бою, и не замедлил вознаградить своих рыцарей: «Пожизненное пожалование Ричарду ФицСаймону в знак расположения принца к нему, в размере 20 фунтов ежегодно из доходов Уолингфорда, каковые должны передаваться констеблем или откупщиком Уолингфорда равными долями на Пасху и на Михайлов день. С правом накладывать арест в обеспечение долга на имущество манора Бенсингтон для обеспечения своевременных платежей в случае задержки ренты по какому-либо поводу»47.
Однако Эдуарду Вудстокскому показалось, что за спасение его жизни рыцарь достоин более щедрой награды, и некоторое время спустя он добавил ещё один дар: «Приказ сэру Питеру де Лейси, клерку и генеральному казначею, выплатить [рыцарю]-бакалавру принца сэру Ричарду ФицСаймону в качестве дара от принца 100 марок, которые принц повелел сэру Питеру де Гилдсборо уплатить ему (ФицСаймону. — В. У.) как вознаграждение за труды на службе принца во время последней экспедиции»48.
Точно так же принц посчитал необходимым отблагодарить и второго героя Креси. В счетах камергера графства Честерского под 1347—48 годами появилась запись следующего содержания: «Выплачено сэру Томасу Дэниелу, рыцарю, по приказу лорда из доходов манора Фродшем 13 фунтов 6 шиллингов 8 пенсов. Упомянутому же сэру Томасу в дар от принца Уэльского 666 фунтов 13 шиллингов 4 пенса»49. И снова принц не ограничился одним только денежным вознаграждением, добавив к нему кое-что посущественнее: «Пожаловано [рыцарю]-бакалавру принца сэру Томасу Дэниелу за добрую службу в войне, равно как за пленение камергера де Танкарвиля, переданного принцу, так и за подъём баннера принца в битве при Креси, 40 марок ежегодно за счёт манора принца Фродшем в графстве Честер — равными долями на Благовещение и на Михайлов день, пока ему и его наследникам не будет дарована земля с доходом 20 фунтов ежегодно в качестве держания в удобном месте»50.
Только 30 августа армия возобновила движение на север. Англичане продолжали методично опустошать и жечь окрестности. Они разорили предместья Монтрея-сюр-Мер, Эсдана и Этапля. 1 сентября принц ночевал в Нёшателе, 3 сентября — в Виссане. В каждом из них его колонна задерживалась по целому дню. Армия шла на Кале. В те времена это был всего лишь незначительный приморский городок в графстве Артуа. Песчаное побережье и неудобная, занесённая илом естественная гавань не привлекали мореходов. В городе обитало порядка 8000 жителей, основными занятиями которых были рыболовство и пиратство.
Однако это не значит, что Кале был совсем не важен для французских королей. Напротив, город являлся главной крепостью на границе с Фландрией. Его укрепления, воздвигнутые ещё в XIII веке графами Булонскими, всегда поддерживались в прекрасном состоянии. Они состояли из двойной стены и двух заполненных водой рвов. Подходы с северо-запада охранялись мощным замком, имевшим собственную оборонительную систему рвов и стен. Гавань, расположенную к северу, от города отделяли также стена, ров и длинная низкая укреплённая дамба.
Теперь, когда фламандцы вступили в союз с англичанами, опасность над приграничным городом нависла нешуточная. Шпионы постоянно доносили французскому королю о неприятельских планах по захвату Кале. Поэтому с начала года в городе находился сильный гарнизон, склады заполнялись провизией, порохом и снарядами для метательных орудий. В июле и августе были предприняты дополнительные меры по укреплению города: в помощь гарнизону прибыли известные рыцари — бургундец Жан де Вьен и Ангерран де Бодо, уроженец Артуа. С 14 августа 1346 года командование принял на себя лично Жан дю Фоссе, заместитель губернатора графства.
Когда английская армия показалась под стенами Кале, её численность вряд ли превышала 7000 человек. Солдаты были измотаны длительным походом и страдали от недостатка провизии. Майкл Нортборо писал: «С тех пор, как мы оставили Кан, мы питались подножным кормом, наши люди испытывали большие трудности и сильный ущерб, однако, хвала Господу, мы не понесли от этого потерь. Но сейчас мы находимся в таком бедственном положении, что полагаемся только на снабжение свежей пищей»51.
Но всё равно подошедшее войско, состоявшее из закалённых в боях ветеранов, оставалось грозной силой. Что же касается проблем со снабжением, что Эдуард III был решительно настроен решить их как можно скорее. Едва выйдя к побережью, он наладил контакт с флотом и первым делом послал в Лондон приказ немедленно доставить продовольствие.
Ждать пришлось недолго — вскоре к Кале прибыл флот под командованием сэра Джона Монтгомери, который доставил англичанам подкрепления и припасы. Теперь можно было заняться организацией регулярной осады.
