руки.
— Что вы, что вы, нельзя! — Она кинулась в дверной проем, как на амбразуру. — Она же с ума сойдет от горя! Она же рассудка лишится!
— Да как же вы не понимаете! Мне просто необходимо с ней поговорить!
— Нет, нет! В следующий раз. — Старушка была непреклонна.
— Да какой, к черту, следующий раз! — рассердился Гордеев. — Мне же нужно кое-что важное… Она может знать! Для расследования! Это для расследования!
— Ну да, конечно, все вы так говорите! Только что-то дел не видать! Ни стыда у вас, ни совести! — мотала головой старушонка.
— Да нет же! Вы меня не за того принимаете! Я не журналист! Я адвокат!
Слово «адвокат» поразило старушку. Возможно, в ее памяти возникли многочисленные мыльные сериалы, и слово «адвокат», явно связанное с чем-то судейским. А может, перед ней даже предстал образ справедливого человека в черной мантии. Короче говоря, это слово сильно ее впечатлило. Она освободила дорогу и сказала:
— Так вы б сразу так и говорили — я, мол, из суда, этот… как его… адвокат. А то ходят из газет всякие, никакого понятия о чужом горе! Все выпытывают, что да как. А потом в газетах невесть чего печатают! Ну вы проходите, гражданин судья, то есть… как вы там? Да, адвокат. Вы, конечно, можете попробовать с ней поговорить, но она в таком состоянии… Уж и не знаю.
Гордеев поблагодарил старушку, которая проводила его в комнату, где сидела, укрывшись большим пуховым платком, вдова Маковского. Гордеев закрыл дверь и сел напротив нее на стул. Взгляд ее был совершенно безжизненным.
— Здравствуйте, — поздоровался с ней Гордеев.
— Здравствуйте, — эхом отозвалась она, глядя в стену.
«Разговаривает — уже хорошо!» — подумал Гордеев.
— Я сейчас вам кое-что скажу, и очень вас прошу, внимательно выслушайте меня, постарайтесь понять то, что я говорю, — попросил он. — Только очень внимательно! Потому что я хочу вам помочь. Хорошо?
Она совершенно безразлично покачала головой.