– Да, реклама – это деньги, ты ж понимаешь.
– Понимаю. Но для меня творчество важнее. Тем более, что ты и до рекламы не была деньгами обижена, я думаю.
– Ну, да, но…
– Ой, Дашка, если б ты знала, как мы гордимся, что такую звезду воспитали! Ты мне должна спасибо сказать за то, что я строжилась, требовала… Порой была резка, излишне принципиальна, может быть…
– Спасибо… А… где сейчас Пашка?
– Пашка у нас. А где ему еще быть? Монтирует потихоньку. Поначалу задумчивый был, молчаливый, видно, что переживал… Мы у него не спрашивали ничего. Делали вид, что ничего не замечаем. Чего вернулся? А, говорит, не понравилось… Ну, не понравилось так не понравилось. Его дело. Сейчас он с одной тут живет…
– Ну, я рада за него. А то, знаешь, совесть замучила.
– Ты, как я понимаю, бросила его ради другого?
– Да…
– Счастлива?
– Н-нет, мы расстались.
– Да? Ну, не расстраивайся, значит, не судьба. Встретишь еще своего принца.
– А у тебя как?
– Да и я рассталась со своим… Давно уже. Он тоже жениться собирается, на дочери директора элеватора. Ну, это понятно – с одной стороны деньги, с другой стороны – власть… Но я не одна, разумеется.
– Как вообще здесь дела? Как наша телекомпания?
– Все нормально, все по-прежнему… Вы как здесь? Ну, ясное дело, командировка.– Да.
Даша рассказала о цели командировки. Жанна внимательно слушала, медленно потягивая пиво. Когда рассказ закончился, она рассмеялась:
– Ой, Дашка, представляешь – мы с тобой по разные стороны баррикад. Да-да. Мы, местная пресса, находясь под мэром, настраиваем общественность против твоего спонсора, добиваемся, чтобы добывал рачков химзавод. Это же спасение будет для города – глядишь, на шальных деньгах заводик наш поднимется, справится со своим банкротством, рабочие места появятся, жизнь как-то наладится…
– Не наладится, – покачала головой Даша. – Поэтому лучше принять сторону того, кто сильнее.
– Ты так думаешь? Хм… А знаешь, какой ажиотаж здесь творится из-за этих рачков! Весь народ как с ума посходил – все, и стар, и млад, лезут в озеро и часами рачков мешками ловят. А как вылезут, на берегу их уже машины ждут из Казахстана, забирают мешки, а с ними долларами расплачиваются. Милиция их гоняет, но ничего поделать не может.
– Интересно, интересно, – задумчиво протянула Даша, представляя, как она использует этот факт – факт бессилия властей против беспредела – в своем фильме.
– И кто бы мог подумать, что я, борец с этим бандитом, буду в его доме его пиво пить и в его бассейне купаться! Ха-ха-ха!
Даша тоже улыбнулась над пикантностью ситуации.
Засиделись до глубокой ночи. Напрасно Печенкин грозно вращал глазами и строго взывал к совести, напоминая, что завтра рабочий день. Народ не мог оторваться от выпивки и закуски. Звонкий смех Жанны становился все развязнее. Вскоре она уже сидела на коленях у Артема, который пожирал ее влюбленными глазами. Однако усталость от долгого переезда и разудалой пирушки взяли верх. Охранник, несмотря на протесты Артема, отвез Жанну домой. Остальная компания разошлась по своим комнатам.
На другое утро встали не выспавшиеся и смурные. Потянулись на завтрак в предбанник, опохмелились. После этого немного повеселели и почти готовы были к работе. Печенкин предложил в первый день поработать в лагере противника, чтобы не вызывать подозрений. Из гостевого домика Даша обзвонила всех, с кем собиралась побеседовать: директора химзавода, мэра, и даже начальника местного отделения милиции. Всем им она представлялась как журналист краевого телевидения, автор экологической программы.
Начали с директора химзавода. Проходя по обшарпанным помещениям опустевших цехов, с голыми стенами, зияющими облупившейся штукатуркой, она с болью в душе думала о том, что когда-то здесь кипела работа – в цехах сверкали металлическими боками новые станки, в лабораториях сверкали приборы и сновали туда-сюда строгие женщины в белоснежных халатах. Она часто бывала здесь ребенком – прибегала к родителям, блистала костюмом снежинки на новогодних утренниках, которые устраивало предприятие для детей сотрудников. Сейчас родителей нет в живых, а завод, которому они отдали всю свою жизнь, тоже умер…
Директор встретил их в своем кабинете, в котором все носило отпечаток двадцатилетней давности: мебель, шкафы, даже портрет Ленина.
– Василий Карлович, я, как автор экологической программы, обеспокоена тем, в какое состояние приходит местное уникальное озеро. Не считаете ли вы, что ваше химическое предприятие наносит ему вред своими выбросами?
– О! куда хватили… Какие выбросы? Да мы давно загнулись, на ладан дышим, работы нет никакой. Какие там выбросы…
– То есть производство стоит, цеха захирели, так?
– Конечно, так. Все захирело… Да вы же сами видели, когда проходили по цехам.
– Теперь, чтобы возобновить производство, вам понадобится много денег, сил?
– Да, с таким устаревшим оборудованием, которое разваливается, мы ничем заниматься не можем. Все надо восстанавливать, модернизировать, ремонтировать хотя бы, а на это уйдет уйма денег, если их еще выделят, и уйма времени. Разрушить-то всегда легко, попробуй восстанови.
Даша краем глаза покосилась на Печенкина, он украдкой показал ей большой палец. Ура! Одно дело сделано – директор сам, на камеру, признался в своем бессилии.
– В таком случае, у меня больше вопросов нет. Я поняла, что со стороны завода нет угрозы озеру.
– С нашей стороны-то нет, а вот с других сторон… Безжалостно вылавливаются рачки, нарушается экологическое равновесие. Люди нарочно приезжают к нам в здравницу, чтобы получить лечение рапой. Наш престиж оздоровительного курорта пошатнется, если рачки будут уничтожены, и озеро потеряет свою оздоровительную функцию.
– Так-так-так… Кто вылавливает рачков?
– Так местные. Сейчас рачки эти очень востребованы где-то за границей, так вот народ наш, обнищавший, в погоне за копейкой, ловит этих рачков мешками, а дельцы уже на берегах их поджидают с долларами. Это же настоящее браконьерство! Вот чем вы должны заняться как борец за экологию!
– Спасибо за совет. Но куда смотрит милиция?
Тут директор сообразил, что ссориться с милицией как-то не хочется.
– А вы у них сами спросите.
– Спрошу обязательно. А сейчас не разрешите ли поснимать ваши разоренные цеха? Нашу передачу регулярно смотрит губернатор, возможно, на него произведут впечатление кадры разрухи и он выделит вам дополнительное финансирование.
– Правда? – лицо директора посветлело. – Снимайте!
Облазив разрушенные цеха и набрав множество кадров живописной разрухи, телевизионщики двинулись в районный отдел милиции. По дороге возбужденно обсуждали интервью.
– Ну ты молодец! – смеялся Печенкин. – Как ты его раскрутила! Из его высказываний можно столько компромата против него нарезать! Аркадий будет в ладоши хлопать.
– Да я его особо и не раскручивала – сам на себя ушат грязи вылил. Какой-то простак…
– Ты только не зазнавайся – у нас еще мент и мэр.
В отделении милиции их проводили к начальнику.
– Здравия желаю, товарищ майор, – поприветствовал его Печенкин, мигом оценив количество звездочек на погонах.
– Здравствуйте, коль не шутите, – недоверчиво взглянув на вошедших, ответил майор.
Пока Артем настраивал свет, Даша пыталась войти в доверие к милиционеру:
– Как вас правильно представить? Фамилия-имя-отчество, должность?
Майор представился. Но поинтересовался:
– А все-таки, с какой целью?
– Цель благородная – защита озера. От директора завода мы узнали, что на озере творится беспредел – люди вылавливают рачков мешками, тем самым нарушая экологическое равновесие, потом сдают их каким-то бандитам… Общественность возмущается! Хотелось бы узнать, какие меры предпринимает милиция.
– Можно! – скомандовал оператор, прицепив петличку с микрофоном к рубашке майора.
– Итак, вопрос такой – какие меры предпринимает милиция, чтобы предотвратить браконьерство на озере?
– Ну-у… Мы же не можем приставить дежурных на сутки, правильно? Другой работы полно. Тут жизнь рачков под угрозой, так сказать, а там – жизнь и имущество людей… Что важнее?
– Согласна! Но все-таки, что-нибудь делается?
– Делается… Мы патрулируем побережье.
– С какой периодичностью?
– Раза два-три в день.
– А вы уверены, что ночью не ловят?
– Нет, но… Ночью не патрулируем. Повторяю, у милиции есть более важные проблемы.
– Удалось ли обнаружить правонарушителей?
– Нет. Подозрительные граждане прячут мешки и уверяют, что они отдыхают, купаются. Мы не имеем права подвергать их допросу.
– А машины закупщиков?
– Да, встречались машины с казахстанскими номерами. Но их владельцы отговаривались тем, что они на отдыхе… Что ж, имеют право. Сидят в машине – закон не нарушают. Вот если бы мы поймали и тех и других при передаче рачков и получении денег, тогда имели бы право применить санкции.
– А может такое быть, что при виде вашей приближающейся машины правонарушители успевают замести следы и притвориться простыми отдыхающими?
– Может. Но мы же не шерлоки холмсы какие-нибудь, чтобы конспирироваться и украдкой подкрадываться! Наше дело – увидев правонарушение, пресечь. А при нас правонарушений не происходит.
– Понятно, спасибо, больше вопросов нет.
– Еще куда-то едете?
– Да, к мэру.
Майор сразу успокоился.
– Вот и правильно. Пусть власть расскажет, что она предпринимает. А мы делаем, что можем.
Через полчаса съемочная группа уже направляла свой путь к районной администрации. Мэр встретил их с распростертыми объятиями, хотя видно было, что в душе он чувствовал подвох.
– Заходите, гости дорогие! Чай? Кофе?.. Вы ведь знаете, Дашенька наша, землячка. Вот какую талантливую журналистку мы вам вырастили.
После распития кофе и, параллельно с ним, коньяка, а также обсуждения будущего фильма и проблем, связанных с озером, приступили к интервью.