В средневековье существовало лишь три способа взять осаждённый город. Во-первых, можно было штурмовать стены. Во-вторых, разрушить укрепления и ворваться в проломы. В-третьих, вынудить защитников сдаться, моря их голодом. Мощь укреплений Кале была такова, что всерьёз рассматривать первый путь не имело смысла. Болотистая местность, простиравшаяся вокруг городских стен на несколько километров, пересечённая многочисленными речушками и дамбами, делала невозможным сооружение подкопа для подрыва стен или установку тяжёлых осадных машин. Кроме того, опытные командиры осаждённых приказали укрепить наиболее уязвимые участки стен циновками и мешками с хворостом, чтобы ослабить удары метательных снарядов. Эдуарду III оставался лишь третий способ — принудить город к сдаче голодом. Но и это сделать было не так легко, поскольку Кале стоял у моря, а населяли его искусные рыболовы. Так что для успеха осады требовалось как минимум установить морскую блокаду — благо с прибытием флота Монтгомери средства для этого были.
Принц Уэльский расположился в базовом лагере, который был выстроен в километре к югу от городских стен — на островке твёрдой суши, столь редком для этих мест. Лагерь стоял прямо на дамбе, по которой шла дорога из Булони в Гравелин. Он быстро разрастался, застраиваясь лёгкими хижинами из хвороста и соломы. Появились в нём и более капитальные срубы, в одном из которых поселился Эдуард Вудстокский. Через весьма короткое время поселение стало настолько большим, что получило собственное имя — Вильнёв-ле-Арди (Смелый новый городок) или «Английский Кале». Оно стало достаточно благоустроенным, чтобы в нём могли жить благородные дамы, и на Михайлов день принц встречал в лагере свою мать — королева Филиппа не желала терпеть разлуку с Эдуардом III и пересекла Ла-Манш, чтобы воссоединиться с мужем и сыном в расположении английской армии.
Зима прошла достаточно спокойно, масштабных военных действий не предпринималось — король Филипп VI не подавал о себе никаких вестей. Эдуард Вудстокский не участвовал ни в штурмах, ни в набегах, хотя другие английские капитаны не бездействовали. Когда похолодало достаточно сильно, чтобы гаги через болота подмёрзли и могли выдержать вес вооружённого всадника, граф Уорикский напал на замок Ам, расположенный примерно в семи километрах от Кале. Перебравшись через окружавший крепость ров по льду, его отряд сумел захватить стены, после чего замок был без жалости сожжён. Одновременно граф Нортхэмптонский атаковал близлежащий город Теруан.
Большая скученность людей в осадном лагере способствовала распространению болезней. В марте заболел и сам Эдуард Вудстокский, причём настолько серьёзно, что пришлось послать в Англию за его личным лекарем:
«Приказ сэру Питеру де Лейси, клерку принца и генеральному казначею, выплатить лекарю принца мастеру Уильяму Блэкуотеру положенные ему 63 шиллинга 4 пенса, как это следует из предъявленного им счёта с печатью Уильяма де Нортуэлла, хранителя гардероба принца. А также [выплатить] 100 шиллингов авансом в счёт его содержания, чтобы он немедленно прибыл к принцу, как приказано»52.
Второй напастью, поразившей английскую армию, стало дезертирство — солдаты не привыкли к скуке лагерной жизни и к отсутствию возможностей для грабежей. Всё это привело к тому, что королю снова потребовались подкрепления. В марте 1347 года Эдуард Вудстокский послал гонца в Уэльс:
«Приказ Роджеру Тромуину, заместителю судьи Северного Уэльса. Набрать, испытать и снарядить со всей поспешностью 100 валлийцев, половину из них лучников, а другую половину — копейщиков. И назначить Риса ап Роппорта их командиром, и прислать их срочно в Кале, чтобы они прибыли сюда самое позднее ко дню Входа Господня в Иерусалим. Ибо до принца дошли слухи, что его враги во Франции готовятся атаковать как короля, так и его самого большими силами. И он должен иметь больше войск, чем имеет сейчас, чтобы устоять против их злобы и перейти в наступление в наступающем сезоне. Камергеру Северного Уэльса приказано одеть людей подобно тому, как одевали им подобных до сих пор, и выплатить им содержание за 16 дней, на каковые деньги они с лёгкостью доберутся до Кале. Все, кто будет бунтовать против этого приказа, должны быть арестованы и брошены в тюрьму впредь до следующего распоряжения, а Роджер должен отчитаться перед советом принца в Лондоне к указанной выше дате о том, что им сделано, и представить список имён набранных им рекрутов. Таков же приказ Ричарду де Хофу, шерифу Флинта: отобрать и прислать 100 валлийцев, как было сказано выше»53.
Второе послание в тот же день было отправлено в Честер:
«Приказ [рыцарю]-бакалавру принца сэру Томасу Дэниерсу прибыть к принцу со всей поспешностью в Кале в соответствии с этим предписанием, и отобрать и привести с собой за счёт принца 100 лучших лучников, которых он только сможет отыскать, с тем, чтобы прибыть к принцу самое позднее в день Входа Господня в Иерусалим. Камергеру Честера приказано одеть указанных лучников и выплатить им содержание за 14 дней, необходимое для прибытия к принцу... А именно — сэру Томасу по 2 шиллинга в день и каждому из лучников по 6 пенсов в день»54.
Принц Уэльский также озаботился возобновлением контрактов с теми рыцарями и лордами, срок службы которых истёк. Среди них оказались Лоуренс де Хестингс граф Пемброкский, Хью Ле Деспенсер, Роджер де Мортимер, Бартоломью де Бергерш-младший, а также ещё семь баннеретов и двенадцать рыцарей. С ними подписывались типовые соглашения либо на полгода, либо на год по такому образцу: