На пару с Ёжиком мы утихомирили секача. Потом мой наставник пошарил по округе и, виновато разводя руками, сообщил, что ничего нет: аномалия оказалась пустышкой.
Через неделю я узнал, что Ёжик толкнул Сидору найденную в «микроволновке» «барабульку». Об этом мой крутой учитель проболтался по пьяни. Он презрительно насмехался надо мной, называл лохом.
Я навёл справки о Ёжике и открыл для себя пугающую статистику смертных случаев среди его напарников. Сложив один к одному, я сделал соответствующие выводы.
А вообще, если бы не Пломбир, я загнулся бы в первый же самостоятельный выход. Но он пожалел меня тогда, взял шефство и действительно научил всему. Жаль, что ему в итоге не повезло. Зона дозирует удачу маленькими порциями, и лимит этот быстро заканчивается.
С Ёжиком же приключилась странная история: он исчез. Поговаривали, что видели его среди хантеров, но это были всего лишь слухи. Но я не удивился бы, встретив однажды Ёжика среди них. Среди таких, как они, ему самое место.
– Слушай, а почему тебя Торпедой назвали? – спросил Краснов, прервав мои размышления.
– Что? – встрепенулся я, не сразу сообразив, что вопрос адресован мне.
Это, кстати, хреново. Вот так задумаешься и не заметишь, как влетишь в аномалию. Нельзя с загруженной башкой переть по Зоне. А то придёт по твою душу не маленький волчок, а вполне приличных размеров амба. И тогда всё: и комедия, и финита – и прямо в одном флаконе.
– Говорю, откуда погоняло твоё взялось – Торпеда? Ты ж вроде не из мореманов будешь.
Я усмехнулся:
– В честь любимой женской команды по гандболу.
– По ганд чему? – переспросил Филипп, идущий за нами.
Краснов не обратил на него внимания.
– Поясни, – не понял он.
– Да пошутил я. Меня так ещё в школе прозвали. Плавал я хорошо. Быстро, как торпеда. Вот и приклеилось.
– А вот я хреново плавал, – вздохнул Краснов. – Как топор. У нас в институте на втором курсе была «физ-ра» в бассейне.
– Погоди, я ж думал, что ты тоже из наших – вояк бывших, – перебил я.
– А меня в армию лейтёхой-двухгодичником взяли после института. А так-то я по образованию трудовик. Серьёзно – учитель труда, – видя мой ошарашенный взгляд, пояснил Краснов. – Погоди, про бассейн доскажу. В общем, плавал я ужасно. А мой кореш с другого факультета – тот был, прямо как ты: в воде – словно рыба. Ну я и попросил его вместо меня в бассейн походить. Там каждый раз заплывы на оценку были. Я ему и говорю: «На троечку проплыви. Мне хватит». Он кивает – мол, всё понял. Я на другой день в институт прихожу, а одногруппники на меня пальцем показывают и ржут. «Чего случилось?» – спрашиваю. А они отвечают: «Да кореш твой вчера постарался. Лучше всех дистанцию сто метров проплыл. Так что готовься – тебя на соревнования отправляют!»
– Бывает, – улыбнулся я.
Я стал копаться в воспоминаниях, чтобы найти подходящую беседе историю, но, ничего не найдя, замолк. Оно, может, и к лучшему. Беззаботность обязательно притягивает к себе проблемы. На практике не раз проверено. Конечно, с шутками-прибаутками идти намного веселее, чем молча, но последствия могут оказаться уж больно нехорошими.
Я вдруг резко остановился и поднял руку!
– Стоп!
Парни повели себя правильно, галдеть не стали. Не пропал зря давешний урок. Даже строптивый Филипп присмирел. «Может зря я на него волну гнал?» – мелькнула у меня мысль, но тут же сменилась другой: «Э нет, не зря! Снова тот же неприязненный взгляд. Что ж ты, милая, смотришь искоса… Кирпичом бы тебя одарить! Взялся ты на мою голову!»
– В чём дело, Торпеда? – прошептал Краснов.
– Там, впереди, – показал я.
Краснов вскинул подбородок и присвистнул.
– Приехали!
Пространство впереди было утыкано шестами, словно ёж иголками. На каждом шесте висели одинаковые таблички, на которых кто-то старательно вывел краской всего по одному слову – «Мины».
– Это что – серьёзно? – удивился Иван.
– Понятия не имею. И не испытываю желания проверять, – сказал я. – Я уверен только в одном: раньше здесь этого не было.
– Да ладно! – заволновался Филипп. – Откуда тут взяться минному полю?! Прикололся кто-то, а мы повелись.
– А ты сходи, прогуляйся, – едким тоном посоветовал Иван. – Покажи пример.
– И схожу! – вспыхнул Филипп.
– Никто никуда не пойдёт! – строго сказал Краснов.
Он с надеждой посмотрел на меня.
– Какие будут идеи, проводник?
– Никаких. Только констатация факта: кому-то очень не хочется, чтобы сталкеры ходили этой дорогой, – задумчиво проговорил я.
– А обойти это поле можно? Скажем, справа зайти, – махнул рукой Краснов.
– Не получится, – уверенно ответил я. – Там топь. И до Зоны-то места эти считались непроходимыми, а теперь там на каждом шагу по болотной твари. И это – не считая ловушек. Гиблое дело, короче.
– А если слева обойдём?
