– Лейтенанта Соколова в штаб на доклад к генералу Лозину немедленно!
– Сейчас прибуду! – Он откликнулся и начал поспешно надевать гимнастерку и брюки, оставив в стороне промасленный черный комбинезон танкиста.
Ординарец генерала уходить не спешил. Наоборот, с любопытством уставился на танкистов, потом и вовсе не удержался от вопроса:
– Это вы так капитана Карпова довели? Он уже полчаса в штабе кричит, генералу грозится в НКВД на вас донесение написать.
– Сильно ругается? – Бабенко выглядел очень взволнованным от плохой новости.
Ординарец насмешливо фыркнул:
– А то, орет, красный весь, слюнями мне все бумаги заплевал. Саботаж, говорит, вы устроили. – Он окинул внимательным взглядом фронтовиков, подумал про себя, но вслух говорить не стал, что они непохожи на саботажников.
Мозолистые руки с несмываемым мазутом и машинным маслом, лица серые от постоянного нахождения в загазованном тесном пространстве танка, затертая, латаная форма, совсем непохожая на лощеный вид капитана Карпова. И смотрят ребята прямо, без страха. Обычные боевые танкисты, спаянные между собой работой в одном экипаже, вон как дружно выстроились следом за командиром.
Соколов окинул удивленным взглядом остальных членов отделения:
– А вы куда?
– Алексей Иванович, я с вами, раз с меня все началось, то я и отвечу перед генералом, – решительно заявил мехвод.
Логунов встал рядом с ним плечо к плечу:
– Мы никого из своих в обиду не дадим. Это из-за меня Карпов этот беситься начал, поэтому я тоже пойду. Пускай он мне в глаза все про саботаж скажет, а то за спиной горазд шуметь, как я посмотрю.
За спиной башнера вытянулись напряженные, перепуганные происходящим Омаев и Бочкин, по серьезным лицам стало понятно, что их тоже не прогнать, вместе пойдут с командиром как в бой, так и на выволочку в штаб.
Но перед тем как шагнуть за дверь командного пункта, который расположился в добротном бывшем домике лесника, Соколов приказал своим ребятам:
– Ждите на улице, если будет нужно, то позову. – Ему меньше всего хотелось представать перед генералом Лозиным беспомощным ребенком, который привел с собой защитников.
Весь экипаж послушно застыл у двери и напряг слух, чтобы постараться понять, о чем же будет идти речь внутри постройки. В маленькой избушке была жарко натоплена печь, только сидящий на табурете капитан Карпов был красным не от духоты, а от приступа гнева. Он все еще тяжело дышал, поводя по сторонам налитыми от крови глазами. При виде Соколова штабист подскочил и ткнул пальцем ему почти в грудь:
– Вот полюбуйтесь, товарищ генерал. Утром явились на занятия в пыли, в грязи, рожи помятые, словно только что с гулянки. С первой минуты задираются, слова не дают вставить. Устроили не учения, а черт-те что. И это при своем боевом командире, который стоит и молчит, пока его бойцы нарушают дисциплину, хамят, на полигоне гонки устраивают, будто мы тут в детские покатушки играем.
Алексей мысленно в сторону отодвинул растущую злость, представился коротко:
– Лейтенант Соколов, командир третьей танковой роты в составе первого батальона первой Краснознаменной танковой дивизии по вашему приказанию прибыл.
Лозин, высокий круглолицый мужчина с короткой «под ежик» стрижкой, взмахом руки остановил Карпова, который набрал уже было воздуха в грудь побольше, чтобы дальше продолжить перечислять прегрешения экипажа «семерки»:
– Товарищ Соколов, Алексей Иванович, если не ошибаюсь, расскажите по порядку, с чего начались учения и как так получилось, что товарищ капитан удалил вас с полигона за саботаж занятий.
Соколов немало удивился, что командующий знает лично его фамилию и отчество, но откашлялся и подробно пересказал все события утра, стараясь избежать резких слов, делая акцент лишь на технической стороне вопроса. По лицу Карпова он видел, что тот опять начинает закипать от ярости, но сдерживает свой пыл при начальстве. После окончания его рассказа Лозин неопределенного хмыкнул:
– Ага. – И вдруг резко переключился на капитана: – Скажи-ка, Карпов, а почему им башню-то не надо было переворачивать перед препятствием?
– Ну как же, Семен Егорович. – Тон у Карпова вдруг стал тише. – Согласно поставленному заданию, танкисты отрабатывали тактику боя при плотном расположении противотанковых заграждений. А они помчались просто по полю с повернутой назад башней, орудие не было направлено в сторону противника.
– У тебя какие были ориентиры для огня, товарищ капитан?
Карпов замолчал в растерянности. Лозин ткнул пальцем в потолок:
– Где враг-то у нас, вверху? Или, может быть, слева? – Его палец указал на пышущую жаром печь. – Или, может, под маскировкой его не видно? Куда стрелять башнеру?
