Принц должен иметь власть по комиссии отправлять правосудие над всеми бунтовщиками и непокорными в тех землях, миловать их и дарить им жизнь и избавлять от казни. И все сделки, которые он с ними заключит, король должен соблюдать и твёрдо их придерживаться. Король также соглашается, что если какая-либо власть, соответствующая статьям этого контракта, дарована была какому-либо другому лицу, такой дар отныне не будет иметь силы.
Король также соглашается и обещает, что если случится принцу оказаться в окружении или в осаде столь превосходящих сил, что он самостоятельно не сможет справиться с ними, мощью короля он будет спасён — то есть король спасёт его тем или иным способом. И герцог Ланкастерский, и графы Нортхэмптонский, Эранделский, Ла-Марш[59] и Стаффордский обещают и заверяют своим честным словом оказывать, независимо от обстоятельств, всю возможную помощь и давать советы по спасению. И если случится так, что принц будет окружён или осаждён врагами так, что его персона окажется в опасности, а помощь не прибудет вовремя, то во спасение себя и своих людей он может заключить перемирие или соглашение о прекращении боевых действий или предпринять какое-либо другое действие, которое он сочтёт наилучшим...»34
Интересно сравнить этот документ с подобным же контрактом, составленным для Генри Гросмонтского точно при таких же обстоятельствах в 1345 году. Принц оставался в Гаскони наместником практически бессрочно — пока королю это будет благоугодно. Генри Гросмонтский же назначался на ограниченный срок в шесть месяцев, который по желанию короля мог продлеваться на следующие шесть месяцев. По объёму полномочий принцу Уэльскому давалась несоизмеримо большая власть, ибо он мог назначать и увольнять ключевых чиновников администрации и распоряжаться финансами Аквитании по своему усмотрению. Генри Гросмонтский был связан необходимостью координировать все свои действия с коннетаблем Бордо и сенешалем Гаскони, которых он не мог уволить.
Если бы Генри Гросмонтский оказался «в окружении или осаде столь великими силами, что невозможно было бы самостоятельно справиться с ними, мощью короля он будет спасён, король обязан спасти его тем или иным способом»35. И тут принц имел более серьёзные гарантии, поскольку не только король, но и все английские командиры на континенте обязаны были приложить максимум усилий для его вызволения. Что в обоих случаях схоже, так это полномочия по помилованию, захвату и пожалованию земель, заключению перемирий и прекращению боевых действий.
Естественно, все различия в тексте контрактов свидетельствовали не только о том, что жизнь старшего сына по вполне понятным причинам была королю дороже, чем жизнь дальнего родственника. Это, несомненно, так — но и сама экспедиция Эдуарда Вудстокского была изначально задумана и организована значительно серьёзнее и с куда более обширными целями, поэтому принц Уэльский получил полный контроль над аквитанской администрацией.
Основная часть армии принца собралась в Плимуте уже к середине июля 1355 года только благодаря его незаурядным организаторским способностям. Рекрутский набор проводился по всей Англии. Продуктовые и винные склады были созданы в главных портах Ла-Манша, а также в эстуариях Дартмута в Девоне и Фои в Корнуолле. Пандусы и загоны для погрузки и перевозки коней заказывались в Хемпшире и других западных графствах. Зелёная и белая ткань для изготовления туник и капюшонов чеширских лучников закупалась у нескольких поставщиков в огромных объёмах.
Сам Эдуард Вудстокский прибыл в Плимут 26 июля и только на месте обнаружил, что королевские чиновники не столь успешно справились со своими делами. Кораблей для транспортировки армии не хватало, хотя для экспедиции были истребованы даже суда из далёкой Байонны. Часть судов не успели подготовить для плавания — даже флагман «Святой Дух» до сих пор стоял в доках Саутхемптона, где его спешно переоборудовали.
Эдуард досадовал на задержку, так как подозревал, что Генри Гросмонтский благодаря ей выиграет спор о том, кто из них двоих первым высадится во Франции. Действительно, герцог Ланкастерский предпринял попытку покинуть Англию раньше принца и отплыл из лондонских доков Ротерайта 10 июля. Впрочем, противный ветер не дал ему продвинуться дальше Сандвича. Простояв там до 15 августа, он вновь попытался выйти в море, но опять не смог идти против юго-западного ветра, устойчиво дувшего в течение следующих нескольких недель. Из-за погодных условий Ланкастер фактически оказался запертым в Портсмуте до начала сентября, а тут как раз пришла весть о концентрации французских войск именно в том месте побережья, где предполагалась его высадка. Кроме того выяснилось, что Шарль Злой Наваррский примирился с Жаном II Французским. Потеря пусть и ненадёжного, но союзника основательно подорвала английские позиции на севере, и король Эдуард III принял решение вовсе отменить экспедицию Генри Гросмонтского.