– Тоже не сахар. Там раньше кладбище было. Зона мертвецов подняла – со всеми вытекающими последствиями. Те, что совсем сгнили, не особо опасны, а вот те, что посвежее… – Я даже поёжился.
– Всё равно, надо что-то делать.
– Да понятно, – не стал спорить я. – Сапёры среди вас имеются?
– Откуда, – хмыкнул Краснов. – Растяжки ставить умеем, а вот обезвреживать мины – как-то не пришлось. К тому же тут специальная аппаратура нужна: миноискатели и всё такое…
– Тогда без вариантов. Возвращаемся и идём другой дорогой. Правда, получится крюк километров в пятьдесят.
– Ничего страшного. Ноги не стопчем, – уверенно сказал Краснов. – Конечно, хотелось бы как можно раньше с делами покончить, но…
– Тут мы только с жизнью покончим. – Я потрогал табличку, висевшую на ближайшем шесте. – Краска свежая. Чуть ли не перед нашим приходом расстарались.
– Кто?
– Да кто угодно. Может, сталкер какой. Может, хантеры.
– А кто такие эти хантеры? – заинтересовался Краснов.
– Группировка одна. Что-то вроде секты. Обитают здесь, в Зоне, на Большую землю не выходят. Редкие сволочи.
– Даже так?
– Именно.
– Они опасны? В двух словах.
– В двух словах не получится. У этих ребят конкретно поехала крыша. Они охотятся на сталкеров. Собственно, потому их и назвали хантерами. Между нами, нормальными пацанами, скажу: лучше к ним в лапы не попадаться. Особенно живыми.
– Так ведь мы вроде не сталкеры, – заметил Краснов.
– Думаешь, они станут спрашивать? Для них любой чужой человек в Зоне автоматически становится объектом для охоты.
– Хм… Час от часу не легче. Тебе уже доводилось с ними сталкиваться?
Я потрогал небритую щёку.
– Близко – нет. Господь миловал.
– Уроды, – ругнулся Иван.
– Это точно, – согласился я. – Кстати, не только моральные, но и физические. Долгое пребывание в Зоне на них заметно сказалось. Они теперь и на людей-то не очень похожи. Постепенно мутировали.
– А такое возможно? – удивился Краснов.
– В Зоне всё возможно. Тут свои законы природы, – устало ответил я. – Вы бы хоть перед выходом книжки про Зону почитали, статьи в журнальчиках… Там, конечно, вранья хватает, но хоть общее представление получили бы.
– Некогда вникать было, – сказал Краснов. – Сам знаешь, как всё быстро завертелось. Босс приказал действовать незамедлительно.
– В нашем деле спешить нельзя, – озвучил я банальную истину. – Ладно, мужики. Топаем назад. Я покажу одно местечко – там и заночуем. Сегодняшний день, считайте, мы потеряли впустую.
– Обидно, – сказал Иван, и я с ним согласился.
Глава 11
Человек предполагает, а бог располагает. И я, похоже, серьёзно насмешил небеса своими планами.
Я собирался остановиться на ночёвку в довольно укромном местечке, облюбованном мной во время многочисленных вылазок в Зону. Не в таком, конечно, удобном, как погребок, где я ночевал в прошлый раз, но для троих было бы в самый раз.
Но не сложилось.
Сталкерская тропа огибала давным-давно заброшенную деревеньку. От человеческих жилищ лучше всего было держаться как можно дальше. Такие места словно магнитом притягивают мутантов: здесь всегда найдется то, что можно сожрать. Да и спрятаться тут хватает где. Мутанты с одинаковым успехом охотятся как на людей, так и друг на друга. Голод не тётка.
Несколько раз объединённые команды сталкеров устраивали здесь зачистки, которые заканчивались тотальным геноцидом стай пасюков, облюбовавших развалины старых домов. Пару недель после этого можно было вздохнуть спокойно, однако потом всё возвращалось на круги своя. Мутировавшие крысы плодились в неимоверных количествах. В итоге все обречённо махнули рукой.
Поэтому я не удивился, когда заметил мелькнувшие в траве серые тени. Я поднёс бинокль к глазам: так и есть, крысы-переростки. Посмотрел в другую сторону, оценил обстановку и задумался: «Надо же! А ведь нас берут в клещи по всем правилам военной науки. Что это: животные инстинкты или следующая ступень в эволюции этих созданий? Такими темпами скоро мутанты ни в чём не будут нам уступать».
Стая разделилась на две примерно равные части. Одна заходила на нас слева, вторая – справа. Наверняка впереди нас тоже ждала засада.
Назад отступать было нельзя – там осталось минное поле.
Тем временем серые облезшие тела подбирались всё ближе и ближе. Рассмотреть их хищные вытянутые морды можно было уже и без бинокля.
И обычные-то крысы – не особо симпатичные животные (даже белые декоративные), а мутанты – так вообще лютые образины, вызывающие одновременно и страх, и брезгливость.
По моим прикидкам получалось, что на нас надвигалась стая, состоящая не менее чем из полусотни пасюков. Их было слишком много для того, чтобы мы могли рассчитывать на победу. Вот если бы удалось их отогнать…
Считается, что у каждой стаи обязательно есть вожак. Сталкеры называют их крысиными волками. Такой волк обычно крупнее сородичей, он никогда не прёт на рожон, а держится за спинами остальных пасюков – осторожный, сволочь. И умный. Поговорка «сила есть – ума не надо» – точно не про вождей крыс-мутантов.