риков, которым приходилось выживать на нищенскую пенсию, а воспоминания о счастливой советской жизни с каждым днем казались все реальнее. Но собачиться с напарником Чигаркин не хотел, так что иногда все же тратил пару часов своей жизни на эти бессмысленные беседы.
Прошла еще пара дней. И в какой-то момент Игорь уже не мог не замечать, что нелепая, казалось бы, идея Республиканского наконец стала приносить определенные плоды. После первых отсевов в кабинет начали заходить индивиды, которые уже совсем не выглядели обычными интернет-болтунами. Это были люди средних лет, в основном мужчины, неразговорчивые, подозрительные, почти не идущие на контакт. У некоторых за плечами имелось военное прошлое, а весь вид и поведение говорили о том, что насилие для них не такое уж табу. Скорее даже наоборот. В общем, контингент заметно изменился и стал куда перспективнее, чем поначалу.
Правда, в подавляющем большинстве своем уже через несколько минут допроса и демонстрации фотографий с мест преступлений эти «крепкие орешки» лопались, как воздушные шары. Тон менялся с круто-сурового на козлиное блеяние, а некоторые даже начинали плакать и каяться в том, что писали свои злобные выпады, не подумав. Судя по всему, не подумав вообще ни о чем, и в самую первую очередь – об ответственности и последствиях.
Под вечер дня, когда контингент допрашиваемых сильно поменялся, в кабинет заглянул старший лейтенант Порфирьев – один из доверенных бойцов Республиканского – и зловеще пробасил, изображая шепот:
– Евгений Александрович, сейчас будет интересный экземпляр. Ларин Александр. Обратите внимание.
– Принято. Тогда заводите не сразу, а минут через пять.
– Есть.
Когда дверь за старлеем закрылась, наследник красного командира с вызовом посмотрел на Чигаркина: что, мол, не ожидал?! А мы и не такое могем.
Затем он порылся в распечатках, достал нужную пачку и стал внимательно штудировать. Александр Семенович Ларин даже при самом беглом взгляде сильно напоминал лубянского стрелка. Можно сказать, просто до безобразия. Возраст – сорок лет, безработный, в разводе, живет с матерью. Раньше работал охранником, но недавно был уволен. Есть лицензия на оружие.
У Республиканского запульсировала жилка на виске – он отчетливо почувствовал, что нащупал нечто стоящее. А после знакомства с комментариями, которые Ларин оставлял в сети, ощущение стало почти материальным. Призывы учить, наказывать и убивать у Ларина звучали не просто как эпатажные выкрики. Они вполне походили на руководства к действию. Без лишних экивоков. Все четко, аккуратно, «по делу».
«Я бы, таких, как этот вонючий ростовщик, – было написано под сообщением об убийстве старшего и младшего Красовских, – сажал на кол. И пока кишки старого хрыча натягиваются на деревяху, рубил бы внучка крупными кусками. А так – слишком легкая смерть. Халтура».
В одном из сообщений на личной странице Ларин заявлял: «Некоторых журнашлюх следовало бы поучить с пристрастием, чтобы всем стало понятно: будешь лизать жопы властям и брехать, как последняя шавка, – поплатишься головой. Тогда во многих этих газетенках заметно бы поубавилось проплаченных жидомасонских прихлебателей. Выстрел в бочину хорошо вправляет мозги».
Но даже не его злобные посты больше всего привлекли внимание Республиканского, нет. Самым интересным были аккаунты, которые Ларин зарегистрировал в разных соцсетях. Вернее, имена владельцев этих самых аккаунтов. Тарас Бульба, Мордаунт, Влад Цепеш, Эдмон Дантес и, самое интересное, – Родион Романович. Фамилия последней учетки была не указана, но это и не требовалось. Кто ж не знает, как звали Раскольникова? Да и остальные персонажи прекрасно известны всем, кто хоть немного помнит школьную программу. Так что выходит, что все имена, которые Ларин использовал, – это литературные персонажи. И не просто персонажи, а мстители и убийцы.
Ай да Перемогин, ай да сукин сын. Все угадал, мозгоправ чертов.
– Игорь, ты погляди! – Республиканский ткнул распечатки под нос напарнику. – Ну что скажешь?
Тот пробежал первые листы глазами.
– Может, и не пустышка, – уклончиво, как всегда, ответил он и нахмурился.
– Ха! Ставлю пол-литра, что это самый перспективный вариант из всех. И у наших столичных «специалистов» ничего даже близко похожего нету.
– Нууу…
– Да и плевать! Начнешь с ним работать, ладно? Я пока дочитаю его писанину и подключусь. Хочу со стороны послушать, что наша птичка будет петь.
– У меня вообще-то и своих дел…
– Эй! Ну, не заставляй тебя упрашивать. Ты ж знаешь, за мной не заржавеет. Пожалуйста.
Чигаркин вздохнул и согласился.
Буквально через пару секунд дверь открылась, и на пороге возвысился все тот же старший лейтенант Порфирьев, пропуская вперед мужчину в больших очках с роговой оправой.
– Присаживайтесь, Александр Семенович, – сделал приглашающий жест Чигаркин и стал вертеть в руках ручку, не сводя глаз с посетителя.
Ларин производил не самое приятное впечатление. Фигура рыхлая, оплывшая, одежда неопрятная, несколько дней не бритое лицо все в пегой щетине, плечи опущены из-за привычки сутулиться. Судя по землисто-лиловому цвету лица, жизненные проблемы зачастую решаются алкоголем. И все было бы во внешнем виде этого мужчины довольно обычным, если бы не тяжелый неприязненный взгляд. Глаза за толстыми стеклами очков смотрели цепко и оценивающе.
Одет он был в черное худи с капюшоном и передвигался слегка заторможенно. Худи было такое же, как у преступника, зафиксированного камерой.
– Меня зовут Игорь Валерьевич Чигаркин, и я хочу задать вам несколько вопросов.
Ларин никак не отреагировал. Он сидел на стуле и мрачно смотрел перед собой. На диалог он был явно не настроен. Ладно.
– Назовите, пожалуйста, ваше полное имя и дату рождения.
– Александр Семенович Ларин, шестое января тысяча девятьсот восьмидесятого года.
Дальше пошли стандартные вопросы: где прописаны, кем работаете. Ларин отвечал односложно и неохотно.
– А где вы были три недели назад примерно в четырнадцать – пятнадцать часов?
– Вы издеваетесь, что ли? Я, по-вашему, записываю свой распорядок по часам? – С каждым вопросом мужчина горячился все больше. – На кой хрен мне это? Я безработный, сижу дома. Я и на часы-то почти не смотрю. Откуда мне знать?
– Вы не горячитесь, Александр Семенович…
– Да идите вы… Сами не горячитесь! Притащили меня сюда без всяких объяснений, а теперь еще тупые вопросы задаете.
– Кстати, да, – внезапно встрял Республиканский, который уже пару минут внимательно наблюдал за тем, как протекает беседа. – Могли бы и не спрашивать такого, Игорь Валерьевич. Ну какой нормальный человек помнит, чем занимался три недели назад? Вот вы сами-то помните?
Потомок красного командира по-свойски плюхнулся на стул напротив Ларина и снова заговорил как со старым приятелем:
– Я, например, не вспомню и что три дня назад было, не то что три недели. Да и зачем это нормальному человеку, согласны?
– Ну да, – неохотно отозвался Ларин.
«Хорошего копа», роль которого явно взял на себя Республиканский, такая холодность не смутила. Он наклонился к собеседнику и заговорил сочувственным тоном:
– Вы ведь до недавнего времени охранником работали, правильно?
– Работал. И что?
– Да ничего. Просто вспомнил… У меня вот брат тоже супермаркет охранял. В армии был героем, а потом… кому он нужен… К нам не взяли по инвалидности – вот пошел в ВОХРу… А потом – раз! – и в один прекрасный день его уволили. Ни причин не объяснили, ничего. Просто выставили за дверь, как собачонку.
– Я на складе работал…
– Тогда вы понимаете. А при увольнении вам сказали, в чем причина?
– Ну сказали, что уже возраст и навыки… Что им нужен человек помоложе…
– Это в сорок-то лет? Ну вообще уже совесть потеряли! – возмутился Республиканский, качая головой. – Моему брательнику тоже что-то вроде такого наплели. Но кто ж поверит этой брехне? Просто начальство кого-то своего решило пристроить на хорошее место, да и все.
– Скорее всего.
– А теперь ведь пойди еще найди работу нормальную, а? Кризис. Никто не хочет брать – лишние расходы. Вот и приходится сидеть дома, книжки читать. А что еще делать?
– Ну да. Я тоже на книжки присел, – кивнул в ответ Ларин и поправил очки. – Даже в библиотеку записался.
– И правильно. Покупать сейчас книги – это ведь никаких денег не хватит.
– Ну да. А так и время есть где скоротать, и просвещение, и вообще.
– Вот-вот. Нынче-то молодняк ничего не читает. Они и говорят с трудом, а уж пишут – и подавно.
Ларин начал кивать все активнее и включился в беседу. Все! Наживку захватил, осталось только грамотно его провести. Республиканский победно глянул на Чигаркина.
Между тем Ларин начал говорить уже сам:
– Раньше-то книжки по десять копеек стоили – любой мог купить. А если подписку оформить, в библиотечный клуб вступить, так вообще шикарные издания можно было покупать. А теперь что? Паршивенькое издание на туалетной бумаге – тыщу рублей. И кто их покупать будет?
– Так если б только книги. Сейчас же все в такие деньги, что на зарплату в принципе жить невозможно. Разве что в каких-нибудь банках-ломбардах в кредит брать.
Ларин посмотрел на собеседника, как на наивного ребенка:
– Какие там кредиты? Вы что? Вы видали, какие упыри этими конторами всеми владеют? Это ж проще сразу удавиться.
– Или их удавить. Ну серьезно. Натуральные же вампиры – наживаются на несчастьях других. И только жиреют.
– А вы потом в долгах, как в шелках, материну пенсию на проценты отдаете.
– Жесть! Их бы топором по башке…
– Вот именно! – горячо замахал руками Ларин. Щеки у него покраснели, дыхание сделалось прерывистым и неровным. – И не только их, но и щенков их, и всех сочувствующих. До седьмого колена!
– Правильно! Как Раскольников старуху-процентщицу! И как этого, из «Деньгомига», да? Хрясь топором!
– Да! – с горящими глазами повторил Ларин.