Принц Уэльский тем временем по-прежнему находился в Плимуте, ожидая подхода оставшихся судов. Промедление оборачивалось серьёзными потерями для кошелька Эдуарда Вудстокского: армию нужно было снабжать, выплачивать ей содержание независимо от того, сражалась она или бездельничала в порту. Получив от короля более 8000 фунтов в качестве аванса по оплате расходов на экспедицию, он потратил почти в три раза больше — 19 тысяч фунтов на жалование и ещё 3330 фунтов на доставку снаряжения и прочих грузов. Долги принца достигли таких размеров, что ему пришлось просить отца сделать для него исключение из обычного порядка урегулирования наследственных вопросов. Его имущество в случае гибели не сразу отходило короне — вопреки тому, как полагалось по закону:
«Дозволение дано Эдуарду принцу Уэльскому, отправляющемуся ныне в Гасконь на королевскую службу. Если он умрёт во время этого путешествия, его душеприказчики будут удерживать все его замки, маноры, земли и ренты в Англии, Уэльсе и в прочих местах со всеми их доходами и прибылями в течение трёх лет с момента его смерти, чтобы расплатиться с его долгами»36.
Наконец, 9 сентября флот был полностью готов к отплытию. Принц взошёл на борт корабля «Кристофер», шкипером которого служил лично мэр Саутхемптона, — «Святой Дух» подготовить к роли флагмана так и не удалось. Если до отплытия экспедицию преследовали неудачи, то само плавание прошло без особых осложнений. Уже 20 сентября эскадра в полном составе пришвартовалась к причалам Бордо. На следующий день в соборе Сен-Андре мэр города сэр Томас Рос Доусбийский вслух зачитал королевские грамоты перед собравшимися лордами, сеньорами и лучшими горожанами. В муниципальном архиве о том была сделана подробная запись:
«21 сентября 1355 года в присутствии сеньоров Гиени, каноников, дворян и буржуа Бордо, а также Эдуарда принца Уэльского, мэром была зачитана грамота членам городского управления и жителям города, созванным в церковь Сен-Андре. Эдуард III, отец принца, 10 июля назначил его своим наместником в Гиени и в королевстве Франция. Согласно этой грамоте, на принца Уэльского возлагается следующее: отправлять гражданское и уголовное правосудие; восстанавливать в случае необходимости с помощью силы имущество и права, которые принадлежат королю; собирать войска; сражаться с врагами и бунтовщиками; получать выкуп за пленных; даровать прощение и помилование; конфисковывать земли бунтовщиков и распоряжаться ими в пользу тех, кто этого заслуживает; заключать перемирия; надзирать за королевскими чиновниками и сменять их, если это необходимо; обеспечивать сбор и надлежащее использование государственных доходов и т. д. После зачтения этой грамоты Эдуард пообещал защищать Бордо, уважать городские вольности и обычаи, как это делали его предки. Жители Бордо в свою очередь принесли ему присягу верности»37.
Свою клятву Эдуард Вудстокский произнёс не по-английски и не по-французски, а на гасконском, упомянутом уже «лангедоке». Тем самым он нарочито подчеркнул, что гасконцы в его глазах не являются французами и подданными французского короля. На этом же языке он принял оммажи от присутствовавших сеньоров. Первыми клятвы верности принесли все главные сторонники Англии: Бернар-Эз IV, сир д’Альбре, Пьер де Грайи, виконт де Бенож, Гийом Сан де Леспар, Бертран де Монферран, Аманье д’Альбре де Лангуаран, Гийом-Санш де Помье, Ожье де Монто де Мюсидан, Аманье де Фосса де Мадайян и Арно Гарей де Фосса.
Эдуард Вудстокский выступил перед ними с краткой, но энергичной речью. Он заявил, что хочет с оружием в руках поддержать претензии своего отца на корону Франции, но для этого нуждается в их помощи. Затем принц сделал весьма нестандартный ход. Он неожиданно попросил у собравшихся согласия на введение налога в размере одной пятнадцатой части с имущества, как это принято в Англии. Захваченные врасплох, сеньоры и буржуа не смогли отказать Эдуарду. Впрочем, удалось ли ему действительно провести эту радикальную реформу в фискальной политике Аквитании — неизвестно. По крайней мере, документальных подтверждений тому нет. Зато достоверно известно обратное — по примеру своих предшественников принц сделал щедрые выплаты местным сеньорам, чтобы укрепить их лояльность.
Сразу же по завершении церемонии Эдуард Вудстокский собрал соратников на военный совет. Местные сеньоры, хорошо знакомые с реалиями Аквитании, немедленно указали ему на главную проблему, требующую решения. Серьёзнейшую угрозу английскому владычеству представлял Жан д’Арманьяк — наместник французского короля в Лангедоке, так досаждавший графу Стаффордскому. Он не тратил силы на штурм хорошо укреплённых крепостей, а предпринимал рейды вглубь вражеской территории. Совсем недавно его отряды прошли по окрестностям Базаса и Бордо, уничтожая на своём пути деревеньки, пригороды и виноградники. А в конце августа неутомимый наместник атаковал юг Аквитании и разорил Ланды, окрестности Сен-Севера и Байонны. Подробный перечень тактических успехов графа д’Арманьяка вызвал у принца Уэльского ожидаемую реакцию. Он загорелся желанием помериться силами с достойным противником и потребовал как можно скорее перенести войну на территорию неприятеля — другими словами, организовать набег на родовые владения наместника Лангедока.