Кан был важным центром западной Нормандии, вторым по величине городом герцогства после Руана. Принцу, взиравшему из лагеря на его стены, казалось, что он больше любого города Англии — за исключением, конечно, Лондона. Кан стоял на равнине в долине реки Орн, и у него не было никакой естественной защиты, кроме этой мелкой речушки. Эдуард Вудстокский окинул взглядом городские укрепления — они представляли собой деревянные стены и ров, а также низкую каменную стену с той стороны, где к городу подходили болота. Наиболее существенным фортификационным сооружением оказался мощный замок на северной окраине, воздвигнутый в XI веке всё тем же Гийомом Бастардом. В предместьях на противоположных сторонах стояли два аббатства — мужское Святого Стефана и женское Святой Троицы, — окружённые собственными стенами.
Город обороняло несколько сотен генуэзских стрелков — вероятно, тех самых, что отступили из Сен-Ва-ла-Уга. Кроме них гарнизон составляли нормандские рыцари и латники, которым помогало местное ополчение. Командовали этим войском Рауль де Бриенн, граф д’Э, коннетабль Франции, и Жан де Мелён, граф де Танкарвиль, великий камергер. Общее количество защитников города по самым щедрым оценкам не превышало 1500 человек. Английские войска значительно превосходили противника числом, и единственной, хоть и слабой надеждой французов была мощная цитадель. Тем не менее, командиры гарнизона с самого начала вели себя весьма дерзко. Не желая напрасного кровопролития, Эдуард III послал в город 25 июля августинского монаха Джеффри из Молдена. Посланник передал предложение короля: если защитники сложат оружие, он гарантирует неприкосновенность людей и их имущества. Вопреки всем правилам ведения переговоров, председательствовавший на военном совете Гийом Бертран, епископ Байёский, приходившийся родным братом Роберу VII, приказал схватить парламентёра, заковать в цепи и бросить в подземелье замка.
На рассвете 26 июля Эдуард Вудстокский подал сигнал остальным отрядам о том, что он начал штурм, приказав поджечь место своей ночёвки. Принц подошёл к городу с северо-востока, а войска короля одновременно приблизились к городским укреплениям с запада. У принца было намного меньше солдат, чем у короля. Чтобы скрыть это и ввести противника в заблуждение, он приказал возничим и другим людям из лагерной прислуги следовать за бойцами. Окраины города были заняты безо всякого сопротивления, и принц сделал своей штаб-квартирой аббатство Святой Троицы. Этот женский бенедиктинский монастырь, основанный в XI веке, был знаменит тем, что в нём находилось захоронение Матильды Фландрской, супруги Гийома Бастарда. К 8 часам утра солдаты немного передохнули, были накормлены и напоены. Король также нашёл для себя подходящую усадьбу в пригороде, в то время как арьергард разместился за пределами предместий. Пока его люди отдыхали, Эдуард Вудстокский провёл совещание с опытными капитанами — графами Уорикским и Нортхэмптонским. Он понимал, что в условиях городского боя советоваться с ними будет некогда, и решения принимать ему придётся самому.
Французы отступили на остров Сен-Жан. Возможно, при желании этому можно подобрать и какие-то тактические обоснования, но не следует множить сущее без необходимости. Скорее всего, графы д’Э и де Танкарвиль были вынуждены выполнить требования командиров городского ополчения, дома которых располагались как раз на этом острове. Около 200 латников и 100 генуэзских арбалетчиков под командованием епископа Байёского остались защищать замок. На мостах, ведущих к острову, были возведены баррикады, которые находились к тому же под охраной тридцати кораблей и барж, стоявших на реке Орн.
Штурм начался неожиданно для французов. Отряд принца стремительным броском захватил незащищённые восточные ворота. Латники и лучники прорвались через городские улицы и вышли к реке беспорядочной толпой атаковав баррикаду перед мостом возле церкви Святого Петра. Завязалась рукопашная схватка. Французские солдаты и поддерживавшие их горожане набились на мост, но сойти с него не могли, так как путь перегораживали англичане, к которым постепенно подтягивались подкрепления. Эдуард III, чьи отряды находились на другом конце города, не успевал прийти на помощь и поэтому приказал принцу отступить. Тот, однако, проигнорировал приказ и вместе со своими капитанами бросился в самое пекло сражения.
Английские и валлийские лучники и копейщики пытались прорваться на остров, в то время как с баржей и лодок их яростно обстреливали вражеские арбалетчики. Тогда атакующие напали на лодки, часть их сожгли, а часть захватили, и по ним смогли перебраться через обмелевшую реку на остров. Обойдя таким образом защитников моста, они атаковали их с тыла. В последовавшей мясорубке лишь небольшому числу французов удалось прорваться в старый город и найти убежище в замке. Среди этих счастливчиков оказался Робер Бертран. Остальным повезло куда меньше. Рауль де Бриенн, граф д’Э, сдался в плен. Узнав в рядах неприятеля сэра Томаса де Холанда[35], коннетабль отдал ему свой меч. О судьбе ещё одного французского капитана Жана де Мелёна в своём письме архиепископу Кентерберийскому поведал Бартоломью де Бергерш-старший: «А камергер Танкарвильский был взят [рыцарем]-бакалавром милорда принца, поэтому он стал пленником милорда»32.
Английские хронисты утверждали, что всего в плен попало 95 дворян и богатых горожан, а общие потери французов составили не то 2500, не то 5000 человек, не считая тех, кто бежал в окрестные поля и был убит там. При этом Майкл Нортборо заявлял, что у англичан из благородного сословия погиб лишь один оруженосец. В это верится с трудом, ибо французы сопротивлялись отчаянно и потери атакующих должны быть куда более серьёзными. Кан подвергся безжалостному разграблению, однако случаев поджигательства замечено не было, и все дома остались целыми, кроме нескольких, сожжённых во время боя. Духовник короля Ричард Уинкли писал, что город был «ободран до голых стен»33. К тому времени у англичан накопилось огромное количество трофеев. Ведь не только армия занималась грабежами, но и те 200 кораблей, которые сначала шли из Сен-Ва-ла-Уга к Шербуру, а затем следовали за Эдуардом III вдоль побережья до Уистреама, расположенного в 12 километрах к северо-востоку от Кана. Флот на своём пути уничтожил более ста неприятельских судов, в том числе 61 военный корабль.
Английские суда были перегружены, и значительная доля находившихся на них богатств принадлежала принцу Уэльскому. На совете было решено отправить флот в Англию. Вместе с военной добычей через Ла-Манш отправились и пленники, отданные под надзор графа Хантингдонского, который заболел и не мог участвовать в экспедиции. В их числе находился граф Танкарвильский. Он был заточен в Уолингфордском замке, где пробыл до конца 1348 года, пока принц не получил за него выкуп. Деньги выплачивались по весьма сложной схеме: пленник заложил несколько своих имений нормандскому аббатству, которое переслало 6000 фунтов Эдуарду III, и уже король передал их принцу.
Воспользовавшись оказией, на уходящих в Англию кораблях бежали подальше от боевых действий несколько проходимцев. По крайней мере об одном таком нерадивом слуге Эдуарда Вудстокского, самовольно покинувшем армию после взятия Кана, достоверно известно из документа, составленного королевской канцелярией:
«Сим предписано Ричарду де Хастангу, Ричарду де Уитакру, Уильяму де Пейто и Уильяму де Хэмптону наложить арест на имущество Уильяма сына Генри де Брея Хинтонского, который тайно вернулся в Англию, оставив службу Эдуарда принца Уэльского, из-под Кана с деньгами, добром и драгоценностями, принадлежавшими принцу и его людям и слугам, без позволения короля или принца, и который ныне скрывается там — в чём стюард принца Ричард Стаффорд заверил короля своим словом. Доставить его и изъятое добро на совет в Вестминстер, чтобы он держал ответ по упомянутым выше и прочим обвинениям, каковой [ответ] затем следует довести до сведения короля, а также удостоверить перед королём происхождение и стоимость [изъятого] добра»34.
К сожалению, даже в свите принца состояли не только рыцари sans peur et sans reproche — без страха и упрёка. Встречались там и паршивые овцы, которые, правда, всего стада не портили.
В следующие пять дней войска отдыхали, а в Англию был послан приказ о вербовке 1200 лучников в восточных и юго-восточных графствах, а также о доставке 2450 луков и 6300 связок стрел. В ожидании серьёзных столкновений принц также вызвал из своих владений подкрепления:
«Приказ мастеру Джону де Бёрнему-младшему во исполнение распоряжения, данного Роджеру де Нопвеллу, заместителю судьи Честера. Отправить принцу 100 лучших из 300 лучников графств Честер и Флинт, которых было приказано набрать недавно — так, чтобы они были в Сандвиче в первое воскресенье после Успения. Выплатить упомянутым лучникам по 6 пенсов в день в качестве платы с момента их ухода из графства Честер и до прибытия в Сандвич, и чтобы они были одеты, как одеты другие лучники принца. И выплатить их командиру сэру Уильяму де Брертону по два шиллинга в день. Необходимо всемерно постараться, чтобы это были действительно лучшие из 300 лучников. Им следует приказать, чтобы они делали как можно более длинные переходы, ибо скоро день отплытия»35.
Воспользовавшись тем, что армия стояла лагерем, принц Уэльский счёл своим долгом сопроводить отца на могилу своего предка в девятом колене Гийома Бастарда, герцога Нормандского, мечом добывшего себе английскую корону. Неугомонный воитель был похоронен в том самом бенедиктинском аббатстве Святого Стефана, которое располагалось в предместьях Кана.
Король Эдуард III колебался — двигаться на Париж или на Руан. Какое-то время для принятия решения у него оставалось, поскольку оба города находились от Кана примерно в одном направлении. Войска снялись с лагеря 31 июля.
Они снова разбились на несколько колонн, одной из которых, естественно, командовал принц Уэльский. Местами первого ночлега были избраны Троарн и Аржанс, отстоящие друг от друга на шесть километров. На следу