– Как же мне плохо! – жалобно озвучила общую мысль Даша.
– Все, ребята, завязываем! Сегодня – ни-ни! – нахмурился Вася.
– Везет же тебе, Пашка, – заметил Егор, – мы – на работу, а ты еще поспать можешь.
– Щщас! – отозвался водитель. – Чтобы я завтрак проспал? Не дождетесь!
Однако, несмотря на благие намерения не пить, телевизионщики не смогли удержаться, когда, приехав в столовую, увидели стол, буквально ломящийся от нехитрых деревенских яств: пельменей, капустного пирога, закусок из квашеной капусты, соленых огурчиков и грибочков… Во главе этого изобилия стояли, как генералы на параде, запотевшие бутылки с беленькой.
– Ой, – побледнела Даша, – мне бы лучше рассольчика.
Однако аппетит пришел во время еды. Иван Афанасьевич, который на этот раз составил им компанию, настойчиво подливал и провозглашал тосты, от которых невозможно было отказаться: за то, чтобы съемки прошли удачно, чтобы обратная дорога легла скатертью, чтобы фильм получился…
После обильного завтрака вновь повеселевшая съемочная группа на УАЗе хлебосольного хозяина подкатила к льнозаводу. Им оказалось металлическое длинное здание с маленькими окошками под самой крышей. Внутри их встретил сильный шум, скрежет от работающих механизмов и серый густой туман, сквозь который с трудом проникал слабый свет из окошек.
– Что это? – воскликнула Даша.
– Да это пыль! – воскликнула Алла. И тут все почувствовали, что начинают задыхаться. Серый плотный туман был соткан из сухой пыли, образующейся от перерабатываемого льна.
– Да это вредное производство! – вскричал Вася. – Почему ваши люди работают без защитных приспособлений?
– Как же! – стал оправдываться Иван Афанасьевич. – У каждого есть маска, вот, на шее у них висят.
– Так почему же они их не надевают?
– Говорят, что они им мешают. Они в них задыхаются.
– А так они не задыхаются?!
– Ой, у меня от удушья начинает кружиться голова, – жалобно вставила свое слово Алла.
– Так они привычные.
– Распорядитесь, чтобы надели маски! Иначе снимать не будем. Люди без масок на вредном производстве – это антиреклама!
Иван Афанасьевич, припадая на одну ногу, подбежал к рабочим, поднося руку к лицу, стал взывать к ним, чтобы надевали маски. Видно было, что он надрывается, пытаясь перекричать грохот станков. Рабочие пожимали плечами и вообще всем своим видом выражали недовольство. Наконец маски кое-как водрузили на запыленные лица, и несчастный Егор, кашляя и отплевываясь, приступил к съемкам. Даша, почувствовав, что ее с минуты на минуту стошнит, поспешно вышла.
Кое-как, преодолевая состояние похмелья, телевизионщики завершили все запланированные на второй день командировки съемки. Много хлопот было с руководителем, который никак не мог сказать на камеру. Его колотила дрожь, он прятал глаза, краснел, тряс головой, то и дело отпивал из стакана, клацая о стекло зубами. Его пытались записывать, держа перед ним написанный на листке текст его выступления, вырезая по предложению и прочее. Наконец вымучили из него несколько коротких фраз и решили остальную информацию дать в закадровом тексте.
Зато вечером их ждал сюрприз: Иван Афанасьевич, хитро улыбаясь, повез их не в школу, а в одноэтажный дом за забором, который оказался домом для отдыха – там заботливые хозяева затопили баню, гости могли развлечься бильярдом, а в предбаннике для них был накрыт стол, который буквально ломился от нескольких сортов мяса, солений, закусок и салатов, а также от разнообразных горячительных напитков. Гостям выдали простыни, и после парной все с удовольствием сели за стол, чтобы поднять бокалы за удачное завершение работы. Когда же далеко за полночь пьяные телевизионщики приехали в школу, оказалось, что их спальня в самом деле хорошо натоплена. Иван Афанасьевич не обманул, сказав, что натопят так, что жарко будет.
Как известно, сильное опьянение, сама ситуация, когда в одной комнате находятся молодые мужчины и женщины, приятное тепло и разгоряченное тело жаждет обнажиться и скинуть с себя последние покровы в виде одеял, создают интимную, накаленную от желания обстановку. Однако Алла заснула сразу, так как тот факт, что ее муж работает с ней в одной организации, отбивал всякую охоту к флирту. Вася тоже быстро захрапел, он считался хорошим семьянином и не был замечен в изменах, а вот Паша и Егор оказались не прочь приволокнуться за Дашей и попытать счастья. Впрочем, свой выбор она сделала уже давно. Игнорируя водителя, она уселась на колени к Егору, а через несколько минут они уже лежали на ее кровати, отгородившись от окружающего мира тонкой перегородкой, сооруженной Иваном Афанасьевичем. Под тонкий храп Аллы, басистый – Васи и недовольное покашливание отвергнутого водителя они отдались своим неожиданно вспыхнувшим чувствам…
Глава 4
Наконец заказчик утвердил медиаплан и смету! Наконец можно приступить к работе по раскрутке кандидата. Это не какая-нибудь «заказуха» – здесь все серьезно.
Первый выезд был посвящен дому престарелых с показом в «Новостях». Информационный повод – благотворительная акция.
К обшарпанному двухэтажному дому, стоявшему на отшибе, в самом конце пустынной улочки, подрулил фургон. Из дома престарелых вышла делегация в лице директрисы и ее заместителя. Герой дня, Аркадий, в строгом костюме, с приличествующей случаю благостной миной, распоряжался выгрузкой из фургона телевизора с большим жидкокристаллическим экраном, нескольких десятков комплектов постельного белья и нескольких штук электрических чайников и тостеров. Работяги под его руководством занесли подарки в здание. Следующий эпизод запечатлел торжественную установку телевизора в комнате отдыха. Директор, полная дама преклонных лет с белокурым шиньоном, широко улыбаясь, под аплодисменты собравшихся вокруг стариков, включила его. Маленькое помещение заполнил стереозвук и затопило половодье ярких красок. Раздались восторженные возгласы. И уже через несколько минут обитатели дома престарелых, рассевшись вокруг экрана, с благостными лицами смотрели какую-то передачу. На их фоне была поставлена директриса для интервью.
– Как вас представить? – суетилась Даша, открывая блокнот и приготовляясь записывать имя и фамилию.
– Чуть левее – вы загородили телевизор, – распоряжался Игорь Малышев, двигая объективом камеры. – Все, можете говорить.
– Можно, да?.. – Почтенная дама набрала полную грудь воздуха и хорошо поставленным голосом выдала заготовленную заранее речь. – Я, как директор дома престарелых, несу ответственность за наших уважаемых ветеранов и, не скрою, мне часто приходится непросто… работать с тем бюджетом, который выделяется государством для их обеспечения. А потому я особенно благодарна меценатам, таким вот благородным людям, как Аркадий Михайлович. Ведь посмотрите, как счастливы наши ветераны! А что было до этого? Ведь понимаете, главное – накормить их, одеть-обуть. А духовная пища, так сказать, да прямо скажу – до нее не всегда руки доходили. И вот теперь, благодаря Аркадию Михайловичу, у нас такой замечательный современный телевизор! А что было…
Камера выхватила маленький старый телевизор, с презрением отставленный в угол в ожидании, когда директриса перевезет его к себе на дачу.
Следующее интервью, по сценарию – с жителями дома престарелых. Чтобы не тревожить стариков, Даша опустилась прямо на пол перед ними. Камера поймала детский восторг на сморщенных лицах.
– Мы очень рады тому, что у нас наконец-то есть такой прекрасный, такой современный телевизор! Ведь у нас одна радость – телевизор посмотреть. А наш-то старенький показывал плохо да ломался часто. А без телевизора что делать? Ну, попьем чаю, поговорим, да и спать ложимся. А теперь, благодаря Аркадию Михайловичу, мы будем в курсе всех событий!
Следующий эпизод можно было сравнить с приторной медовой патокой: старики со слезами на глазах пьют чай с привезенными для них печеньями и шоколадными конфетами, и вот заходит герой дня, заботливо осматривает своих питомцев, а они окружают его, пожимают руки, вытирают платочками прослезившиеся глаза:
– Спасибо тебе, сынок, низкий поклон! Сколько радости ты нам принес! Дай бог тебе здоровья, счастья, благополучия, долгих лет жизни! А уж мы молить о тебе Бога будем!
Одна восторженная старушка даже пыталась поцеловать ему руку. Аркадий смутился, неловко обнял ее за плечи, на его глаза, кажется, даже навернулись слезы. Момент оказался крайне удачным для съемок! И вот уже около него назойливая журналистка, от которой он пытается отмахнуться, но она нацелилась в него своим микрофоном и не желает отступать:
– Ой, девушка, да зачем это? Не надо. Я здесь не для того, чтобы на камеру светиться. Я человек непубличный.
– Тем не менее, Аркадий Михайлович, несколько слов… Почему вы решили устроить этот праздник?
– Такой уж я человек – не могу спокойно хлеб с маслом жрать, когда кому-то, может, этого хлеба недостает. Я ведь и на праздники всегда – в тюрьму, в больницу… потому что знаю, что там люди, которым не очень-то весело… А потом подумал, а почему только в праздники? Не лучше ли устраивать праздники для людей вот просто так… без повода. А почему именно для престарелых? А что – сильно хорошо живут наши отцы и матери, дедушки и бабушки в этих заведениях? Нет, всем это известно. Вот я и подумал – сделаю для них праздник!
Однако проплаченное славословие – это, как верно заметил Аркадий, – дело нетрудное, комфортное и приятное. Но перед Дашей стояла более глобальная задача – компромат на директора школы, представителя оппозиционной партии.
Пиарщица видела три способа получить нужную информацию – Интернет, подшивки городских газет и сарафанное радио. Между съемками и сценариями она облазила всю сеть, однако кроме скупых заметок, касающихся в основном его политической деятельности, ничего не нашла. В газетах о нем писали только положительные статьи. Даша знала всю его жизнь – но к чему придраться? Школу закончил с золотой медалью, с детства проявлял себя в общественной работе – н