— Что вы имеете в виду?
— В замке наверняка найдется несколько женщин легкого поведения. Любая из них будет счастлива провести ночь в постели короля. Почему бы нам не попробовать?
— И вы думаете, Джон согласится?
— Конечно, нет. Но он будет считать, что это вы.
— Ах, Юстас, как вы умны!
— Нужно хорошенько все обдумать. Выберем женщину, похожую на вас, как следует ее вымоем, причешем, надушим… Должно получиться, как по-вашему?
— Он видел меня лишь мельком, — ответила Маргарет. — Скорее всего его внезапная страсть вызвана единственно лишь желанием вас унизить и оскорбить моего отца. Я уверена, что обман удастся.
— Непременно, — пообещал Юстас. — Скорей зовите шлюх, выберем одну из них и подготовим ее наилучшим образом. Мы должны будем ей все как следует растолковать. Я постараюсь посильнее напоить и посытнее накормить Джона. Он будет как в тумане. А рано утром вы покинете замок. Я сообщу вам, когда можно будет вернуться.
Не теряя ни минуты, супруги взялись за дело. Они выбрали одну из распутных женщин, волосы которой были похожи на волосы Маргарет. Женщину как следует вымыли, надушили духами, сделали ей такую же прическу, как у баронессы. Пока женщину обряжали в платье баронессы, она разыгрывала свою роль.
Спектакль был распутнице по душе, к тому же ей обещали щедрую плату.
Вечером Джон много ел и изрядно выпил. Справа от него сидела баронесса, слева — барон, все время наполнявший королю кубок. Джон жадно поглядывал на свою соседку, предвкушая забаву. На хозяина король поглядывал с нескрываемым удовольствием.
Поздно ночью Маргарет шепнула королю, что будет ждать его в опочивальне, и удалилась. Джон сонно кивнул и с улыбкой взглянул на Юстаса:
— Завтра поделимся с вами впечатлениями, дружище, — сказал он. — Уверен, что миледи понравится мне не меньше, чем вам.
Барон лично проводил короля к дверям опочивальни. В комнате было темно, в узкую щель окна едва проникал лунный свет. Разглядеть лицо женщины, лежавшей в постели, Джон не мог, но ему и в голову не пришло усомниться. К тому же он узнал прическу баронессы.
Захлопнув дверь, король ринулся к ложу. Будь он немного трезвее, его удивило бы, что чопорная баронесса столь охотно принимает его ласки.
Джон был очень доволен собой. Он преподал хороший урок баронам — пусть знают свое место.
На рассвете Маргарет покинула замок, а ночная подружка короля потихоньку выскользнула за дверь, почитая свою работу исполненной. Ей хорошо заплатили, а главное, она могла теперь хвастаться перед товарками, что спала с самим королем.
Джон проснулся поздно, вспомнил события ночи и громко расхохотался.
Теперь задерживаться в замке было ни к чему. Можно двигаться дальше.
Король уехал в отличном настроении.
ПРОРОЧЕСТВО
Дела Джона шли все хуже и хуже. Бароны уже в открытую негодовали, возмущаясь королем, который бесчестит их жен и дочерей, выдумывает все новые и новые штрафы и повинности.
С особой ненавистью к королю относились члены могущественного рода де Браозов. Они не могли простить королю того, как он обошелся с Матильдой и ее сыном. Уморить голодом пожилую женщину — чудовищное преступление. Вся ее вина заключалась в том, что она отказалась выдать королю в заложники своих внуков. И правильно поступила, в особенности, если вспомнить, как король обошелся со своим племянником. История с Артуром всплывала вновь и вновь. Филипп Французский не уставал требовать, чтобы Джон предъявил миру молодого герцога, хотя все понимали, что это невозможно. Многократные запросы французского короля преследовали одну-единственную цель — дискредитировать Джона.
Мутил воду и Юстас де Веши, умножая число своих единомышленников. Обвинения в адрес короля множились с каждым днем. Приближалась буря.
Однако был человек, который болел за короля сердцем и хотел спасти монархию. Старый рыцарь Вильям Маршал попросил у Джона аудиенции.
Джон, чувствовавший, что кольцо вокруг него сжимается, встретил Вильяма с подчеркнутой сердечностью.
— Милорд, — начал рыцарь, — я буду говорить с вами напрямую, и вам, возможно, мои слова не понравятся. Но все же позвольте мне высказаться, ибо я вижу, что над вашей головой и над всей страной сгущаются тучи.
— Говорите все, что сочтете нужным, — ободрил его Джон.
— Знайте же, что я считаю ваше поведение неразумным. Бароны недовольны.
— Чтоб их чума разразила! — сорвалось у Джона.
— Если их поразит чума, милорд, то болезнь перекинется на всю страну. Бароны уже сейчас заразили ваших подданных мировым поветрием бунта.
— Да кто они такие? — возмутился Джон. — Король я или не король?
— До поры до времени, — без обиняков заявил Маршал. — Если дела будут продолжаться так и дальше, вы потеряете корону.
— Вы слишком дерзки, Маршал! Я не позволю, чтобы со мной так разговаривали!
— А я предупредил, что мои слова вам не понравятся. Я всегда говорю то, что думаю. Если же мои речи вам неприятны, я могу удалиться.
— Нет-нет, — поспешно сказал король. — Останьтесь.