В домике установилось молчание. Лозин прищурил глаза, словно рассматривая Карпова внимательнее:
– Ты экипажу маршрут без ориентиров для стрельбы поставил, они его прошли согласно приказу, не понимаю, в чем саботаж? Нет целей, катались просто по полю… И правда, какой-то потешный полк! Цель учений – отработать прохождение маршрута, максимально близкого к местности будущей операции, в том числе и предполагаемые ориентиры огня. А цели наши – это Мгинские высоты – скалистый перешеек с лесистыми площадками, где немецкая артиллерия замаскирована естественным заграждением прекрасно. И бить башнерам придется вслепую, по ориентирам, которые даст разведка с воздуха. Градусы, угол смещения, километры! При этом перемещаться надо быстро и аккуратно, потому что у немцев огромное преимущество – подходы к своим плацдармам они готовят против танков по всем правилам. Плюс рельеф горно-лесистый с болотистой почвой. Вот для отработки этого и создан полигон, я вывел в резерв лучшие кадры с линии фронта, бронетехнику новую с завода пригнали.
Карпов, теперь бледный и притихший, заторопился с ответом:
– Мы как раз, товарищ генерал, отрабатывали маневры. И ориентиры тоже добавим обязательно, как вы и сказали, в градусах.
Только Лозин будто его уже не слышал, снова задумчиво он задал новый вопрос:
– Капитан Карпов, что такое танковая карусель?
Тот судорожно дернулся, словно от удара, и с трудом выдавил:
– Такого понятия в тактике танкового боя не существует.
Лозин повернулся к Соколову:
– А ты как думаешь, бунтарь? Существует танковая карусель?
Алексей кивнул:
– Так называют, когда делается смена машин роты без остановки, две на огневой точке и одна на пополнении боеприпаса. Один расстреливает цели по координатам, второй на подходе, третий на безопасном рубеже, где машины со снарядами или дизелем на заправку. Так «тэшки», то есть, простите, Т-34, сменяют друг друга по очереди. Получается массированная огневая атака по скоплению пехоты, техники или укреплений на вражеских позициях.
Лозин одобрительно затряс головой и соединил руки в огромное кольцо:
– Вот такую дырень можно в немецкой обороне пробить, а дальше смещаем карусель и вперед – следующую брешь делать. – Генерал вдруг поднялся, пожал руку Алексею и приказал: – Вольно, лейтенант. И тебе, и твоему экипажу до завтрашнего утра увольнительная. Отдыхайте, отсыпайтесь, ребята, а завтра жду на полигоне бодрых для продолжения учений.
Весь экипаж «семерки» замер от неожиданности за дверью, слушая разговор. Ведь ждали разнос от командования, а вместо него – неожиданная увольнительная. Даже сдержанный Соколов закрутил головой, переводя взгляд с немым вопросом то на капитана, то на генерала Лозина. Притихший в углу генеральский ординарец сообразил быстрее фронтовика, он подскочил и боком начал теснить Алексея к двери:
– Ну давайте, товарищ, на выход. У Семена Егоровича еще сегодня смотр учений на полигоне. Времени нет на раздумья, по команде «вольно» расходимся.
– Кондрат, проводи товарища, пускай сегодня танковому отделению выдадут двойную пайку довольствия. – Генерал уже садился обратно на свое место. Лицо его вытянулось, пролегли жесткие складки на лбу и около рта. – Никого ко мне не пускать в течение часа, и сам тоже снаружи побудь.
– Я, товарищ генерал, за обедом тогда для вас схожу, уже вон дымок стоит, повар управился. – Ординарец плотно закрыл за собой дверь. На секунду прислушался к происходящему, но все же сдержал свое любопытство. Отпихнул растерянных членов экипажа подальше от двери. – Ну чего стоите-то, давайте к кухне шагайте. Вон на запах топайте, не ошибетесь.
Сам же подхватил в углу парочку котелков, зашагал рядом, рассуждая вслух:
– Ну дела, генерал аж побелел, как разозлился. Семен Егорович такой, слова не скажет матерного, воспитанный человек, с образованием, но внутри! – Ординарец потряс кулаком в воздухе.
Через несколько шагов парень набрал вдруг полную грудь воздуха.
– Эх, хорошо тут дышится. Воздух без гари, войной и не пахнет. Как будто на охоте зимней или рыбалке. – Парень подмигнул молчащим танкистам. – Вы чего кислые такие? Сейчас от пуза наедитесь, потом – на боковую, в тепле отдыхать. Хоть пару часиков подремать, и не помню, когда спал так сладко. Всегда атаки ждем, взрывы гремят, костерок или печку нельзя – светомаскировка. А сегодня хорошо! Значит, потом так завернет, что черти взвоют. Атака на Синявино, Мгинские выступы, слышали? Там к немцу не подступиться, засели гады в скалах, за деревьями в лесу, и палят по нашим. Ну ничего, под Сталинградом вам показали, где раки зимуют, и тут вышибем! – Парень снова ткнул кулаком в небо. Потом потешно скрючился, изображая страдания. – Вот так Гитлера перекосит, как сапогом русским ему под зад прилетит.
Ступор у танкистов прошел, теперь они улыбались, поглядывая на разговорчивого генеральского помощника Кондрата, который так забавно изображал поверженного тирана. Повар у дымящейся полевой кухни тоже с восторгом попросил парня:
– Давай изобрази еще, ишь, театра какая выходит, хорошо!
Вдохновленный зрителями, парнишка принялся гримасничать и забавно показывать, как немцы бегут прочь под ударами Красной армии. Под крики и одобрительный хохот подошли остальные танкисты, у которых закончились маневры, и выстроились в очередь к полевой кухне. Они тоже с восторгом принялись наблюдать за забавной пантомимой. Под взрывы заразительного смеха талантливый парнишка несколько раз повторил свой коротенький этюд, как вдруг его остановил протяжный выкрик со стороны штаба: