Печенкин мягко потрепал ее по щеке и сказал, что сейчас придет.
Вернулся он быстро, с пакетом, из которого выложил на стол фрукты, коробку конфет и бутылку вина. Даша сразу нашла себе дело – захлопотала, моя фрукты и стаканы. Грустные мысли отступили, тем более, что вино оказалось неплохое. Завязалась оживленная беседа, причем надо отдать должное Печенкину – он показал себя превосходным собеседником, шутил, рассказывал смешные истории про их телевизионных коллег. Неловкость и смущение отступили.
Постепенно от стал придвигаться все ближе, раз – и Даша уже сидит у него на коленях, два – и его пальцы бегают по ее телу, освобождая от одежды, три – свет погас, четыре – она, обнаженная, в постели, зябко дрожит, к ней под одеяло проскальзывает голый мужчина, похотливо прижимается, находит ее губы, впивается в них торопливым и грубым поцелуем… Пять – вот оно и случилось. С чувством облегчения Даша пошла в душ, с наслаждением смыла с себя водой следы от чужих прикосновений. Когда вышла – в комнате вновь горел свет, а Печенкин, одетый и застегнутый на все пуговицы, уже ждал ее, выражая нетерпение.
– Нам пора, – он красноречиво взглянул на часы. – Одна до дома доберешься?
– Доберусь.
– Я могу проводить, но это нежелательно, все-таки я – человек семейный.
– Нет-нет, не беспокойтесь, я доберусь сама.
– Насколько я знаю, ты живешь где-то рядом.
– Да, пять минут пешком. Не беспокойтесь, я дойду.
Выйдя из гостиницы, они довольно холодно простились, он поспешно зашагал в одну сторону, а Даша – в другую.
Действительно, домой она добралась быстро. Если не за пять, то уж за десять минут точно. Горин встретил ее мрачный и злой.
– Где была? – дрожащим от гнева голосом спросил он.
– Да-а-а… – она неопределенно махнула рукой.
– Да ты совсем пьяная! Кто тебя так напоил?
– Пила… с РКС-никами.
– Как это тебя к ним занесло?
– А так – меня, кажется, направляют в РКС редактором, ну и пришла я в коллектив, познакомиться… Они мне и налили. Отказываться неудобно было, ты ж понимаешь.
– А почему ты не отвечала? Я звонил… раз десять, наверно!
– Да? Прости, не слышала. А сейчас я безумно хочу спать. Давай обсудим все завтра. Тем более, есть что.
Глава 7
На ближайшей летучке Марго, восседавшая во главе президиума, представила коллективу нового редактора рекламно-коммерческой службы.
– Коллеги, сейчас я хочу проинформировать вас о кадровых перестановках. Все вы знаете, что наболевшей проблемой для нас долгое время была РКС, вернее, то, что в этой весьма значимой для нас службе до сих пор не было профессионального редактора. К сожалению, Игорь Александрович никак не решал этот вопрос, и вообще – с непростительной небрежностью относился к РКС. В результате низкопробные телеподелки засоряли наш эфир, низкое качество рекламного продукта отталкивало от нас рекламодателей. Вчера я приняла решение переместить туда в качестве редактора РКС Дарью Волкову. Ее проект закрылся, и мы пока не знали, каким образом использовать ее таланты. Уверена, что там Даша будет на месте. И надеюсь, что в самое ближайшее время ваш новый автор удивит нас высоким качеством рекламной продукции. Даша, поздравляю с вступлением в новую должность! Я уверена, что – как вы радовали нас в региональных проектах, так же будете радовать и в рекламных.
Все взгляды обратились на новоиспеченную рекламщицу. «Непотопляемая…» – услышала она завистливый шепот Деевой. Поймав на себе понимающий и сочувственный взгляд Риммы, она обворожительно улыбнулась ей и помахала рукой. «Все о’кей, детка! Не жалей меня! Все о’кей…»
Домой Даша шла в хорошем настроении, но, переступив порог, сразу поняла, что Горин не в духе.
– Даша, мне надо с тобой поговорить.
– Может, я сначала поужинаю? Все-таки я с работы…
– Нет, я не хочу ждать. Не могу. Я хочу все выяснить.
– Да что выяснить-то?
Она устало бросила сумочку в прихожей. Ей стало ясно, что он что-то знает. Чтобы оттянуть неприятный разговор, она нарочно долго мыла руки. Однако всю жизнь в ванной не просидишь, пришлось выйти.
– Если ты хандришь, не порть, пожалуйста, настроение другим. У меня сегодня был хороший день: меня официально перевели в РКС на должность редактора. И приказ подписан. Я считаю, что это – моя очередная победа. Так что вместо того, чтобы косо смотреть на меня, лучше поздравь.
– И благодаря чему, вернее, кому, ты этого добилась? Грубо говоря – каким местом?
– Ты хочешь меня оскорбить?
– Даша, сегодня я видел нашего водителя…
– И что?
– Он рассказал мне, на каком условии Печенкин согласился бы взять нового автора.
– Вот как? Откуда он знает?
– Думаю, на студии это ни для кого не секрет. Те девушки, которым он это предлагал, молчать не захотели.
– Глупости! – Даша пожала плечами. – У нас любят посплетничать. Тем более любят посплетничать на такие темы водители, как люди грубые и пошлые.
– Я бы поверил тебе, если бы не знал наверняка. Мне не только водитель говорил…
– А кто еще? Уж не бывшая ли твоя супружница? О! Ей-то сам бог велел вбить клин между нами!
– Я не буду тебе говорить, кто мне еще сказал, но… Лучше скажи мне прямо, глаза в глаза – у тебя что-то было с Печенкиным?
– Конечно, нет, – Даша нервно засмеялась, отводя глаза и краснея.
– Все ясно, – убитым голосом сказал Игорь. – Это было в тот день или в ту ночь, когда ты пришла пьяная?
Тут Даша не выдержала, ее затрясло, и она закричала в истерике:
– Да, у нас было! И не тебе меня обвинять! Я хочу работать! Понимаешь? На ГТРК, а не курьером или поломойкой. Ты-то вот не можешь после того, как генеральным директором поработал, в курьеры пойти! И я не могу в поломойки пойти после того, как звездой экрана была, фильмы снимала! Не могу и не хочу! Я хочу заниматься любимым делом! А ты сам знаешь, что Марго хотела уволить меня! А единственный способ был остаться в телекомпании – это попасть в РКС, а попасть туда можно было только через постель с Печенкиным! Ну, что тебе непонятно?
– Мне непонятно, зачем ты сделала это. Разве тебе не ясно, что в сделки с совестью вступать нельзя? Что ни одно хорошее дело не может быть оправдано, если ради него сначала пришлось совершить плохое?!
– Ой-ой-ой, только не надо мне морали читать! Ты говоришь, как идеалист! Как святой! А посмотри на себя – разве не ты бросил свою жену?
– Я бы поступил вдвойне хуже, если бы не бросил ее, а после того, что у нас было, продолжал жить с ней.
– Как же, по-твоему, надо было мне поступить?
– Во-первых, сказать мне. А во-вторых, уволиться. Но не потерять при этом лицо.
– Да? А на что бы мы жили?
– Это временные трудности. Их можно пережить! А своим предательством ты сделала нашу дальнейшую совместную жизнь невозможной.
Даша разрыдалась.
– Да чего вы все ополчились на меня? Чего вам всем от меня надо? Дайте мне спокойно работать и жить!
– К сожалению, в жизни всегда приходится делать какой-то выбор. Свой выбор ты сделала. Я ухожу.
– А как же я?
– А ты… Ничего-то в этой жизни ты не поняла…
Он нервно покидал свои вещи в сумку, с которой приехал к ней, и ушел.
Даша бессильно опустилась на пол и застыла, закрыв лицо руками. Ей было безумно жалко себя! Как впоследствии она жалела, что не послушалась Горина и вовремя не уволилась!.. Но в тот момент она считала, что поступает правильно.
Часть четвертая
Глава 1
Даша нажала кнопку на видеоплеере и обнулила материал. Нули… Человек на экране застыл с занесенной ногой. Сейчас она нажмет кнопку «Play» и пойдет отсчет – один, два, три… Человек на экране сделает шаг… Вот если бы в жизни можно было отмотать назад и вновь начать с нуля, если сделанный тобой шаг неудачен… Или нажать на паузу, чтобы было время подумать перед тем, как сделать этот решающий шаг…
Отсмотрев материал, редактор РКС вернулась в офис. Все уже сидели на своих рабочих местах. Окинув взглядом коллег, Даша подумала: «Начало-ось утро в деревне…»
А утро в рекламно-коммерческой службе обычно начиналось с того, что смурной Жан Жаныч, вздыхая и судорожно поправляя галстук, обводил присутствующих воспаленным и жалобным взглядом и призывал замогильным голосом:
– Господа, кто-нибудь!.. Я денег дам!
Обычно сбегать в ближайший ларек вызывалась менеджер Петрова Алла, так как Жаныч за услугу разрешал купить что-нибудь для себя. А потому и в этот раз Алла с готовностью отозвалась:
– Ага! Чего хочешь?
– Как обычно…
– А закусить?
– Ой, возьми что-нибудь на свое усмотрение. Ну, и… себе чего-нибудь.
Жан Жаныч Санников, мужчина в возрасте около пятидесяти, высокий и видный, одетый с иголочки, всегда в строгих и элегантных костюмах, считался самым успешным менеджером. Интеллигентность его лица подчеркивали очки, а над верхней губой темнела темная полоска усов. Он держался несколько вычурно, словно позабыл выйти из роли короля или, на худой конец, герцога. До того, как ветром перемен занесло его в рекламу, он играл в театре. Затем спился, был с позором изгнан и в итоге прибился на телевидение в РКС.
Еще один менеджер, Алла Петрова, двадцати пяти лет, аппетитная толстушка, крашеная блондинка, с наивным, добрым и глуповатым лицом. Однако, по словам Печенкина, она была далеко не проста и уж совсем не добра. Она окончила колледж культуры, или попросту «кулек», по специальности «оператор». Стажировалась в ГТРК. Разумеется, больше всего на свете ей хотелось как-то зацепиться здесь, однако о том, чтобы неопытной девушке устроиться оператором, не было и речи. Практика подходила к концу, а вместе с ней и возможность получить работу. И тогда Алла пошла ва-банк – заметив, что на нее с вожделением поглядывает шофер Юрка Петров, простой рабоче-крестьянский парень под сорок лет, она сошлась с ним. Буквально за считанные дни он бросил старую жену и дочь, Алла спешно забеременела, и когда она дохаживала последние дни до родов, подоспел его развод, пара расписалась, а там и сын родился. Чтобы избавиться от прежней семьи, родители Аллы пошли на жертву: отдали отставной жене с ребенком свою трехкомнатную квартиру, а сами вместе с дочкой вселились в дом к зятю. Отсидев в декретном, Алла, благодаря хлопотам мужа, вышла-таки на работу в ГТРК. Но, поскольку в операторы ее категорически не хотели, а не уважить заслуженного работника Петрова не могли, ей предложили попробовать свое умение на рекламной ниве. И, в целом, получилось. Алла брала своим обаянием – сельским мужчинам нравилась ее свежая, пышная красота, а если обаянием не получалось, она давила на жалость: «Ой, согласитесь, а то уволят, а ребенок маленький, а и пойти мне некуда».