— Подумайте, милорд, в какое положение мы попали. Интердикт, отлучение от Церкви, внутренняя смута, а тут еще и Филипп ждет не дождется своего часа.
— Пусть только попробует высадиться на наших берегах!
— Милорд, он захватил всю Нормандию. У вас почти не осталось заморских владений. Ради ваших предков, не допустите, чтобы Англия досталась французам.
Джон испугался. Он знал, что Маршал — единственный человек, которому он может доверять. Рыцарь не даст плохого совета, ибо у него нет других забот, кроме блага Англии.
— Все началось с того, что вы поссорились с Римом, — продолжил Маршал. — Пора положить конец этому раздору.
— Но как?
— Согласитесь принять Стивена Лэнгтона.
— Я поклялся, что этого никогда не будет.
— Я знаю, милорд, но речь идет о вашей короне. Если вы немедленно не примиритесь с Римом, она достанется французскому королю. Здесь многие будут ему рады.
— Изменники!
— Это люди, которым не нравится то, как вы правите Англией. И таких много. Измена может обнаружиться там, где вы меньше всего ее ожидаете.
— Вы имеете в виду себя?
— Я пришел, милорд, чтобы спасти вашу корону, чтобы оказать вам поддержку. И знайте: те, кто ропщет, тоже любят Англию. Они возмущены непосильными податями, интердиктом, вашими беззакониями. Вот почему многие стали считать, что королем Англии должен быть Филипп. Тогда оба королевства объединятся, и, с учетом Нормандии, Филипп станет самым могущественным владыкой в мире.
— Неужто вы хотите, чтобы я униженно просил прощения у Иннокентия?
— Я убежден, что вы должны немедленно помириться с римским папой.
— Но тем самым я нарушу собственное слово! Я же поклялся, что не допущу Стивена Лэнгтона в Англию.
— Иногда, милорд, высшая мудрость в том, чтобы нарушить данную клятву.
— А что обо мне подумает народ?
— Вряд ли он будет о вас думать хуже, чем сейчас, — скривился Маршал.
— Значит, вы хотите, чтобы я сообщил его святейшеству о своем согласии принять Лэнгтона?
— Да, именно этого я и хочу. Иначе вы недолго пробудете английским королем.
Рыцарь ожидал, что король впадет в ярость, но этого не произошло — Джон и в самом деле был сильно перепуган.
— Хорошо, — вздохнул он. — Я немедленно отправлю посольство в Рим. Лэнгтон так Лэнгтон.
В это же самое время в графстве Йоркшир произошло знаменательное событие. Старый отшельник, Питер из Понтефракта, живший в пещере и, как верили многие, обладавший чудодейственной силой, сказал, что ему было видение свыше.
Питер предсказал, что король Джон будет править до дня Вознесения, но не дольше. В сложившихся обстоятельствах пророчество звучало вполне правдоподобно, слух о видении отшельника распространился по всему графству, а оттуда пошел гулять по всей стране. Вскоре имя Питера Понтефракта уже было у всех на устах.
Со всех сторон окруженный врагами, Джон стал крайне суеверным. Во время поездки по северным провинциям он потребовал, чтобы к нему доставили отшельника.
Старик предстал перед королем без малейшего страха. Он не обращал на Джона внимания, глядя куда-то вдаль.
— Что это за глупые слухи ты распространяешь? — накинулся на него Джон.
— Я говорю то, что слышал, — безмятежно ответил Питер. — А если люди повторяют мои слова, то это уже не мое дело.
— Зато это мое дело! — вскричал король. — Ведь ты утверждаешь, что я не усижу на троне и до праздника Вознесения!
— Это не я так сказал. Так сказал голос.
— Чей же это был голос?
— Не знаю. Может, Господа, может, еще каких сил.
— И каким же образом потеряю я свое королевство, позволь тебя спросить.
— Это мне неведомо. Но то, что тебе больше не быть королем, — это уж точно.
— Ты лжешь!
— Вовсе нет, милорд.
— Знаешь ли ты, как я поступаю с лжецами?
Питер возвел очи небу и ответил:
— Чему суждено случиться, того не миновать. А что до моего будущего, то мне оно неизвестно.
— Трепещи же, Питер из Понтефракта!
— Нет, милорд, я не боюсь. Я говорю то, что мне подсказывают духи. А они сказали, что после праздника Вознесения вы больше не будете королем, а страной станет править государь, более угодный Господу.
У Джона лопнуло терпение.
— Уведите его! Посадите его в темницу! В замок Корф!
Когда Питера уводили, он выглядел все таким же безмятежным.
— В день Вознесения я решу, как с тобой быть! — крикнул Джон ему вслед. — Так что начинай молиться, приятель. Ничего хорошего тебя не ждет.
Питер молча улыбнулся, молитвенно сложил ладони, и его утащили прочь.
Папе Иннокентию регулярно докладывали о развитии дел в Англии. Бароны явно затевали мятеж. Если оставить все как есть, в стране начнется смута, и тогда интердикт, равно как и отлучение короля от Церкви, утратит всякий смысл. Иннокентий решил, что пора вмешаться. Он вызвал к себе Стивена Лэнгтона, провозглашенного архиепископом Кентерберийским, и велел ему немедленно отправляться ко двору французского короля.